Чжи-Ган сдвинул брови, не понимая, о чем она говорит. Ей удалось одурачить его! У нее внутри все ликовало от радости, но она изо всех сил старалась скрыть это.

— Я думала, что вы все это спланировали заранее, — испуганно сказала Анна.

— Конечно! — ответил он и еще больше откинулся на стенку ванны, разрешая ей смотреть на свой орган. Он, скорее всего, подумал, что таким способом она попытается купить свою свободу.

На этот раз Анна слегка улыбнулась.

— Что ж, тогда докажите, что я ошибаюсь. Докажите, что я не такая храбрая и умная, как вы.

— Женщина, ты глупа, и в твоих поступках нет логики, — заявил Чжи-Ган, скрестив на груди руки. — Неужели ты не знаешь, чего тебе хочется?

Анна пожала плечами, притворившись смущенной.

— Я не уверена, — тихо произнесла она. — Я знаю, что вы наблюдали за мной сегодня. Честно говоря, я сознательно пошла на это, чтобы доставить вам удовольствие. — Анна на мгновение замолчала. — Итак, вы утверждаете, что умнее и храбрее меня?

Палач недоуменно прищурился, а потом широко раскрыл от удивления глаза.

— Ты не собираешься?..

Она чуть отклонилась назад.

— У меня не было помощников. Неужели вы не можете сделать это самостоятельно? Ай-ай-ай! — сказала она и покачала головой. — И вы продолжаете настаивать на том, что мужчины более искусные и сообразительные, чем женщины?

Лицо палача потемнело от злости. У Цзин-Ли ее выходка вызвала обратную реакцию: он просто прыснул от смеха.

— Он в состоянии сделать это самостоятельно, женщина. В детстве только так и...

— Вон отсюда! — заорал мандарин.

Цзин-Ли осторожно поставил зеркало и поклонился.

— Конечно, Чжи-Ган, — тихо произнес он. — Это очень смелый и разумный поступок, — добавил он, усмехнувшись. — Я понимаю, что тебе не нужны свидетели. А вдруг ты не сможешь...

— Вон!

Продолжая смеяться, Цзин-Ли выбежал из комнаты. Анна же осталась стоять возле ванны, в которой сидел мандарин и поглядывал на свой торчащий из воды возбужденный половой орган. Она внимательно посмотрела на палача, пытаясь понять, что он сейчас чувствует. Похоже, он уже не злился. Его лицо стало каким-то задумчивым. В его взгляде сквозило любопытство. Казалось, что он тщательно изучает ее. А еще на его лице читалось такое откровенное желание, что она едва не утратила присутствия духа. А может, совсем наоборот. Ее соски напряглись под его пристальным взглядом, и она облизала языком свои пересохшие от напряжения губы.

— Ты хочешь увидеть представление? — спросил он, поддразнивая ее.

Она отвела глаза в сторону.

— Я хочу просто развлечь вас, благородный господин. Я...

Мандарин не дал ей договорить, схватив рукой за подбородок. Потом он медленно повернул голову Анны и заставил ее посмотреть ему прямо в лицо.

— Ты снова хочешь спрятаться, разумная женщина?

Она вздохнула. Что ж, назвался груздем — полезай в кузов.

— Я бы никогда не стала прятаться от вас. Мне будет интересно все, что бы вы ни показали мне.

Он застонал от удовольствия, как будто она пообещала ему больше, чем просто свое внимание. Она не успела даже удивиться, когда он начал медленно опускать ее голову. В этом не было никакого насилия, он просто заставил Анну положить подбородок на ее руки, лежавшие на краю ванны.

— Ты хотела посмотреть? Так смотри же, — сказал он и, обхватив рукой свой орган, начал поглаживать его.

Из дневника Анны Марии Томпсон

14 декабря 1881 г.

Сегодня к нам приехал один человек. Его зовут Сэмюель Фитцпатрик. У него очень добрая улыбка. Он сказал, что работал вместе с моим папой и поэтому знает, что у него есть дочь. Он сказал, что папа...

Он сказал мне...

Он очень сожалеет...

Я не могу написать такое! Этого не может быть! Однако Сэмюель привез мне куклу, но не из Англии. Он сказал, что это итальянская кукла и что мой папа привез бы мне такую куклу, если бы смог. Но этого не может быть, потому что...

