Он не укрылся от тонких чувствительных пальчиков, скользивших по широкой мускулистой груди и напряженной горячей спине. Излучаемое им тепло зажгло в ней ответный пожар, не поддаться которому она не смогла, как ни желала. Как умела, Шенандоа возвращала ему поцелуи, а когда его губы скользнули к виску и шее, целовала его лицо и плечи и приникала к нему так, словно в нем было ее единственное спасение.

Роже погрузил пальцы в густые каштановые волосы, нащупал шпильки и вытащил их, высвобождая чудесные локоны. Они упали вьющейся волной до самых бедер, и Роже захватил их в горсть и легонько притянул к себе, привлекая Шенандоа.

– Ни за что никогда не расстанусь с тобой, Шенандоа Девис!.. – прошептал он хрипло и снова припал к нежным пышным грудям. Теперь ничто не отделяло чувствительную кожу от настойчивых ласк – она разгоралась под страстными поцелуями.

Шенандоа застонала в ответ, слабо дивясь тому, что позволяет мужчине подобные ласки, что не может погасить зажженный в ее теле пожар. Трепетные пальчики запутались в густых золотистых волосах, привлекая его еще ближе, побуждая к новым ласкам. И пока Роже целовал возбужденные, напрягшиеся соски, она покрывала поцелуями его волосы, и гладила широкие плечи, и даже жалела, что не имеет возможности ласкать его обнаженное тело так, как он ласкает ее...

И вдруг Роже оцепенел и отстранился. Медленно, с трудом заставляя свои руки повиноваться, он попытался поправить лямки ее сорочки. Она растерянно заглянула ему в лицо, и накатившаяся смесь удивления и разочарования вылилась в неожиданные слова:

– Роже, если это попытка продемонстрировать, что могло бы случиться, окажись здесь кто-то посторонний, то лучше было объяснить все на словах.

– Шенандоа, – удивленно откликнулся он, вернув сорочку на место, – да ведь я сам могу проделать все до конца! А если тебя увидит кто-то посторонний – да я тогда просто его убью! Не хватало только, чтобы он прикоснулся к тебе!

Ошеломленная силой, с какой говорились эти слова, Шенандоа лишь молча заглядывала ему в лицо.

– Я ведь говорил еще в Томбстоуне, как ты желанна. И с тех пор не случилось ничего, что бы это изменило. Но здесь слишком опасно, хотя у меня не хватит выдержки вообще не прикасаться к тебе.

– Я думала, что успею одеться до твоего возвращения.

– Все равно купаться вот так, одной, безрассудно. Обязательно предупреди меня, если снова захочешь залезть в воду. Я встану на страже.

– Хорошо, Роже, – согласилась она. – Ты нашел что-то на ужин?

– Нет. По крайней мере для тебя. Так что можешь пока перекусить одна. А я лучше приму холодную ванну. Если что случится – крикни. – С этими словами Роже направился к реке, на ходу стягивая рубашку.

Он давно скрылся за купой деревьев, а Шенандоа все еще представляла себе его сильную, покрытую буграми мышц спину, увиденную ею в лунном свете. А еще думала о тех чувствах, которые он разбудил в ней. Ей вовсе не хотелось, чтобы Роже остановился. И если бы он не сделал этого сам – хватило бы у нее сил на подобный шаг? Она не знала. Однако с каждым разом овладеть вырвавшимися на свободу чувствами становилось все труднее.

Тем временем ее нижнее белье высохло окончательно, и Шенандоа торопливо оделась, озябнув в ночной прохладе. Кроме простой хлопчатобумажной зеленой юбки и темно-зеленой блузки, ей позволили взять с собой лишь один наряд. Роже настоял на путешествии налегке, и в седельную сумку поместилась только сборчатая блузка из атласа изумрудного цвета, которую можно надеть вместе с зеленой юбкой – на случай игры. По понятиям Шенандоа этого наряда было явно недостаточно, однако она умеет стирать, а стало быть, сможет надевать блузку почаще.

Расстелив на земле походные одеяла, она извлекла вяленое мясо, лепешки и фляжку с водой. Ах, как кстати пришлась бы сейчас чашка кофе – да и вообще любая горячая пища! Однако Роже запретил разводить костры в пути из опасения привлечь чье-то внимание.

