А потом снова оглянулась на Роже. Лампа у постели мягко освещала широкую спину – он не спеша мыл руки и лицо. Черная рубашка висела на стуле. Шенандоа опять захотелось погладить его, прикоснуться пальчиками к буграм мышц, перекатывавшихся под его гладкой кожей.

Однако эти мысли надо поскорее выбросить из головы. И так предстоящая ночь в одной постели обещала стать нелегким испытанием выдержки. Они здесь для того, чтобы освободить сестру – и не более. И следует думать не о Роже, а о судьбе Арабеллы.

А он, покончив с умыванием, обернулся к ней с улыбкой:

– Не много ли на тебе одеял?

– Ночью будет холодно.

– Только не рядом со мной.

Она ничего не смогла поделать с румянцем, залившим ее до корней волос. И забормотала, глядя в сторону:

– Роже, но мы...

– Нет. Лучше вообще молчи. – Он расстегнул ремень, пододвинул к кровати стул и положил кобуру так, чтобы при необходимости иметь возможность мигом выхватить свой кольт.

– А как же дверь?

– Но ведь теперь здесь буду я. А кроме того, не следует возбуждать лишних подозрений: вдруг кто-то сунется сюда и решит, что нам есть что скрывать?

Шенандоа с тревогой покосилась на дверь. Если бы не Роже, она не смогла бы сомкнуть глаз с незапертой дверью.

– Шенандоа, я не думаю, что нас побеспокоят. Те, кто еще сидит внизу, скоро разойдутся по домам. И в таверне не останется посторонних.

– Ну ладно. Придется снова тебе поверить, – промолвила она и задула лампу.

– Все будет хорошо, – улыбнулся он. – Постарайся на время позабыть, что здесь творится, и как следует выспаться.

В маленькое оконце лился лунный свет, погрузив их кровать в поток серебра и теней. Шенандоа почувствовала, как тюфяк прогибается под тяжестью тела Роже, который сначала уселся, а потом лег, закинув руки за голову.

Сна не было ни в одном глазу. Все, что она ощущала, – это близость Роже, его горячее тело и его деликатное старание не прижиматься к ней слишком тесно. Не в силах больше оставаться неподвижной, она резко повернулась на бок – и обнаружила, что оказалась еще ближе к нему. В лунном свете четко проступал его мужественный профиль.

– Роже? – сказала она шепотом, не желая будить его, если он заснул.

– Что? – тихонько откликнулся он.

– Я думала, ты спишь.

– Нет. Я же обещал оставаться на страже.

– Ты что, вообще не будешь спать?

– Скоро рассветет, и тогда я смогу заснуть.

– Но это не очень честно!

Он обернулся и увидел над сползшим одеялом нежные округлости ее грудей, прикрытых лишь тонкой сорочкой. Нежная улыбка мелькнула па его чувственных губах:

– До, мне все равно вряд ли удастся заснуть.

– Почему? – У нее вдруг перехватило дыхание.

– По-моему, ты сама знаешь.

– Нет. Не знаю.

Роже с силой зажмурился, открыл глаза и попросил:

– Шенандоа, поправь одеяло. Мне и так нелегко.

– Но ты же вообще не укрыт.

Роже удивленно посмотрел на нее, а потом на свой обнаженный торс. Он так и лег в кровать, не сняв штаны и сапоги на случай тревоги. Наконец он снова обратился к ней:

– Это совсем другое дело.

– Но почему? – лукаво улыбнулась она.

– Черт побери, Шенандоа! – рассердился Роже. – Поправь одеяло и спи!

– Нет, – она стащила одеяло еще ниже, и сорочка соскользнула, приоткрыв округлое белоснежное плечо.

Роже напрягся всем телом и прошипел, не отрывая глаз от соблазнительного плечика:

– Шенандоа, я дал тебе слово. Я обещал, что ты можешь ничего не бояться, лежа рядом со мной – и так оно и будет, если не перестанешь дразнить меня подобным образом. Я ведь все-таки сделан не из...

– Я тоже.

– Что ты сказала?

– Обними меня, Роже. Я не могу без тебя.

Роже с трудом перевел дыхание, потупил глаза и привлек ее к себе. Шенандоа с улыбкой позволила одеялу сползти до пояса. Она слышала, как гулко бьется сердце в широкой груди, на которой так уютно было прятать разгоряченное лицо. Курчавые светлые волосы щекотали нос, и она потерлась о грудь, чтобы не расчихаться.

