Чжи-Ган скрестил руки на груди и сел на кровать, продолжая пристально смотреть на нее.

— Зачем так рисковать?

— Это твоя святая обязанность! — закричала Анна, теряя терпение.

— Не моя, а твоя. Почему бы тебе просто не сесть на корабль и не уплыть в Англию и забыть об этой жизни навсегда? По-моему, именно таким был твой первоначальный план.

Закусив губу, она кивнула. Да, она хотела этого. Или думала, что хотела. Анна не знала, когда конкретно изменились ее намерения и она, вместо того чтобы совершить побег, стала мечтать о мести.

— Именно он дал мне попробовать опиум в первый раз.

Чжи-Ган удивленно вскинул брови.

— Зачем ему было приучать к опиуму курьера? Это довольно рискованно.

Анна горько усмехнулась.

— Зависимость возникает примерно через год. Он выбирал для этого самые подходящие моменты и делал так, чтобы мне отчаянно хотелось попробовать опиум еще раз, — сказала она и подумала: «Какая же я была глупая и наивная!» — Он пытался таким образом приручить меня. Ему нужна была красивая молодая девушка, которая доставляла бы опиум вглубь страны и при этом работала бы в миссии, что давало ей возможность подольститься к губернатору.

— И этой девушкой была ты...

Внезапно Анна почувствовала невыразимое отвращение к самой себе.

— Да, Сэмюель получил то, что хотел. Я верой и правдой работала на него почти десять лет.

— Но сейчас ты хочешь его убить.

Она кивнула.

— Убив его, ты не исцелишь себя. Твоя зависимость от опиума не исчезнет. Тебе все еще будет хотеться...

— Я знаю, кто я такая! — раздраженно закричала Анна. Быстро подбежав к Чжи-Гану, она посмотрела ему прямо в глаза. — Мне кажется, что это ты все забыл. Ты — императорский палач или нет?

Чжи-Ган молчал, продолжая пристально смотреть на нее, и так же, как она, не скрывал своей злости. Потом он так тяжело вздохнул, что у нее защемило сердце.

— Я был в тот день в Запретном городе.

— Что? — спросила она. Ее не столько удивила печаль в его голосе, сколько то, что он сменил тему разговора.

— В тот самый день, когда императрица арестовала императора Гуансюй, мне нужно было увидеться с ним сразу после утренней церемонии. Я хотел попросить его дать мне больше людей и оружия... — Чжи-Ган нервно взмахнул рукой, — больше полномочий. Ты правильно сказала, я всего лишь обычный человек. Сейчас я обрубаю только щупальца этого спрута и не могу добраться до его сердца, — сказал он и бессильно опустил руки на колени. — Однако уже слишком поздно. Мы с Цзин-Ли пытались, но...

— Императрица все взяла под свой контроль, — вставила Анна. — Но она благосклонно относится к тому, чем ты занимаешься. Она ненавидит белых людей больше, чем кто-либо другой. Она наверняка окажет тебе помощь.

Он покачал головой.

— Сейчас все ее внимание направлено на то, что происходит в Пекине. В первую очередь она занимается политическими вопросами, пытаясь отвести от себя угрозу со стороны иностранных государств. Она не может дать мне людей. У нее их просто нет.

Задумавшись, Анна медленно села на кровать.

— Значит, твоего друга императора посадили под арест, а его мать занята укреплением власти. И что же тебе теперь делать? Заниматься своей обычной работой?

Чжи-Ган кивнул, и она, глядя на него, поняла, как тяжело ему сознавать собственное бессилие. Ему отчаянно хотелось что-нибудь сделать или просто махнуть на все рукой. Анна прекрасно понимала его чувства. Именно поэтому она и стремилась уехать из Китая. Все хорошее, что она делала в миссии, никак не могло компенсировать тот вред, который был нанесен ею жителям этой страны. Лучше уехать, ведь она почти ничем не могла помочь несчастной родине Чжи-Гана.

— Нам с Цзин-Ли пришлось покинуть Пекин. Мы не можем туда вернуться, пока политическая ситуация не стабилизируется.

— И поэтому палач решил заняться другим делом — найти девочку, которая потерялась почти двадцать лет тому назад.

Он кивнул.

— Да, мою сестру.

Анна похолодела от ужаса. Эта девочка — его сестра?

— Ее продали...

— Ее продали много лет назад, чтобы заплатить за мое образование.

