— Так значит, неуязвимость фотонного зеркала исчезает, если расправить пространство?

— А что вас смущает, Эулий? Вы, насколько я помню, отстояли эту идею несколько лет назад, еще на Эльмаде. Но вы, похоже, что-то задумали?

— Видите ли, уважаемый Ксор… — начал говорить Ксаверий, но ангел прервал его:

— Пусть скажет Эулий. Хамдиэль! Лети послушай, тебе будет интересно.

— Я уже тут, — отозвался другой голос. — Говорите, Эулий. Или, быть может, опустимся на поверхность планеты?

— Мое тело в каюте крейсера, уважаемый Хамдиэль…

— И вам «нечего надеть». Понятно. Это не проблема. И ради всего святого, Эулий, говорите просто, без всех этих вежливостных околичностей.

В следующее мгновение все четверо оказались на земле, под ивами у маленького прудика, на берегу которого одиноко сидел Ондатр.

— Присядем, — предложил Хамдиэль, и они уселись за столик.

— Итак? — произнес Ксор, потирая руки.

— Мы с Ксаверием только что нашли способ распрямления пространства, — начал говорить Эулий, несколько обалдевший от молниеносности пережитых превращений.

— Спелись, мой с твоим-то! — громким шепотом сообщил новость Ксор, заговорщически подмигивая Хамдиэлю, и толкая его локтем под ребра.

— Ну-ну, — Хамдиэль отмахнулся от Ксора, — и что из того? Каковы ваши планы?

— Планы таковы, — продолжил Эулий, — мы сейчас возвращаемся в космос, где расправляем пространство в каждом корабле, принадлежащем Амдиэлю. Не трогаем лишь те, которые наполнены женщинами и детьми Эльмада.

— Корабли с народом Эльмада, — заговорил Ксаверий, — будут направлены в наш мир. Мы приготовим подходящую планету для строительства Нового Эльмада.

— Круто! — восхитился Ксор, обращаясь к Хамдиэлю. — И главное, помешать этим добрым людям никто не сможет. Ты не находишь, что партия сыграна? Мат!

— Пока только шах, — отозвался Хамдиэль.

Разум маршала кипел от возмущения. Он никогда не верил миэлянам — и совершенно правильно делал. И то, что он отправил почти всех уцелевших в войне жителей Миэля на «солнечные курорты» — как едко шутили спецы из отдела пропаганды — это тоже совершенно правильно.

Не особенно доверял маршал и диэльцам, зная, что все они… чужаки неблагодарные, да плюс к тому еще и каннибалы.

Но Эльмад! Ведь все преференции — Эльмаду! Все почести — эльмадцам! Они — изобретатели космических кораблей и оружия. Они — элита космофлота. Они же, правда, и подопытные кролики на полигоне по имени «планета Земля», но ведь сами напросились! И вот: на тебе! Все, кто мог бежать с Земли — улетели в космос, у каждого нашлась уважительная причина. А все, кто были в космосе — погрузились на несколько кораблей и убыли в сторону какой-то периферической галактики, к которой им лететь-то не один год.

Главное, сам ведь хотел этого, улыбнулся маршал своим мыслям. Но одно дело, когда ты решаешь, что кому делать. И совсем другое, когда подчиненные принимают решения самостоятельно. Пусть даже и вполне полезные…

И все-таки эльмадцев понять трудно. Сбежать — сбежали. Но куда? Зачем? И главное — какой смысл так поступать, если известно, что в руках Амдиэля остается несколько десятков единиц техники куда более высокого класса, чем транспортные корабли эльмадцев? Конечно, сейчас ни о какой погоне говорить не приходится, но через несколько недель, когда на Земле кончатся, наконец, эти чертовы животные, и некому будет подстраивать ловушки его солдатам, устраивать подкопы в лагеря, плеваться ядом с деревьев — ведь тогда-то? Неужели эльмадские беглецы не понимают, что тогда от погони им не уйти!

В кабинет без стука вошла принцесса.

— На вас нет лица, маршал. Ваши переживания о сбежавших эльмадцах напрасны: во-первых, вас покинули самые нестойкие, которых в любом обществе около двух третей. Но зато верная треть осталась с вами… Во-вторых, в армии Амдиэля служат сыны Лидмаха, и вы очень правильно сделали, информировав войска о переменах в жизни моей империи, а также о переменах в нашем с вами статусе. Теперь у ребят есть возможность воевать не только за идеалы Амдиэля, ставшего им второй родиной, но и за своего императора — то есть за вас.

— И за императрицу! Полагаю, — улыбнулся маршал, — куда большее удовольствие им доставляет мысль о том, что воюют за вас, их принцессу… Прошу прощения, конечно же, императрицу!

Маршал приветливо поцеловал жену и усадил ее в кресло.

— Ваши визиты в действующие войска, императрица, воодушевляют не только воинов — выходцев с Лидмаха, но и коренных амдиэльцев. Сейчас, когда враг стал слабеть, и потому проявляет дьявольскую изобретательность и отчаянное упрямство, поддержание высокого боевого духа у солдат стало очень сложной и очень важной задачей.

— Возможно, маршал, я нарушаю субординацию, но скажите мне: велики ли потери?

— Точных цифр я вам называть не стану — это закрытая информация — но оценить урон, который несут наши войска, можно как большой.

— А у врага?

— По нашим сведениям, враг несет куда большие потери, но и сопротивляется все ожесточенней. С недавних пор они стали пользоваться трофейным оружием, а иногда даже и техникой. Не могу сказать, что управление самолетом или бронемашиной дается этим зверям легко, но иногда им удается обмануть бдительность наших солдат… И тогда мы замораживаем трупы для отправки на Амдиэль.

— А что говорят штабные аналитики?

— Единодушия нет… Одни утверждают, что критический порог уже преодолен, и сопротивление врага идет на спад. Другие экстраполируют свои функции в бесконечность, и обещают беспокойное будущее до тех пор, до которых на этой планете будет жить хоть одно местное существо. Истина, я полагаю, где-то посередине…

— Мне кажется, маршал, что середины у этой истины нет. Или — или. Если мы побеждаем здешнюю жизнь, то полностью и безоговорочно. То есть, проводим не выборочное, а системное уничтожение врага.

Если мы миндальничаем и витаем в облаках несбыточных надежд, то тогда каждый год мы будем заботиться лишь о том, чтобы статистический прирост насильственной смертности наших граждан на этой планете умещался в какие-то разумные проценты. А еще нам придется плодить и развивать все более и более специализированные подразделения для пресечения партизанской войны. Это на фоне постоянного обучения гражданского населения методам противодействия эндемичным формам жизни.

— Что ж, вполне обоснованные опасения…

— Это только часть сумрачной картины ближайшего будущего. Как вы говорили, в здешний океан попали представители миэльской расы?

— Да, моя принцесса.

— Насколько я помню, радикального способа борьбы с миэлянами так изобретено и не было? Быть может, положение дел изменилось, и теперь волноваться не за что?

— Не изменилось, императрица. У нас по-прежнему нет надежных средств уничтожения живых существ в море.

Женщина встала из кресла, обошла стол и оказалась у окна. Мирный зеленый лес весело и неслышно шумел вдали за периметром из колючей проволоки, за частой металлической сеткой, за изумрудным лугом.

— Я хочу, маршал, поинтересоваться вот чем. Если разогреть атмосферу этой планеты до состояния горячей плазмы на несколько суток, то как скоро восстановятся жизненные циклы растений, и животные, соответственно, получат пищу?

— У нас, моя радость, уже проведены точные расчеты нескольких вариантов термического воздействия на Землю. Разогрев поверхности планеты и ее атмосферы, по нашему мнению, весьма радикальное средство против всех форм земной жизни.

— Вот как? Вы очень прозорливы, мой маршал!

Она положила руки на плечи офицера, зажмурила глаза и прижалась к его груди. Потом отстранилась, серьезно взглянула в лицо мужа и произнесла:

— Тогда вы знаете, что выбрать нужно тот вариант, который предполагает гарантированную стерилизацию планеты, и одновременно с этим позволяет начать возрождение жизни на ней как можно скорее. А полумерами, любимый, тут уже не обойтись.