– Но ты тоже красивый, – настаивала она, действуя все более отважно, отчего он блаженно охнул.
– До, я больше не вынесу!
– Но ведь ты сам захотел, чтобы я тебя ласкала, – Шенандоа вдруг ощутила себя удивительно сильной от того, какой властью, оказывается, она обладает. А от разбуженных им чувств у нее сладко закружилась голова.
– Я знаю, чего я хотел, но теперь мне хочется много большего. Поди сюда, Шенандоа. – И он уложил ее рядом, лаская все более интимно. Сильные, уверенные руки проникли между податливых атласных бедер, и от разбуженного там пламени горячие волны страсти прокатились по всему ее телу. На сей раз пришла очередь блаженно охнуть Шенандоа.
Роже покрыл ее лицо торопливыми поцелуями, тогда как его пальцы продолжали свои чудесные, волшебные ласки.
Губы Роже скользнули по нежной, чувствительной шее, и Шенандоа, задыхаясь, зашептала:
– Роже... Роже, я и подумать не могла, что это будет так прекрасно...
– И будет еще прекраснее.
– О Роже...
Его губы по очереди припали к чувствительной коже розовых сосков, превратив их в гордо приподнятые, зовущие к любви бутоны. Шенандоа стонала, прижимаясь к нему все теснее, безотчетно цепляясь за его плечи как бы в поисках помощи, не в силах долее переносить эту сладостную пытку, уносившую все дальше в океан страсти. Однако Роже и не подумал привести ее в спокойную, безопасную гавань – напротив, все сильнее раздувал бушевавшую в теле бурю эмоций, увлекая следом за собой в водоворот любовного экстаза.
– Шенандоа, – прошептал он наконец низко и хрипло, – я не хотел тебя обидеть!
Она лишь приникла к нему всем телом, не в силах отвечать. О какой обиде он говорит? Все, что она ощущала, казалось блаженством.
– Шенандоа, – настаивал он, легонько встряхнув ее за плечи, – ты уверена, что именно этого хочешь? Я бы мог остановиться... наверное.
– Роже, пожалуйста, не медли. Я хочу тебя.
Ей показалось, что она физически ощутила волну облегчения, прокатившуюся по его телу.
– Ты не пожалеешь об этом, – пробормотал он, уткнувшись в чудесные, ароматные волосы, а потом припал к ее губам.
Она обняла его за плечи и зашептала:
– Роже, ничего на свете я не хотела так, как хочу тебя. Пожалуйста, скорее.
Роже встрепенулся, но вдруг вспомнил, что он все еще в джинсах и сапогах, и невольно воскликнул:
– Проклятие!
– Роже?
Он не стал тратить время на объяснения и молча освободился от остатков одежды. Шенандоа едва успела сообразить, что случилось, а он уже снова оказался рядом, и целовал ее губы, и шею, и молившие о ласке груди. Но вот наконец он улегся поверх нее и осторожно приподнял бедра, готовясь к полному, окончательному слиянию. Наступила мгновенная заминка, пока он нащупал вход в ее лоно. Все ее чувства сосредоточились там, на тех пульсирующих, обжигающих ощущениях, что толчками разбегались по всему напрягшемуся телу.
– Роже, о Роже... – шептала она, обезумев от страсти.
Он рванулся вперед и проник внутрь, по был остановлен той преградой, о которой не смел и мечтать.
– Шенандоа, – воскликнул он с. благоговением, – как я мог знать?! Ведь ты...
– Ну же, Роже, – взмолилась она, – скорее...
И снова его сильное тело вздрогнуло от облегчения. Он прижался к ней и повторил атаку... на сей раз со всей силой: Преграда была сломлена. Барьер девственности больше не сдерживал его, и он вошел внутрь до конца. А потом заставил себя приостановиться и взять под контроль разбушевавшиеся чувства. Он ждал этого так долго И желал Шенандоа столь безумно, что готов был разрядиться хоть сию минуту. Однако это означало бы, что ему безразличны чувства партнерши. И он стал двигаться как можно медленнее, чтобы возникшая с первой их встречи взаимная привязанность успела получить достойное продолжение.
Шенандоа стонала, беспомощно цепляясь за его плечи, отдавшись во власть невероятных, неведомых доселе ощущений. Она лишь могла держаться за Роже, своего лоцмана в незнакомом океане любви. Никогда в жизни ей не приходилось играть в такую удивительную игру. И она стонала, и повторяла его имя, и снова и снова целовала его, стараясь сделать слияние еще более полным, еще более дивным.