Сэмюель сказал, что всему виной желтая лихорадка. Многие моряки умерли от этого. А еще Сэмюель сказал, что папа очень любил меня и что он слышал от капитана о том, что его последние слова были обращены ко мне. Он говорил, что очень любит меня.

Я сказала ему, что он врет. Я швырнула куклу и выбежала из комнаты. Наверное, он оставил эту куклу, когда уходил, потому что, вернувшись, я увидела, что ее забрала Сюзанна. Она говорит, что эту куклу ей подарила мама, но я же знаю, что это вранье. Она просто мерзкая обманщица. А мой папа не умер. Он НЕ умер!

Сэмюель рассказал мне еще кое-что. Он сказал мне, как называется корабль, на котором плавал мой папа. Я собираюсь завтра посмотреть на этот корабль. Я уйду сразу после вечерней молитвы. Я знаю дорогу к доку. Я найду этот корабль и моего папу тоже. Он не умер. Он подарит мне настоящую английскую куклу. Такую, как обещал.

Я не сирота! У меня есть отец!

Мы должны преподать хороший урок этим вероломным ордам, чтобы они запомнили, что если невозможно решить все полюбовно, то отныне в их стране слово «европеец» будет свидетельством страха.

Зе Таймс оф Ландан

Чжи-Ган одной рукой обхватил своего дракона, а другой коснулся плеча сестры Марии. Он сделал это якобы для того, чтобы заставить ее наклониться. На самом же деле ему просто хотелось ощутить тепло ее кожи и как можно лучше понять, как эта женщина отреагирует на его действия.

Положив подбородок на руки, она смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами. И только благодаря тому, что его рука лежала на ее плече, ему удалось уловить легкую дрожь волнения, охватившую прекрасную пленницу. Она вовсе не была такой спокойной и уверенной в себе, как это казалось поначалу. Сделанное им открытие привело Чжи-Гана в настоящий восторг. Он довольно улыбнулся.

Эта мнимая монашка весьма странная дама. Ей, вероятно, уже доводилось видеть мужской дракон. Во всяком случае, когда она убрала мочалку и увидела его орган, на ее лице читалось всего лишь легкое любопытство, а не ужас девственницы. И все же она была не такой развращенной, какими обычно бывают курьеры, доставляющие опиум.

— Ты работала в госпитале при миссии? — неожиданно спросил Чжи-Ган.

Услышав его вопрос, Анна вздрогнула. Она подняла глаза и посмотрела на него.

— Что... Я... — пробормотала она и покраснела, увидев, что он улыбается. — Да, работала. — Потом она пожала плечами, пытаясь сделать вид, будто ее это совершенно не волнует. — Я видела немало мужских органов. Есть мужчины, у которых они намного большего размера, чем ваш.

Он кивнул в ответ, давая понять, что верит ее словам.

— Я и не сомневаюсь. Однако это все равно что смотреть на склад холодного оружия. Ты видишь аккуратно выстроенные в ряд клинки, сравниваешь длину их лезвий, проверяешь прочность рукоятей и оцениваешь, хорошо ли заточены их концы. Однако до тех пор, пока ты не увидишь, на что способен клинок, когда его берет в руки мастер (то есть человек, который знает его так же хорошо, как тело своей возлюбленной), тебе так ничего и не удастся узнать об этом оружии. Ты согласна со мной?

Анна слегка прищурилась, обдумывая услышанное. Когда же до нее дошел смысл его слов, ее лицо покрылось легкой краской стыда — такое вот проявление девственной чистоты, несмотря на большой опыт работы в госпитале и довольно дерзкий характер. Слишком дерзкий, поправил себя Чжи-Ган. Она снова смотрела на то, как он массирует своего дракона, медленно проводя по нему пальцами.

— И вы, конечно же, претендуете на звание мастера, — не скрывая иронии, сказала она.

— О нет, — ответил Чжи-Ган, явно скромничая. — Я еще слишком молод для того, чтобы получить этот статус. Я скорее ученик, пытающийся овладеть искусством постельных утех, — добавил он и, замедлив движения, начал слегка пощипывать рот своего дракона. Он делал это до тех пор, пока из него не появилась жемчужная капелька ян. Увидев ее, Анна замерла от удивления. — Однако я очень способный ученик, — произнес он, наклоняясь вперед. Протянув руку, он посадил эту жемчужину на свой указательный палец и прошептал: — Вот это мой дар для тебя. — Чжи-Ган поднес священную субстанцию к ее губам.