Неудивительно, что он так люто ненавидит тех, кто обменивает опиум на живой товар.

— Мы с Цзин-Ли найдем ее, а потом втроем уедем из Китая.

— Значит, ты больше не хочешь быть палачом? — спросила она.

— Я больше не хочу убивать.

Анна покачала головой. Теперь она поняла, что происходит с ним на самом деле.

— Нет, это совсем не то. Ты просто думаешь, что от всего этого мало проку. Ты уничтожаешь курьеров и покупателей, вместо того чтобы уничтожать тех, кто возглавляет всю эту сеть. Таких людей, как Сэмюель. Людей, которые организовали эту мерзкую торговлю. — В порыве волнения Анна схватила Чжи-Гана за руки, пытаясь заставить его прислушаться к ее словам. — Закончи начатое тобой дело! Убей этого монстра! Убей Сэмюеля, а потом мы вместе убежим. Мы сядем на корабль и навсегда уедем отсюда. Мы с тобой, твоя сестра и Цзин-Ли.

Она уже представила, как они плывут на корабле, хотя и понимала, что сначала ей нужно закончить свои дела с Сэмюелем. Ей нужно освободиться от него, иначе ей всю жизнь придется убегать и прятаться. А Чжи-Ган всегда будет мучиться мыслью о том, что его миссия императорского палача не принесла никаких результатов. Она стала перед ним на колени и поцеловала его руки.

— Ты должен продолжать свое дело, в противном случае ты станешь таким, как я, — потерянным и одиноким человеком, чьи страдания может облегчить только опиумный дурман.

Чжи-Ган долго молчал, нежно поглаживая большим пальцем руки ее щеку. Потом он наклонился вперед и прошептал ей на ухо:

— Я сделаю это, Анна. Я поеду вместе с тобой и встречусь с этим белым мерзавцем, который использует тебя в своих грязных делишках. Я притворюсь его новым покупателем, а потом вырву его сердце. У меня хватит на это сил.

Почувствовав невероятное облегчение, она хотела ответить ему, но Чжи-Ган опередил ее. Поднявшись на ноги, он посмотрел на стоявшую перед ним Анну своими пронзительными черными глазами и торжественно произнес:

— Я сделаю это, Анна! Но не потому, что это мой святой долг и моя работа... — Чжи-Ган замолчал, и она затаила дыхание в ожидании, когда он все объяснит. В конце концов она не выдержала и сама задала ему вопрос:

— Тогда почему? Почему ты будешь рисковать своей жизнью?

— Я сделаю это ради тебя, Анна! Во-первых, ты попросила меня об этом, а во-вторых, это положит конец твоим страданиям.

Она гордо вскинула голову, представив, как плюет на мертвое тело своего приемного отца.

— Да, это положит конец моим страданиям и принесет мне желанное спокойствие.

— Нет, маленькая Анна. Это принесет нам с тобой еще больше крови, — вздохнув, возразил Чжи-Ган.

— Всегда проливается чья-то кровь, Чжи-Ган. Без этого нельзя. Опиум уносит жизни твоих соотечественников. Мы остановим это кровопролитие.

Она решила, что он не поверил ей. Он уже потерял веру в свое правое дело. И сейчас только она одна понимала, каким беспомощным может быть человек, который пытается сдержать смертоносный поток опиума, захлестнувший всю страну. Ему казалось, что этому не будет конца, ибо, когда он вырывал с корнем одно растение, на его месте тут же вырастало несколько новых.

— Еще одна смерть, — прошептала Анна, не понимая, кому она это говорит — себе или ему. — Еще только одна смерть, и мы покончим со всем этим. Мы оба покинем Китай, эту несчастную землю, и забудем о кошмаре, который преследует нас.

Наклонившись, он нежно прижался губами к ее губам.

Однако ей хотелось большего. Поднявшись на ноги, она крепко обхватила его руками за шею и, открыв рот, прижала язык к его зубам. И Чжи-Ган подчинился ей. Неукротимое желание Анны распалило в нем жаркий огонь. Тесно сплетясь, они упали на кровать, охваченные пламенем страсти.

Когда все закончилось, они нехотя разжали объятия.

— Я изменил свое решение, — глухо произнес Чжи-Ган, прижавшись лбом к ее лбу. — Я убью твоего приемного отца, потому что это моя обязанность. А затем я посажу тебя на корабль, плывущий в Англию. Я даже помашу тебе с пристани рукой, когда ты будешь покидать эту страну.