На его лице появилась грустная улыбка.

— Я встретил девушку... — сказал Чжи-Ган и вдруг резко наклонился к ней и прижался губами к ее губам. Он целовал ее так, как будто еще раз пытался показать, что она принадлежит только ему.

Анна замерла от наслаждения. Потом, когда все закончилось, Чжи-Ган прижался лбом к ее лбу, но так ничего и не объяснил.

— Ты встретил девушку... — напомнила она.

— Она умерла, — сказал он.

— Это та девушка, которая принимала опиум?

— Я убил человека, который поставлял ей опиум.

Он сказал это таким голосом, что Анна невольно вздрогнула. Перед ней сейчас был палач. И с этим мужчиной она флиртовала! С этим убийцей она занималась любовью! Именно этого мужчину она хотела больше всего на свете!

Анна невольно вздохнула и снова потянулась к нему губами, однако, прежде чем снова поцеловать его, она задала еще один вопрос:

— Сколько тебе тогда было лет?

— Семнадцать, — ответил он и еще сильнее сжал ее руки. — Китайские женщины совершенно беззащитны. Даже родители не могут защитить своих дочерей. Девочек продают, а женщин насилуют. Многие из них становятся наркоманками. — Он посмотрел ей прямо в глаза, как бы умоляя понять его. — Я ненавижу убийства, Анна. Но эти мерзавцы наживаются на несчастных девочках. Кто их остановит, если не я? Кто положит этому конец?

Она неотрывно смотрела на Чжи-Гана, всем сердцем чувствуя его боль.

— Конечно, ты. Ты спасешь их.

Он покачал головой.

— Слишком поздно. Я уже почти ничего не могу сделать.

— Ты ведь обыкновенный человек, — прошептала она.

Он снова впился губами в ее губы и просунул ей в рот свой язык. Он делал это намеренно грубо. Так, как и подобает палачу. И это могло нравиться только такой испорченной женщине, как она. Анна открыла рот, приветствуя его вторжение. Как и прошлой ночью, она сейчас полностью отдавалась ему, и он принимал этот дар. Какое-то время она пыталась сопротивляться, но это длилось недолго. Он был слишком силен, а она изнывала от желания.

Через некоторое время они забыли обо всем на свете, наслаждаясь друг другом. Когда Чжи-Ган поднял голову, Анна схватила его за плечи и зарылась лицом в его волосы. Ей казалось, что в тот момент, когда она полностью отдастся ему, он все еще будет крепко держать ее. Представив себе это, она улыбнулась.

— Если бы мы сейчас были в Пекине, — пробормотал он, — то я бы закрыл двери своего дома для всех друзей и знакомых, притворился бы больным, чтобы слуги не докучали мне, и провел бы целый месяц, а может, и больше в постели с тобой.

— Если бы мы были в Пекине, то я бы согласилась на это, — прошептала Анна. — И я бы не думала ни об опиуме, ни о твоей ужасной работе. Я забыла бы обо всем на свете и только бы ублажала тебя.

Наконец они отстранились друг от друга. Чжи-Ган помог ей поправить грубую крестьянскую одежду, а она в это время начала мазать лицо пеплом. Затем, отступив в сторону, он внимательно осмотрел ее и нахмурился.

— Ты похожа на мальчишку. На чумазого крестьянского мальчишку.

Анна кивнула.

— Только ты знаешь, что скрывается под этой одеждой.

— Нет, — сказал он, недовольно поморщившись. — Другие тоже знают. Этот твой Половинка и его люди.

Анна отвернулась от него, чувствуя, как в ней закипает злость.

— Они не мои мужчины, — отрезала Анна. Ей так хотелось, чтобы он снова крепко обнял ее, и она раздраженно пробормотала: — Я совсем не знаю их.

— Но ведь они — люди твоего отца, — продолжал настаивать он.

— Приемного отца. Да, Половинка был со мной, когда я делала свою первую ходку, — подтвердила она. Как же ей было противно произносить имя этого негодяя! — Остальных я не знаю. — Посмотрев в окно, она увидела, как ветер раскачивает ветки дерева. — Я хорошо знаю только соломенных солдат.

— Ты, наверное, довольно часто прибегала к подобной хитрости? — холодно спросил Чжи-Ган.