Насытившись, Шенандоа оставила продукты на одеяле для Роже. Оба ели в пути на удивление мало – отчасти из-за скудости припасов, отчасти из-за снедавшего обоих нетерпения и тревоги. Ей казалось, что стоит добраться до деревни, взяться за дело, и тогда она сможет немного успокоиться. По крайней мере так всегда случалось с ней при начале новой партии в игре.

Вспомнив про покер, Шенандоа вытащила колоду карт. Не спеша тасуя ее, раскладывая так и этак и собирая вновь, она припоминала все хитрости и уловки, которым учил ее дядя. Хотя ни она, ни Шустрый Эд в жизни не прибегали к шулерству, распознать шулера оба могли мгновенно – и свести к нулю его усилия посредством талантливой и остроумной игры с использованием расклада карт в свою пользу. Шенандоа была приучена играть честно и благодаря недюжинному уму практически всегда была в выигрыше. Ее способности позволяли сразиться на равных с любым игроком.

– Снова взялась за свои карты? – окликнул ее Роже, внезапно появляясь из сумерек.

– Роже! – подскочила она на месте. – Ты меня напугал!

– Прости, – он наклонился было, чтобы взглянуть на карты, но тут же отступил, чтобы не закапать их водой.

Она подняла на него глаза. Влажные волосы слегка вились на концах, а мокрый торс блестел в лунном свете. На Рогане были только джинсы: рубашку, сапоги и ремень с кобурой он сжимал в руке. Усевшись на свое одеяло, Роже принялся обуваться.

Шенандоа мигом позабыла про карты. Машинально тасуя колоду, она буквально прилипла взглядом к своему спутнику. Пока он возился с сапогами, мышцы выпукло перекатывались на широкой спине. Его прежде всего беспокоило, не потерял ли он во время купания кинжал, и теперь он снова заботливо уложил его на место, в потайные ножны на внутренней стороне голенища. На Западе мужчина старался не расставаться со спрятанным на теле оружием, и Шенандоа ничуть не удивил такой способ хранить кинжал. А еще ей в глаза бросилось множество шрамов на его спине, однако поинтересоваться их происхождением девушка не решилась.

Наконец Роже надел рубашку, пристроил на обычное место кобуру с кольтом сорок пятого калибра и с улыбкой обратился к Шенандоа:

– Выигрываешь?

– Я всегда стараюсь выиграть, Роже, – улыбнулась она. – Не желаешь ли сыграть?

– Нет. Я еще не выжил из ума. Чего доброго, просажу в покер свой серебряный рудник, и придется тебе заботиться обо мне, разоренном, до конца дней!

– Я бы смогла.

– Выиграть рудник или заботиться обо мне? – уточнил Роже, заворачивая кусок мяса в лепешку.

– И то и другое. – Шенандоа отложила карты. Роже ухмыльнулся, не спеша протянул руку и поймал пышный каштановый локон.

– Хорошо, что ты их не убрала. Никогда в жизни не видал волос прекраснее твоих.

– Просто забыла. Лучше заплести их сейчас. Не то утром не расчешешь.

– Я бы тебе помог.

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь. Мы бы тогда навсегда застряли здесь и в жизни не добрались бы до вожделенного «Эль-Торо-Роджио».

– Я почти захотел, чтобы на свете вообще не было ни деревни с таким названием, ни того, что ждет нас потом, в Ледвилле. Пусть бы на свете остались только ты и я, без проблем, без необходимости куда-то ехать...

– Ну, я бы моментально тебе опостылела, и мне не с кем было бы играть в карты!

– Поверь мне на слово: ты никогда мне не опостылеешь, а в карточной игре попросту не будет нужды, – его глаза вспыхнули.

Шенандоа не могла не прочесть скрытую в них мысль и растерянно потупилась под его пристальным взором.

– Но этому не суждено случиться, верно? – с печалью в голосе закончил он. – Так что лучше сейчас устроиться на ночь. Нам предстоит еще один бесконечно длинный день езды по жаре.

– Хорошо, – согласилась она, пряча карты. Обернувшись к Роже, Шенандоа обнаружила, что он все еще не двинулся с места и не сводит с нее глаз.

– Шенандоа, ночь будет холодной. Лучше тебе лечь поближе – нам обоим будет теплее. – С этими словами он привлек ее к себе и накинул одеяло. – Вот так, именно этого я и хотел, – заключил Роган, крепко обнимая спутницу.