— Я собрал вас, господа, чтобы обсудить те изменения, которые следуют внести, учитывая изменившуюся ситуацию, в операцию «Грюн». Как и в случае с Австрией, здесь предстоит большая работа как для рейхсфюрера Гиммлера, так и для господина Риббентропа. Генерал Кейтель должен в сжатые сроки разработать план вступления войск в Чехословакию, а также предусмотреть действия армии в случае, если в результате наших действий в ситуацию вмешается Англия, Франция или Россия. Мы уже много говорили о безобразном притеснении немцев в Чехословакии, и мировое сообщество в этом нас поддерживает. Правительство так называемого президента Бенеша не собирается выполнять условий Парижской мирной конференции, и это тоже вызывает беспокойство всей мировой общественности. Фактически мы уже ведем с этой страной пропагандистскую и экономическую войну. Но этого мало. Мы должны как можно быстрее присоединить Судеты к империи, и сделать это так, чтобы не пострадало ни одно промышленное предприятие, чтобы вся промышленность Судет сразу же включилась в работу на благо Германии.

— Господин Риббентроп, — продолжал фюрер, — должен прозондировать почву и выяснить, как отреагируют на эту ситуацию сгорающие от ненависти к нам Англия и Франция. Нельзя забывать, что у Чехословакии подписан договор о военной помощи в случае агрессии с Францией и Россией. Министерству иностранных дел надо сделать все, чтобы ни у кого и в мыслях не было рассматривать наши действия как агрессию. Все должны понимать, что мы всего лишь защищаем права наших братьев, немцев.

— Об этом уже постоянно говорит и английская, и американская, и французская пресса, — ответил Риббентроп. — О чешском терроре в отношении немцев говорят и официальные лица этих стран. Думаю, с этой стороны нам не стоит ждать каких-либо неприятностей. Хуже обстоит дело с Россией: на днях в Женеве Литвинов заявил, что Россия не отказывается от своих союзнических обязательств перед Чехословакией, и если та попросит, то Россия окажет ей любую помощь.

— Значит, надо сделать так, чтобы не попросила, — отрезал Гитлер, а затем повернулся к Кейтелю: — А вам, генерал-полковник, следует сделать выводы из операции «Отто»: девяносто процентов ваших танков так и не добралось до Вены. Надеюсь, такого позора больше не повторится!

— Сорок процентов, — угрюмо поправил Кейтель.

— Значит, вам придется еще заняться и математикой, генерал-полковник, — обрезал его фюрер.

Это совещание длилось более трех часов. Все присутствующие поняли, что операция «Грюн» вошла в новую фазу.

Не успел Иоахим фон Риббентроп пройти в свой кабинет, как у него за спиной возник его секретарь.

— Извините, герр министр, срочная телеграмма из Лондона.

Новый министр иностранных дел взял телеграмму из рук секретаря, сел за стол и принялся внимательно читать содержание. Телеграмма была короткой, но текст радостный:

Риббентроп отложил телеграмму и схватился за трубку телефона. Когда ему ответили на другом конце провода в приемной рейхсканцелярии, он сказал:

— Попросите фюрера немедленно принять меня: у меня срочное сообщение из Лондона.

Теплый весенний день подходил к концу; было уже около десяти часов вечера. Поручик Адольф Опалка в прекрасном настроении возвращался в казарму после свидания. Он всю зиму встречался с очень милой, но совсем молоденькой девушкой; она еще училась в выпускном классе гимназии. Но это ничего не значило: ему и самому надо будет еще года два подождать жениться. Он совсем недавно кончил военные курсы и только начал служить по-настоящему. А вот года через два он уже наверняка получит повышение, станет настоящим офицером и вполне может подумать о собственном доме.

Сначала поручик со своей Юлианой гулял по парку, потом они нашли укромный уголок и, сидя на скамейке, долго целовались. Он до сих пор чувствовал на своих губах ее теплые и полные губы.

Опалка свернул в один из проулков, которым всегда пользовался, чтобы сократить дорогу до казармы. Откуда-то из темноты ему навстречу вышли три парня.

— Вы только посмотрите-ка, кто идет, — воскликнул один парень, — это вояка, который нас будет защищать, когда сюда явятся наши братья, чтобы нас обидеть.

Адольф решил сделать вид, что ничего не слышал, и пройти мимо, но это ему не удалось, потому что парни пошли прямо на него. Когда парни оказались совсем перед ним, он заметил, что у всех на лацканах куртки были небольшие круглые значки со свастикой.

Поручик много слышал разных россказней про немецкие союзы, но еще ни разу не встречался с их членами, которых здесь называли «орднеры». Он попытался обойти троицу, но в этот момент кто-то сзади нанес ему сильный удар по основанию черепа.

Поручик Опалка начал медленно оседать на землю. Он еще не успел коснуться земли, как тяжелый ботинок нанес ему удар прямо в лицо.

Когда юноша пришел в себя, то никого в проулке уже не было. Все тело болело. Он дотронулся до лица, и почувствовал, как испачкал руку в чем-то липком. Он сразу понял, что это кровь. Поручик с трудом поднялся на ноги. Голова кружилась, очень болела грудь. Форма пришла в неприглядное состояние: один рукав тужурки был почти оторван. Пошатываясь и проклиная нацистских молодчиков, он поплелся в казарму. От его прекрасного настроения не осталось и следа.

В эту среду день выдался такой теплый, что все сразу вспомнили про надвигающееся лето. К вечеру на берегу Влтавы собралась не только молодежь, но и солидные люди: за зиму все соскучились по хорошей летней погоде. Кругом царило оживление.

На одной из скамеек сидела девушка лет двадцати и с интересом читала книгу. Мимо скамейки несколько раз прошелся господин среднего возраста, он украдкой несколько раз бросил взгляд на девушку. Потом господин подошел к стоявшей неподалеку цветочнице и купил весенний букетик фиалок.

Господин подошел к девушке, улыбнулся, протянул ей букетик и сказал:

— Весной все девушки в вашем возрасте должны ходить не с книгами, а с цветами.

Девушка с удивлением подняла на него глаза. Господин еще шире заулыбался.

— Возьмите, возьмите, это я от чистого сердца, — сказал он, — у меня в Германии осталась дочка, и я бы очень хотел, чтобы она, когда дорастет до вашего возраста, тоже вот также серьезно относилась к своей учебе.

Господин был одет, можно сказать, даже щеголевато: на нем был светло-серый, хорошо сидящий на нем костюм, белая рубашка и галстук-бабочка.

Когда девушка смущенно взяла букетик, он еще раз улыбнулся и сказал:

— Не буду вам мешать готовиться к экзаменам, а то в случае вашей неудачи, что я надеюсь все же не случится, вы обвините меня.

— Спасибо, — пробормотала девушка.

А мужчина, тихонько насвистывая какой-то простенький мотивчик, прогулочным шагом двинулся дальше.

Девушка понюхала фиалки, прямо прикоснувшись к букету лицом, потом мечтательно улыбнулась и вернулась к своей книжке.

Никто из тех, кто был свидетелем этой сцены, не заметил, как господин, купив этот милый весенний букетик, незаметно сунул между стеблями маленькую бумажку. Никто также не заметил, как девушка, нюхая букетик, осторожно двумя пальцами вытащила бумажку и сунула ее в корешок книжки.

Уже поздно вечером того же дня полковник генерального штаба чехословацкой армии Франтишек Моравец сидел у себя дома за письменным столом и, как Шерлок Холмс, через лупу с деревянной ручкой изучал эту бумажку. Расшифрованное сообщение, которое таилось на бумажке, не вызывало у него никакой радости. Оно говорило: