— А если выяснится, что она жива? — спросила Анна. — Что ты тогда сделаешь?

— Я выкуплю ее из неволи, чего бы мне это ни стоило. Она будет жить там, где ей положено жить — в доме моего отца. Каждый день, возвращаясь домой, он будет смотреть в лицо своей дочери, и до конца жизни перед его глазами будет живое напоминание о том, что он совершил.

Что ж, это вполне справедливо. Чжи-Ган, судя по всему, никогда об этом не забывал.

— А что же будет с сестрой?

— Я разодену Сяо-Мэй в шелка и одарю ее драгоценностями. Все будут уважать ее за то, что она принесла себя в жертву ради благополучия семьи. Ей будут воздавать почести, которые не воздают даже национальным героям Китая. Я сделаю ее жизнь прекрасной. Это будет моей благодарностью за то, что она сделала ради меня.

Анна улыбнулась и прижалась губами к его шее. Его кожа была теплой и сухой, как пергамент. Она выражала ему свое уважение, благоговение и любовь, нежно целуя его, шепча ему ласковые слова и слегка покусывая, чтобы разбудить в нем желание. Раньше в этом закрытом экипаже перевозили только опиум и проданных девушек. Теперь же они нашли ему другое применение.

И когда он глубоко вошел в нее, она прошептала ему на ухо выстраданные в муках слова. Нет, она не рассказывала ему о том, что у нее на душе, она не говорила ему о любви, которую пыталась вытеснить из своего сердца несколько дней тому назад. Анна говорила ему простые и прекрасные слова, и его семя излилось в нее, словно мощный, стремительный поток.

Она произнесла всего три слова, в полной мере осознавая, насколько они чудесны.

— Я прощаю тебя, — сказала Анна и повторяла эти слова до тех пор, пока он не прижался губами к ее губам. — Я прощаю тебя, прощаю, прощаю.

Наконец они подъехали к дому тигрицы. Она поправила свою одежду, а Чжи-Ган прикрепил к поясу ножи. Потом они вышли из экипажа и приготовились встретиться с женщиной, которая обучала проституток, а значит, имела самое прямое отношение к этому презренному ремеслу. Анна подумала о том, что им, возможно, придется убить ее.

Войдя в дом тигрицы, Чжи-Ган меньше всего ожидал встретить там белого капитана, которого все называли Джонас Шторм. Это имя как нельзя лучше подходило ему. Джонас был невероятно огромным (ну просто медведь какой-то, а не человек) мужчиной с темными вьющимися волосами и живыми серыми глазами. Но несмотря на свой устрашающий вид, он был спокойным, словно огромное облако, мирно плывущее по небу. Он поприветствовал Чжи-Гана и Анну, как это было принято в лучших китайских домах.

Чжи-Ган представился, назвавшись Ланем, и этот белый человек проводил их в приемную. Буквально через минуту им подали чай, и капитан сразу перешел к делу.

— Что привело вас, сэр, в дом тигрицы? — спросил он.

— Мы ищем женщину по имени Маленькая Жемчужина, — ответил Чжи-Ган.

Капитан Шторм кивнул в ответ.

— Теперь мне все понятно. Могу я узнать, зачем вы ее разыскиваете?

— Я пришел сюда по поручению губернатора провинции Цзянсу и не причиню вам зла, — солгал Чжи-Ган. — Однако мне нужно поговорить с ней об одной девушке, которую она, вероятно, хорошо знает.

Белый мужчина как-то по-доброму прищурился и спросил:

— Как зовут эту девушку?

— Прошу извинить меня, — произнес Чжи-Ган, — но этот вопрос мне лучше обсудить с Маленькой Жемчужиной.

— А не с белым мужчиной? — Капитан бросил на него пронзительный взгляд. — Ведь вы пришли сюда с белой женщиной. — Он повернулся к Анне и заговорил с ней по-английски. — С вами все в порядке, мэм? Вам не нужна моя помощь?

Чжи-Ган не сразу понял, о чем спрашивал капитан. Он хорошо знал английский, однако Джонас Шторм говорил с каким-то особым акцентом и подбирал такие слова, которые обычно употребляют люди, для которых этот язык является родным.

Анна тоже не сразу поняла его.

— Со мной все в порядке, — после паузы сказала она. — Прошу прощения. Я просто очень долго не разговаривала по-английски. В миссии мы почти все время общаемся на мандаринском наречии, — пояснила она и покраснела. — Мне следует говорить лучше, ведь я собираюсь уехать в Англию. Нужно будет подучить английский язык.

Чжи-Ган повернулся и взял ее за руку, заставив посмотреть на него.

— Капитан желает знать, не обижаю ли я тебя, — сказал он по-китайски. — Он говорит, что если ты боишься меня, то он может защитить тебя.

Анна покраснела еще больше и покачала головой.

— О нет, — уверенно произнесла она. — Поверьте, я в полной безопасности.

По правде говоря, Чжи-Ган не мог сказать наверняка, специально ли она изображает перед капитаном Штормом невинную и скромную девушку или действительно смущается. Однако, если честно, ему было все равно, что именно заставило Анну так густо покраснеть, ибо, глядя на нее, он понял, что еще сильнее хочет эту женщину. Возможно, она и в самом деле очень умело манипулирует людьми, заставляя их делать то, что ей нужно. А может, она вполне искренна и не понимает, почему белый капитан думает, что ей небезопасно находиться в обществе китайца.

Капитан пристально посмотрел на Анну, и она, в свою очередь, окинула его внимательным взглядом и даже удивленно изогнула брови, давая понять, что все уже заметили их немой диалог. Буквально через секунду капитан облегченно вздохнул.

— Он ищет свою сестру. Ее зовут Тау Сяо-Мэй, — объяснила Анна. — Он действительно не причинит вам никакого вреда.

Услышав это имя, капитан заметно оживился, однако вскоре на его лице снова появилось невозмутимое выражение. Заметив это, Чжи-Ган вскочил на ноги и хотел было уже потребовать от него объяснений, но Анна схватила его за руку и заставила снова сесть на место.

— Что вы знаете о моей сестре? — успокоившись, спросил Чжи-Ган.

— Если вы подождете здесь, — сказал капитан, поднимаясь со своего места, — я приведу Маленькую Жемчужину. Думаю, она сможет ответить на ваши вопросы, — добавил он и недовольно поморщился. — Но это займет какое-то время. Она очень не любит, когда ее отрывают от занятий.

Чжи-Ган кивнул в ответ. С каждой минутой он волновался все больше и больше. От волнения у него даже свело желудок. Он все равно найдет свою сестру и не позволит, чтобы какой-то там корабельный повар или ненормальный капитан помешали ему. Он...

— Постарайся успокоиться, — мягко произнесла Анна и накрыла своей ладонью его кулак.

Но не ее слова, а то, как нежно она прикоснулась к нему, заставило его умерить свой пыл. Анна продолжала что-то говорить и, слушая ее, он постепенно успокоился, понимая, что она права.

— Мы пришли сюда для того, чтобы навести справки о твоей сестре. Однако эта женщина может ничего и не знать о ней. Я допускаю, что Маленькая Жемчужина просто помогала женщинам, с которыми она общалась.

Чжи-Ган недоверчиво посмотрел на нее, и она еще крепче сжала его руку.

— Это вполне вероятно. В этом доме все совсем не так, как мы себе представляли. Интересно, что это за дом такой, в котором хозяйничает белый мужчина? Ведь он находится на китайской половине Шанхая. Прошу тебя, дай этой женщине возможность объясниться.

— Она обучает проституток, Анна, — напомнил ей Чжи-Ган и, вскочив со своего места, начал нервно расхаживать по комнате. — Что это может означать? Она показывает им, как нужно обчищать карманы клиентов? Или как разбавлять вино водой и подмешивать опиум? А может, она учит их вытягивать секретные сведения из императорских наместников?

Анна спокойно смотрела, как он мечется по комнате.

— Какое это имеет значение?

Чжи-Ган резко повернулся к ней и презрительно скривил губы, но она подняла руку, делая ему знак, чтобы он дал ей возможность высказаться.

— Какое это имеет значение, если она, обучая их, дает силу беззащитным и надежду отчаявшимся? — сказала Анна и, встав со своего места, подошла к нему. — Тебе следует все выяснить, а потом уже ты поймешь, стоит ли ее осуждать.

— Мудрые слова, белая женщина, — донесся до них чей-то голос.