В это время один из парней той самой группы прошел через зал и направился к Вирджинии, пробираясь сквозь извивающиеся пары. Это был высокий, широкоплечий молодой человек, неплохо одетый, симпатичный на вид, но без сомнения, пьяный. Он пригласил Вирджинию танцевать. Девушка мягко отказалась, и его лицо искривилось в яростной ухмылке. Он обхватил Вирджинию за талию и притянул к себе. Горячее, пьяное дыхание пахнуло ей в лицо.

— Мы не потерпим здесь таких недотрог, как ты, милочка. Если уж ты пришла сюда, то будь добра танцевать с нами. Ни я, ни мои друзья не видали тебя раньше. Ты должна потанцевать с каждым из нас и поцеловать наши ботинки — Вирджиния в отчаянии отталкивала его, пытаясь освободиться. Когда это не помогло, она закричала, привлекая к себе внимание. В следующий момент парень, который схватил ее, пролетел через весь зал от мощного удара в челюсть, пробивая себе дорогу головой среди танцующих пар. Вирджиния почувствовала, как ее схватили за руку.

— Сюда! Быстро! — сказал Ральф Данмор. Он подтолкнул ее к раскрытому окну, сам перемахнул через подоконник и подал ей руку.

— Быстрей! Нам надо успеть убежать от толпы. Они сейчас кинутся за нами. (Вирджиния бежала так быстро, как никогда не бегала. Ральф крепко держал ее за руку. Девушка удивлялась, почему она еще не умерла от разрыва сердца. А что если представить себе такую возможность?! Какой скандал разразился бы для ее родственников! Впервые Вирджинии стало их немного жаль. Но тут же ее охватила радость, что теперь она свободна от их опеки. Вирджиния радовалась, что Ральф крепко держит ее за руку. Чувства девушки смешались, за всю ее жизнь ей не случалось испытать столько приключений, как за этот короткий промежуток времени.

Наконец они достигли укромного уголка соснового леса. Преследователи убежали в другом направлении, и их крики и вопли становились все менее и менее различимыми. Вирджиния, задыхающаяся, с бешено бьющимся сердцем, совершенно изнеможенная, свалилась на ствол упавшей сосны.

— Спасибо, — вымолвила она.

— Как вам пришло в голову прийти в это место? — спросил Ральф.

— Я… не знаю… я не знала, что так… — оправдываясь, прошептала Вирджиния.

— Вам следовало бы знать «Мидли Чонерс».

— Но для меня это было не более, чем название.

Вирджиния понимала, что Ральф мог не поверить ей, ему и в голову не приходило, что она не имела ни малейшего понятия об этом районе. Она всю жизнь прожила в Хайворте, и он мог предполагать, что она должна была хоть что-то слышать о Мидли Чонерс. Но ведь он не знал, в каких условиях воспитывалась Вирджиния. И объяснять это бесполезно.

— Когда я заехал к Гринам сегодня вечером и Фанни рассказала мне, куда вы пошли, я был очень удивлен. И более того, испугался. Фанни сказала мне, что она тоже очень боится за вас, но не хотела отговаривать вас от посещения этого места, чтобы вы не могли подумать, насколько она эгоистична, что хочет привязать вас к себе. И вместо того, чтобы поехать в Хайворт, я отправился сюда.

Вирджиния почувствовала жар, охвативший ее душу и тело. Ведь Ральф приехал сюда, чтобы позаботиться о ней!

— Как только за нами кончится погоня, мы вернемся на дорогу в Сансор. Я там оставил машину. Я отвезу вас домой. Думаю, что вам хватило этого вечера.

— Вполне, — согласилась Вирджиния.

Первую половину дороги домой оба молчали. Это и не удивительно. Разговаривать было без толку. Машина ревела так, что они не могли расслышать друг друга. В любом случае, Вирджиния не ощущала большого желания говорить. Ей было стыдно за этот вечер, стыдно за свою глупость, стыдно, что Ральф Данмор нашел ее в таком месте. Ральф Данмор, за которым закрепилась слава арестанта, рецидивиста, фальшивомонетчика и убийцы. Губы Вирджинии дрогнули в темноте. Ей было стыдно перед ним.