– Черт побери, Шенандоа. Не надо.

Она заглянула ему в лицо. Упрямо сжав губы, он старательно смотрел куда-то в угол комнаты.

– Это беспокоит тебя? – поинтересовалась она, начиная находить удовольствие в том, каким влиянием, оказывается, обладала. Прежде она и не подозревала, что мужчины могут подчиняться такого рода власти. И это позволило ей с меньшей тревогой воспринимать свою странную реакцию на близость Роже.

– Ты, плутовка, отлично все знаешь сама. Только попробуй еще, и я запихаю тебя в самый угол кровати!

– Не делай этого, – прошептала она и снова потерлась лицом о его грудь, смакуя возникавшие при этом ощущения.

Его сердце забилось быстрее, а руки напряглись. Тогда она поцеловала жесткие завитки волос, не в силах удержаться.

Роже резко сел, отпихнув ее от себя.

– Какого дьявола ты добиваешься?! Шенандоа лишь покаянно понурила голову:

– Я сама не знаю, Роже. Мне ужасно захотелось приласкать тебя! Прости. Тебе, наверное, это показалось неприятным?

Лицо Роже внезапно разгладилось. Он снова обнял ее и, погладив по голове, промолвил:

– До, я все время забываю, как ты невинна. Стоит поглядеть на тебя, вспомнить, где тебе приходится работать, со всеми этими типами вокруг...

– И что дальше? – она с трудом вникала в смысл его речей. Так чудесно было снова очутиться в кольце его рук, насладиться его теплом и вслушиваться в гулкое биение сердца...

– Словом, я хочу объяснить, что мне, конечно же, приятна твоя ласка. Приятна и желанна настолько, что лишает здравого смысла. И я подумал, будто ты дразнишь меня.

– Но зачем мне это делать? – удивилась она, заглянув ему в лицо.

Утонув в сиянии чудесных изумрудных очей, Роже едва ли не с отчаянием произнес:

– Просто невероятно, как такая заправская картежница умудрилась остаться настолько невинной!

– Ну, не настолько уж я невинна! – возразила Шенандоа.

– Неужели?

– Я повидала достаточно для того, чтобы иметь представление об отношениях мужчин и женщин.

– Отлично. Тогда докажи это на деле. Шенандоа приподняла голову и заглянула в его глаза. В них светился юмор, но одновременно и страсть, и дерзкий вызов. Игрок по натуре, она еще ни разу в жизни не пасовала перед вызовом. Тем более не собиралась пасовать сейчас – просто не смогла бы. Вот только страшно было показаться чересчур глупой.

Шенандоа никогда прежде не случалось первой начинать целоваться, однако за последние несколько дней Роже успел преподать ей немало полезных уроков. И теперь она не колебалась. Трепетные пальчики погрузились в белокурые волосы, впитывая их шелковое тепло. Она блаженно улыбнулась, неотрывно глядя в пронзительные синие глаза. А потом наклонилась так, чтобы затвердевшие соски коснулись широкой мускулистой груди, и припала к его губам.

У Роже вырвался стон. А она опустила руки и гладила напряженные плечи и грудь, упиваясь тем, как его тело откликается на ласку. Ободренная собственным успехом, Шенандоа коснулась мягких, податливых век легкими поцелуями. Настала очередь кончика носа и щек, которые она целовала, слегка поглаживая языком.

– Ты опять дразнишь меня, Шенандоа! – простонал Роже.

– Нет. Я просто тебя ласкаю. Мы ведь не обговаривали ласки в условиях сделки.

Роже громко охнул, но продолжал оставаться неподвижным.

– Я должен был предусмотреть и эту подробность!

– Ну уж нет! – рассмеялась она. – Теперь моя очередь устанавливать правила!

Он зажмурился, всем своим видом стараясь показать раздражение, однако Шенандоа знала, что он испытывает совершенно иные чувства, – об этом говорило все его сильное, страстное тело. Не спуская с него глаз, она погладила мощную грудь. Маленькая ладошка на миг задержалась там, где лучше всего прощупывалось бешеное биение сердца. Потом она скользнула вниз, еще ниже, во впадину вокруг пупка, но не двинулась дальше, хотя даже в неверном лунном свете было ясно, что застежка на его джинсах вот-вот лопнет под напором неистовой плоти. Чувствуя, как затвердели мускулы его живота, Шенандоа опять восхитилась той необычной властью, которой оказалась наделена.