— Я только что получил сообщение из штаба Генлейна, — заметил Шелленберг, — Его люди готовят взрыв трибун на стадионе во время прохождения X съезда «Сокола». Генлейн считает, что это вызовет очередную кризисную ситуацию не только в Судетах, но вообще во всей Чехословакии. Думаю, ему в этом надо помочь. У меня есть на примете двое выходцев из Судет, которые уже прошли начальную подготовку в наших школах. Предлагаю на пару дней отправить их для подготовки к нашим специалистам-подрывникам, а потом в распоряжение Генлейна.

— Очень хорошо, Вальтер. Сделайте все необходимое. Эта акция может значительно ускорить развязку Судетского вопроса. Нам это будет только на руку. Представьте мне завтра более подробное описание этой операции. Она может сыграть решающее значение.

В небольшом ресторанчике в пригороде Берлина в отдельном кабинете за столом собрались три человека. Это были довольно влиятельные фигуры в рейхе: Йозеф Геббельс, Генрих Гиммлер и Рейнгард Гейдрих. После того как все трое плотно поужинали и кельнер принес десерт, кофе, коньяк и ликер, Геббельс сказал:

— Я не хотел показываться в вашем ведомстве, чтобы не было потом никаких разговоров, поэтому мне пришлось вас пригласить сюда. Я часто провожу здесь разные деловые встречи. Место тихое и спокойное, к тому же они стараются обеспечить мне конфиденциальность встреч. А поговорить я с вами хотел по довольно щекотливому вопросу. Пропаганда еврейского вопроса стала у нас отходить на второй план. Фюрер говорит, что народу, толпе, надо постоянно напоминать о его враге. Об одном враге. У нас этот единственный враг — евреи. Все остальные враги — это те, кто пляшет под их дудку. Я решил, что настало время организовать большой широкомасштабный еврейский погром по всей стране. Устроить нечто наподобие Варфоломеевской ночи. Гитлер меня в этом поддержал. Но, как вы прекрасно понимаете сами, на мои плечи ляжет только идеологическая часть работы, все остальное придется делать вашим структурам. Вот для того, чтобы обсудить, как все это лучше организовать, я и пригласил вас сюда.

Геббельс с интересом посмотрел в лица своих собеседников.

— На днях мы произведем депортацию около десяти тысяч евреев, приехавших сюда из Польши, — сказал Гейдрих, — Может, пока на этом и остановимся?

— Нет, — покачал головой Геббельс, — Это совершенно разные акции. Ваша акция не прибавит народу ненависти к его исконному врагу. Наоборот, она покажет ему, что мы заботимся о нем, и он может быть спокоен. Но нам не нужен успокоенный в этом аспекте народ. К тому же сейчас, когда мы должны показать всей Европе, что мы не свернем с избранного пути и что у нас есть силы отстоять свои интересы. Олимпийские игры далеко позади, и теперь мы можем не церемониться.

— Вы, Йозеф, правы, такая акция будет нам очень полезна, — согласился с ним Гиммлер, — Но как вы хотите все это организовать?

— Нужен какой-нибудь прецедент, — быстро ответил Геббельс, — Лучше всего подойдет убийство евреями какого-нибудь высокопоставленного чиновника. Этот чиновник должен быть хорошо известен, но в то же время лучше, если это будет кто-то не слишком лояльный к партии. Подумайте об этом, а потом мы вместе обсудим выбранную вами кандидатуру. Немецкий народ прост и доверчив, тут не надо никакой слишком сложной интриги: ведь поверил же он, что генерал фон Фрич в темных переулках насилует мальчиков.

— Такой прецедент будет не так уж сложно организовать, — задумчиво сказал Гейдрих. — Трудность будет в другом. Во-первых, надо, чтобы разъяренная толпа не выходила за рамки, то есть погрому должны подлежать только еврейские предприятия. Во-вторых, так или иначе мы со временем избавимся от всех евреев и приберем к рукам все, что они у нас награбили, поэтому нельзя допускать слишком большого ущерба.