— Очень редко, — ответила Анна и, повернувшись, посмотрела ему глаза. — Мы никого не заставляли принимать опиум, — раздраженно добавила она. — Они сами приходили к нам и умоляли дать им его.

— Опиум в обмен на девочек.

Она вздрогнула.

— Я никогда не согласилась бы на такую сделку.

— Неужели? — Чжи-Ган презрительно усмехнулся. — Ты действительно не смогла бы этого сделать?

— Никогда, — твердо произнесла Анна. — Девочек, за которых некому было заступиться, продавали в публичные дома? — Она содрогнулась от ужаса. — Это просто жестоко... — И она глубоко вздохнула, заставляя себя признать страшную правду. — Это грязный бизнес. Ведь вокруг столько людей, которые готовы расплатиться деньгами, отдать свои драгоценности и даже шелковые ткани, расшитые золотом. Зачем связываться с девочками, которые на каждом шагу будут упираться и сопротивляться? К тому же они могут оказаться не девственницами. — Она вдруг поняла, что сейчас настал самый подходящий момент для того, чтобы рассказать ему всю правду. — Я говорила об этом своему приемному отцу. Знаешь, что он мне ответил?

Чжи-Ган покачал головой, потрясенный всем, что он услышал.

— Что смазливая девчонка будет приносить доход несколько лет, а драгоценности можно продать только один раз. Он покупал девочек просто десятками за какие-то гроши. — Анна прижалась головой к его груди, не в силах сдержать своей ярости. — Он говорил, что китайцы ценят своих женщин только за то, что те умеют раздвигать ноги. И какая им разница, будут ли они заниматься этим со своими собственными мужьями или с клиентами в публичных домах? Если китайцам нет до них никакого дела, то нам и подавно.

— Я тот самый китаец, которому не безразлична их судьба, — сурово произнес Чжи-Ган, и его глаза потемнели от гнева.

— Я знаю, — сказала Анна и, повернувшись, взяла соломенную шляпу с широкими полями, которую собиралась надеть, чтобы скрыть свои волосы. — Поэтому я и хочу, чтобы ты убил его.

Чжи-Ган удивленно заморгал, а она воспользовалась этим замешательством и нежно поцеловала его.

— Да, мистер Палач, — сказала она, улыбнувшись. — Я действительно хочу, чтобы ты убил моего приемного отца.

— Почему? — спросил он, прищурившись.

— Потому что он отпетый негодяй. Неужели этого недостаточно?

Он молчал, явно обдумывая ее слова. Она же прервала его размышления, решившись рассказать ему все без утайки.

— Ты — палач императора, — начала Анна. — Ты выслеживаешь торговцев опиумом и уничтожаешь их. Мой приемный отец ведет довольно бойкую торговлю. Сэмюель продает женщин в публичные дома, поставляет губернаторам опиум и одновременно занимается гангстерским ростовщичеством. У него процветающий бизнес, и ты должен положить этому конец. — Немного помолчав, она добавила: — Насколько я помню, ты поклялся сделать это, разве не так?

Чжи-Ган пожал плечами.

— Я поклялся защищать Китай и моего императора.

— Очень хорошо.

— Нет в этом ничего хорошего, — сердито пробормотал он. — Если ты желаешь своему отцу смерти, то почему сама не убьешь его?

— Потому что этот сукин сын чересчур подозрителен. Я не могу и близко подойти к нему, не имея на то серьезной причины. Во всяком случае, сейчас... — Анна замолчала, так и не сказав всего, что хотела сказать. Однако Чжи-Ган понял, о чем она умолчала.

— Не теперь, когда ты убежала от него, прихватив с собой товар.

Она вздохнула.

— Я могу сказать ему, что вынуждена была бежать, что за мной гнался императорский палач, — тихо произнесла она. И это была чистая правда, хотя она немного и изменила последовательность событий. — Но он все равно будет относиться ко мне с подозрением и не подпустит меня к себе достаточно близко. Ты же, как новый покупатель, сможешь подобраться к нему, а потом — рра-з и все. — Она жестом показала, как перерезает ему горло. — Ты убьешь его своими ножами.

Чжи-Ган покачал головой.

— Ты так легко говоришь об этом.

— Поверь, это не так уж трудно сделать. Сэмюель любит отмечать заключение новых сделок. У нас будет возможность убить его и убежать. Я знаю, о чем говорю.