Командир упал на колено, одновременно выхватывая из кобуры пистолет. Из-за рыжего зверя вдруг вырвалась струя алой крови, толстая и высокая, а командир еще только выпрямлял руку, выводя оружие на линию огня. Щелкнул предохранитель. Как по сигналу, и тело, и душу офицера охватило густое спокойствие, наработанное годами тренировок и боев. Первый выстрел — в рыжего зверя. Остальные двадцать два — в белых и ушастых.

Меньше трех секунд ушло на опустошение магазина. Вскочив, командир бросился к раненому, на ходу меняя обойму. Остановился… Помогать было некому. Грязно-рыжий зверь с оскаленными желтыми зубами валялся, насквозь прошитый пулей. У солдата — та же черно-красная рана от уха до уха, что и у ветерана. И плюс к ней — входное отверстие у подбородка, выходное в темени. С кулак величиной…

Ну, хоть недолго мучился… Господи, ведь мальчишка еще совсем. Не то что пороха не нюхал, а даже и мухи еще не успел обидеть! Что теперь говорить его матери? Наверняка же захочет она с руководством подразделения встретиться… Впрочем, одернул он себя, о том ли думать надо? У тебя еще с десяток живых осталось — о них позаботься! Да и сам не сыграй в ящик до срока. Ветеран вон поопытнее: боец с большой буквы! А тоже — был…

Командир включил коммуникатор.

— Пулеметная вышка! Отвечайте!

— Да, командир.

— Доложите обстановку.

— Пулеметчик жив, аппарат исправен, находится в режиме ожидания. У пулеметчика нет глаз. На лице следы когтей. Делаем ему перевязку.

— Где вы?

— Под вышкой.

— Иду к вам.

Когда он дошел до пулеметной вышки, перевязка была закончена. Пулеметчик сидел, привалившись к стойке.

— Кто тебя?

— Сам виноват, командир… Извините: Господин командир.

— Да ладно, говори уже.

— Что говорить? Это тот самый зверек, что диэльцы гладили, а мы рыбой кормили. Пойманной теми же диэльцами.

— Они, кстати, вернулись? — спросил один из солдат.

— Нет, ребята. Не вернулись. При этом лодка и корабль на месте.

— Дак они ж пловцы!

— Все равно до ближайшей суши им не доплыть. А там, черт знает… В общем, ведите раненого в лагерь. Проследите, чтоб к спирту у него доступа не было. И собирайтесь: мы возвращаемся на корабль.

— Как скоро?

— Немедленно. Я только запрограммирую пулемет и догоню вас.

Сержант осторожно вышел к берегу бухты. Причал, лодка, корабль — все на месте. На песке — следы не поймешь чьи…

— Один со мной в лодку. Один на берегу, — скомандовал он, перелезая через борт. — Заводи! Пока я буду на корабле, оставайся в лодке. Мотор не глуши.

— Понял вас.

Они подплыли к кораблю, сержант влез по веревочному трапу. Застучал подошвами армейских ботинок по палубе. Стихло… Через минуту вернулся, мигом спустился в лодку.

— Все спокойно?

— Вроде да…

— У причала! Все спокойно?

— Так точно.

— Мы возвращаемся…

Без всяких помех они пришвартовали лодку, вылезли. «И чего только понавыдумывали?» — рассердился сержант. «Двое загуляли, дед под нож механической лопаты влез по дряхлости ума. Недоумок влез на дерево и прихватил себя ремнем так, что, наверное, уже задохнулся. Мы как последние придурки тягаемся с полной выкладкой, а теперь еще и дерево пили, снимай этого труса. Эх, жизнь солдатская!» — подумал он, а вслух сказал:

— Автоматы на плечо, бегом — марш!

И сухощавый, стройный, высокий, побежал первым. Солдаты припустили за ним.

Сержант бежал легко. Так бегалось ему на родном Эляме, где хочешь — не хочешь, а поспешать нужно: земля так нагревается под жарким солнцем, что стоять — да и просто шагать по ней — совершенно невозможно.