— Вы, Рейнгард, попали в самую точку, — улыбнулся Геббельс, — А вот здесь нам понадобятся ваши ребята из СС. Они получат точные инструкции и возьмут на себя руководство всей акцией. Все должно быть очень четко организовано, и в то же время каждый участник должен ощущать, что это происходит стихийная акция. Небольшая группа ваших ребят из СС начнет громить, к ним присоединится каждый порядочный немец. Как все это делать, опять-таки будут говорить ваши ребята. В этом нет ничего противоестественного. Вспомните, в любой стихийной заварушке всегда находятся люди, которые берут на себя роль лидера. Без таких людей ни одного стихийного выступления просто не может быть. А здесь мы подставляем таких людей, не дожидаясь, пока они найдутся по воле случая. Работы будет много, но подумайте о цели!

— И когда вы хотите все это осуществить? — поинтересовался Гейдрих.

— Окончательные сроки будут зависеть от вас, — оживленно сказал министр пропаганды, — Я считаю, что это надо приурочить к какому-нибудь партийному событию, например к юбилею Пивного путча или чему-нибудь, в этом роде.

— Это все очень неожиданно, и надо обо всем хорошо подумать, — сказал Гейдрих.

— А что тут думать, — возразил Гиммлер. — Схема довольно проста. Вы, Рейнгард, подумайте о прецеденте, а остальное я возьму на себя. Не думаю, что на подготовку уйдет так уж много времени. Юбилей Пивного путча вполне подходящая дата, мы должны уложиться.

— Я знал, что найду поддержку в вашем лице, — радостно сказал Геббельс, — давайте выпьем за успех задуманного.

Он налил всем присутствующим в бокалы шампанского и поднял свой:

— За наш успех!

В приемной Гитлера собрались адмирал Канарис, группенфюрер Гейдрих и генерал-полковник Кейтель. Все трое были срочно вызваны сюда сегодня утром. Причина для всех троих была неясна, поэтому все трое нервно ожидали вызова в кабинет. Наконец дверь отворилась и присутствующих пригласили в кабинет.

Гитлер был, как все последнее время, во взвинченном состоянии. Он нервно расхаживал по кабинету, время от времени бросая взгляды на присутствующих.

— Итак, господа, — начал он, — я собрал вас для того, чтобы потребовать от вас уточненные данные по Чехословацкой армии. Вы мне уже докладывали, но сейчас ситуация изменилась: Чехословакия объявила частичную мобилизацию, начала готовить новые укрепления, там каждый день происходит передислокация войск. Мне нужны новые, уточненные сведения. Последние данные. Все это касается вас, адмирал, и вас, группенфюрер. Что касается вас, генерал-полковник, то вы должны в соответствии с полученными данными откорректировать план «Грюн». При этом учтите возможность вмешательства Франции и Англии. Мы продолжаем строительство оборонительных укреплений на западной границе. Рассчитывайте так, что вся оккупация Судет займет не более трех-четырех дней. Эти три-четыре дня наши армии на западных рубежах должны сдерживать англо-французского агрессора до подхода наших войск из Судет. Задача сложная, но выполнимая. Англичане и французы должны понять, что чешское правительство полностью деградировало и не может поддерживать управление страной, именно поэтому я и настаиваю на быстрейшей оккупации Судет.

Гитлер молча прошелся по кабинету, потом заговорил снова:

— Я знаю, что даже среди высшего командования армии достаточно людей, не верящих в наши планы. И чем человек более старой закалки, тем менее он верит в наши планы. В ближайшее время я соберу молодой командный состав армии и выступлю перед ними с речью, они меня поймут и поддержат. Вспомните, Кейтель, как многие ваши коллеги отнеслись к планам аншлюса. Как к этому относился тот же фон Бек. А теперь они все посрамлены. Да, все. И хотят примазаться к чужой славе. Сейчас повторяется все та же ситуация.

Фюрер еще долго обсуждал общие вопросы сложившейся ситуации.

Через два часа все были отпущены.

Теперь по утрам в Тиргартене на утреннюю верховую прогулку выезжали уже не три, а четыре наездника. К прежним трем присоединился молодой эсэсовский офицер Вальтер Шелленберг. Это утро выдалось по-настоящему летним: теплым и тихим.