И в то же время Вирджинию переполняло чувство радости, странное, неизведанное ранее чувство, когда она тряслась по ухабистой дороге рядом с Ральфом Данмором. Мимо пролетали огромные деревья. Высокие сосны стояли вдоль дороги ровными, упорядоченными рядами, как колонны солдат. Чертополох напоминал пьяных фей, когда фары машины высвечивали его в темноте. Вирджиния впервые сидела в машине, и езда ей понравилась. По крайней мере, она не боялась ехать с Ральфом. Чем дальше они ехали, тем лучше становилось ее настроение. Она перестала стыдиться и чувствовала себя не чем иным, как частью кометы, с блеском проносящейся по ночному небосводу.

Совершенно неожиданно в том месте, где сосны расступаются и начинается пустырь, машина заглохла совсем. Заглохла и остановилась.

У Ральфа вырвался возглас проклятия. Он вышел, проверил машину и вернулся назад со смущенной улыбкой.

— Я полный идиот. Кончился бензин. Я знал, что его мало, когда выезжал из дома, но хотел заправиться в Хайворте. А потом и забыл обо всем, торопясь в «Чонерс».

— Что же мы будем делать? — поинтересовалась Вирджиния.

— Не знаю. Ближе, чем в Хайворте, заправки нет, а это девять миль отсюда. Я не могу оставить вас здесь одну. На этой дороге всегда полно хулиганов, и в любую минуту могут появиться эти сумасшедшие придурки из «Чонерс». На танцах было много парней из Порта. Я не вижу ничего лучшего, чем терпеливо сидеть здесь и ждать, пока мимо не пройдет какая-нибудь машина и не одолжит бетаина, чтобы нам добраться до дома Старого Саймона.

— Так в чем же дело? — спросила Вирджиния.

— Мы можем просидеть здесь всю ночь, — ответил Ральф.

— Я не возражаю, — произнесла Вирджиния.

Ральф отрывисто засмеялся.

— Если не возражаете вы, то мне и не нужно возражать. Я своей репутации не потеряю.

— Так же как и я своей, — спокойно сказала девушка.

— Будем сидеть здесь, — сказал Ральф. — И если нам будет о чем поговорить, то тогда мы будем разговаривать. А если не о чем, то помолчим. Не думайте, что вы обязаны разговаривать со мной.

— Фрэнк Стеджер говорит, — процитировала Вирджиния. — «Если вы можете просидеть с человеком в молчании полчаса и чувствовать себя при этом комфортно, вы можете стать с этим человеком друзьями. А если не можете, то вам никогда не подружиться и не стоит терять время».

— Иногда Фрэнк Стеджер говорит разумные вещи, — заключил Ральф.

Они молча сидели долгое время. По дороге скакали маленькие кролики. Раз или два задумчиво ухнула сова. На дорогу перед ними падали загадочные тени деревьев. К юго-западу, как раз над тем местом, где должен находиться остров Ральфа, небо заполнили стаи перистых облаков.

Вирджиния была предельно счастлива. Иногда судьба настигает вас медленно, постепенно, иногда нисходит, подобно вспышкам молнии. Вирджинию настигла вспышка молнии.

Она сейчас понимала совершенно отчетливо, что любит Ральфа. Еще вчера она принадлежала только себе. Сейчас ее душа была полностью отдана этому мужчине. Хотя он ничего не сделал, ничего не сказал. Он даже не взглянул на нее как на женщину. Но это не имело значения. Так же как не имело значения, что это был за человек и чем он занимался. Она любила его без всяких условностей. Все в душе женщины тянулось к этому человеку. У Вирджинии не было желания противостоять этой любви, сдерживать ее или освободиться от этого чувства. Казалось, она полностью принадлежала этому мужчине, до такой степени, что все мысли были заняты только им.

Вирджиния поняла, что любит Ральфа в тот момент, когда он облокотился на дверь машины, объясняя, что нет бензина. Вирджиния посмотрела прямо в его глаза, поблескивающие в лунном свете, и поняла свое чувство. В этот неизмеримо малый миг времени все изменилось. Все старое отошло навсегда, и открылась дорога в неведомое.

Больше не было ничтожной старой девы Вирджинии Джексон. Существовала только женщина, полная любви и от этого богатая и многозначащая, по крайней мере для себя самой. Жизнь больше не казалась пустой и никчемной, и смерть совсем не пугала. Любовь изгнала из нее этот страх.

Любовь! Какое это безбрежное, сладкое, мучительное, невероятное чувство! Это единство души, тела и сознания. В ее основе лежало что-то чудесное, неясное и смутное, как крошечная голубая искра чистой воды бриллианта в сердце. Ни одна мечта не походила на это состояние. Вирджиния больше не чувствовала отчуждения от мира. Она принадлежала к сообществу женщин, тех женщин, которые пережили в жизни любовь.