Они и за девушками так ухаживали — на бегу. Однако хочешь жениться — нужно обзавестись собственной пещерой. Кто богатый — может и построить. Только очень много энергии нужно, чтоб постройку охлаждать. Дорого это страшно. Хотя он, если прослужит в армии Амдиэля лет десять, на такой дом, пожалуй, заработает. Да зачем ему искусственно построенный дом: пещера и родней, и лучше.

А еще лучше махнуть на Лидмах: там девушки очень самостоятельны и ночного одиночества не переносят… На Лидмахе — зачем жениться? Можно и так жить! Пока приходят, конечно… А перестанут — вот тогда можно и жену заводить. Хорошо бы, чтоб тоже с Лидмаха была: самые красивые они в Содружестве Миров… Так, вон и то самое дерево. Висит болезный, собственным ремнем пристегнутый? Висит… Часовые на месте? На месте…

— Шагом! — сержант обернулся, ожидая увидеть приотставших солдат. Но увидел только одного, хотя все время слушал, как они бегут, и готов был поклясться, что за ним все время бежали двое. Однако стоял, тяжело дыша, согнувшись и упершись руками в колени, всего один. Второго не было.

Сержант сорвал с плеча автомат, в три прыжка обежал солдата, упал на колено, и внимательно вглядываясь в экран прицела, обвел пространство впереди себя. Никого! Все датчики молчат. Тогда он вскочил, сделал еще три скачка вперед и влево. Прибежали они немножко не оттуда, но зато с тактической точки зрения это направление — самое удобное для нападения. И снова никого! Дальше углубляться в лес не стоило.

Сержант медленно встал, и, весь превратившись во внимание, пошел назад. Шесть прыжков превратились в две дюжины шагов. Вот место, до которого он добежал. Вон дерево с висящим на нем болваном, а вон часовые под этим деревом. А где же тот, который бежал непосредственно за ним? И который стоял, не в силах отдышаться?

Сержант резко обернулся. Никого… Внимательно всмотрелся в траву и листья на кустах. Ну, вот порванный листок, и вот, и еще вот… Кто их порвал? Не он ли сам? Это охотник может разобраться, а он с Эляма, где лесов нет и в помине… И который, если так и будет идти дальше, может не дождаться его самого.

Дерево спилили быстро и положили аккуратно. Привязанному только ногу сломали — а так ничего, мог бы и пожестче лечь…

Сержант включил интерком.

— Командир? С дерева мы страдальца сняли. У него — перелом ноги. Он без сознания, пульс частый и слабый. Потери — два человека, оба пропали без вести по пути с корабля…

Сержант ждал порицаний, на которые был горазд командир, но услышал только приказ:

— Живого несите в лодку. Мы следуем за вами, догоняем. У нас тоже один раненый.

— Кто? — спросил сержант.

— Пулеметчик. Он ослеп. Поэтому мы передвигаемся медленней, чем могли бы.

Теперь сержант шел сзади, чутко прислушиваясь ко всему происходящему вокруг. Но нигде не хрустнула веточка, не зашелестели листья. И хорошо — потому что тогда бы сержант, не глядя, кто да что, открыл бы самый что ни на есть ураганный огонь — с двух рук, из двух автоматов.

До корабля добрались без приключений. Сержант помог поднять на борт раненого и погнал лодку к причалу.

Командир отпер рубку и уселся в капитанское кресло. И трех суток они не провели на этом мирном с виду островке. А из восемнадцати человек четверо пропали без вести, двое погибли, двое утратили боеспособность. И главное — враг толком не обнаружен! Двадцать три застреленных грызуна — это же курам на смех!

Офицер снял руку с детектора личности. Замигала сигнализация поочередного включения систем управления судном. Главный двигатель… Генераторы… Готовность вспомогательных устройств…

— Поднять якорь, — негромко произнес человек.

— Есть поднять якорь, — отозвался динамик металлическим голосом, и текст сказанного высветился на дисплее.

Что за черное чудовище, о котором толковал солдатик? Кто у сержанта увел двух бойцов из-под носа? Не обнаружив себя? Где теперь эти пропавшие? Ну, если поискать, уверял себя командир, то найти их можно. Хотя живыми, конечно, они вряд ли отыщутся… Вот только где искать? И какими силами? Десяток солдат растяни цепью — так по одному все пропадут. Тут целой роты может быть мало…

— Якорь поднят, — прозвучало из динамика.