Роже отвечал на ее поцелуи, проникая в рот так же глубоко, как в ее лоно. Его ноздри заполнил аромат душистого мыла, а прохладный ветерок овевал покрытое потом, разгоряченное тело. Его движения становились все быстрее, все неистовее, он уже не мог, да и не хотел, сдерживаться – все поглотило желание как можно скорее достичь вместе с Шенандоа наивысшего блаженства.
И вот он охнул, чувствуя, как ее тело содрогнулось под ним, и вознесся на волне острейшего, удивительного по силе экстаза. Словно в тумане, он видел, как Шенандоа сотрясается всем телом, цепляясь за него, как утопающий за соломинку. Она со стоном повторяла его имя, сама не замечая, что царапает в кровь широкую спину, опьяненная разрядкой, ставшая с Роже единым целым. Медленно, неохотно возвращались оба в реальный мир: тяжело дыша, неспособные расплести распаленные, покрытые потом тела.
И еще не скоро Роже нашел силы оставить ее и уложить рядом, двигаясь так бережно, словно Шенандоа могла рассыпаться от малейшей неловкости.
– Роже, – пробормотала она, потершись носом о его плечо, – я и понятия не имела, что будет так хорошо.
– Я тоже не имел об этом понятия, – заверил он, нежно целуя ее лоб.
– Но Роже, – удивилась она, – я считала...
– Нет, – прервал он, целуя по очереди изумрудные очи. – У меня, конечно, были женщины, но ни одна из них не сравнится с тобой, До. Я и сам не знаю, в чем тут дело, но ты просто динамит.
Шенандоа замолкла, стараясь подавить нелепое желание, чтобы у него никогда прежде не было бы никаких женщин.
– Хотя, конечно, я предполагал, что мне будет хорошо с тобой – с самой первой встречи.
– И именно об этом ты и думал с самой первой встречи?
– Только об этом я и думал с той минуты, как увидал тебя за зеленым сукном в зале «Держу пари». И это было полной неожиданностью. Ведь меня послали отыскать племянницу Шустрого Эда. Только и всего. Но стоило увидеть тебя – и обратной дороги больше не было.
– А ты, оказывается, терпеливый.
– Вовсе нет, – рассмеялся он. – Я чуть с ума не сошел! Мне ведь не хотелось силой тащить тебя в койку, как я едва не сделал в первую ночь. И к тому же ты вела себя так холодно, что в пору было поверить, будто тебе ненавистны все мужчины на свете.
– Наверное, это оттого, что до сих пор я не встречала настоящего мужчину, – так же счастливо рассмеялась она.
– Я рад, что ты считаешь меня настоящим мужчиной.
– Но ты действительно такой, – она устроилась поуютнее у Роже под боком и погладила влажную от пота грудь. – Роже, как ты думаешь, мы смогли бы...
– Так и остаться вместе?.. Непременно, вот только...
– Что?
– Черт побери! – он ошалело вскочил. – Где мой револьвер?
– На берегу. Ты же велел снять его.
– Проклятие! Брайтоны сто раз могли подкрасться сюда незамеченными! И мы бы оказались у них в лапах – беспомощные, как дети!
– Но, Роже...
– Я знал, что рано или поздно утрачу бдительность! Шенандоа, ты совсем лишила меня рассудка. Ведь мы в логове врага. Твоя сестра в плену. И все, о чем мы можем думать, это...
– Роже, перестань, – перебила она, взяв его большую руку в свои. – Ведь мы все еще живы. И не случилось ничего страшного. И моей вины здесь не меньше, чем твоей. Я сама этого хотела и хочу сейчас. И ты тоже.
– Но ведь моя обязанность – охранять тебя. Хорошо же я выполняю свою работу!
– Ты выполняешь ее просто отлично, – лукаво улыбнулась она. – Иди же ко мне. Нам ничего не грозит. И нам некуда спешить.
Роже залюбовался Шенандоа. Уже давно наступила ночь, и полная луна высветила во всем великолепии ее дивное тело, превратив атласно блестевшую гладкую кожу в живое серебро, делая ее неотразимой, побуждая снова овладеть ею. Роже послушно протянул к ней руки, но все же заставил себя стряхнуть наваждение. Он выпрямился, и его стройное тело тоже показалось покрытым серебром. Шенандоа все еще простирала к нему руки, приковывая к себе его восхищенный взгляд.
