— Право имеете, а знать не должны, — хладнокровно заявил Шарипов, накалывая на вилку еще один кусочек сала. — Давайте выпьем? У меня такой день суетливый выдался. Надо бы расслабиться, а приходится взорванные двери осматривать да с контужеными хозяевами беседовать.

Что-то ему явно хотелось сказать, но он все не решался, будто опасаясь, что Никита тут же побежит со свежей тайной в газеты или на телевидение.

— Я вчера уже одну гранату с двери снял, — сообщил он. — На растяжке.

— Какую еще гранату?

— Обыкновенную, противопехотную, наступательную.

— Ну-ка покажите!

— А нету. Я ее выбросил. — Не идти же ему было за ней в ангар.

— Врете, себе оставили, на всякий случай.

— Если хотите обыск устроить — пожалуйста. Только предупреждаю — зря искать будете.

— Охотно верю, — смирился начальник милиции. — Вы, Никита Павлович, вообще очень странный человек. Жил да был размазня-чиновник, и вдруг с ним начинает что-то происходить. Появляются у него доллары, оружие, любовница из определенных кругов. Что случилось — непонятно. Вы сами-то можете это объяснить?

"Надо же! — поразился Никита. — И про доллары он знает! А что еще?"

— Полагаю, это допрос? — спросил он, вертя вилку в пальцах.

— Ни в коем случае! — возразил Шарипов. — Будем считать, что это опрос свидетеля. И не нервничайте вы так, вилку положите. Я ведь ничего плохого пока не сделал и не сказал. Согласитесь, необычно выглядит ваша жизнь.

— Да все, что в последнее время с нами происходит, выглядит необычно, вы не находите? И размазня-чиновник оказывается на что-то годен. Не одним же гангстерам удовольствие от жизни получать, потому что у них оружие в кармане и манеры наглые. Чиновники тоже жить хотят по-человечески.

— Пока что лично ваша жизнь на человеческую мало похожа. Или это у меня дверь взорвали? Я понимаю, новые условия выдвигают и новых лидеров. Но почему вы хотите стать таким лидером?

Опять кольнула головная боль. Все-таки его контузило взрывом. Надо идти ложиться, а не вести на кухне пустопорожние разговоры. Только сначала чем-нибудь заменить дверь.

— Не хочу я быть никаким лидером, — устало сказал Никита. — Единственное, что требуется, — чтобы меня и человека, которого я люблю, оставили в покое. Все! А Лавр ваш — собака. Деньги ему нужны — пусть заберет и подавится. Так ему и передайте!

Шарипов остался спокоен.

— Ну, Нешин не мой, и вы это знаете. И с деньгами все не так просто. Но если будет возможность, обязательно передам ваше предложение. А вы уверены, что девушка тоже согласится отдать деньги?

— Вот у нее и спросите, — буркнул Никита.

— Давайте сделаем так. Вы ведь, Никита Павлович, продолжаете с ней видеться, несмотря на все предупреждения? В следующий раз поинтересуйтесь: согласна ли она отказаться от наследства? Я думаю, это будет вполне разумным выходом из создавшейся ситуации. Нет возражений — нет предмета разногласий. Пойдет?

— Пойдет, пойдет. А теперь, будьте так любезны, оставьте меня. Голова раскалывается. И поспать никак не получается.

— Что, так и будете спать без дверей?

— Так и буду. Новую мне никто не принесет ночью.

— Если не возражаете, я в подъезде своих людей оставлю. Чтобы вы могли выспаться спокойно.

— Ваше право, — согласился Никита.

Это и в самом деле была неплохая мысль. Если не допускать, что и сам начальник милиции, и его люди давно куплены Носорогом.

Дверной проем он завесил старым пледом, как смог, убрал в квартире, поднял сорванную вместе с вешалкой одежду, собрал обломки кресла, замел осыпавшуюся известку. Обе половинки двери приставил к стене. Да уж, завтра будет хлопот. Что теперь с квартирой делать?

Проглотил пару таблеток аспирина, ушел в ангар и лег, надеясь, что до утра его уже не потревожат. Шум в голове стихал, и наконец ему удалось уснуть. Снилась черно-красная пустыня, по которой он брел и брел без цели и смысла, зная, что нужно только размеренно переставлять ноги и стараться не упасть. За горизонтом что-то должно было скрываться, но есть ли оно там, он не знал.

Как ни странно, утром голова не болела. Должно быть, не так уж и сильно его приложило взрывной волной. Это была хорошая новость. Значит, можно сегодня кое-что сделать. Опять вставал вопрос денег. Отпускные он получит, и их только-только хватит на новую дверь. А жить на что? Как бы сейчас пригодились те десять тысяч долларов, которые он выиграл в "Водочке"! Но ведь жена могла их потратить, а если часть и осталась, наверняка забрала с собой на море. Черт, так и не удалось выведать у Шарипова, что это у него за интерес к чужой супруге? Неспроста, ох неспроста. Начальник милиции не такой человек, чтобы спрашивать о ком-либо без причины.

Но никаких догадок у Никиты не было. Он позавтракал, по телефону нашел адрес столярной мастерской. Дверь стоила сумасшедших денег, могло и отпускных не хватить. Зато обещали сегодня же и поставить. Договорились, что он подождет мастера, который все обмерит и скажет конкретно, когда дверь привезут. А пока, скорее от безысходности, чем в надежде, Никита предпринял обыск квартиры. Сначала он бессистемно лазил по шкафам и тумбочкам, потом решил как-то научно организовать свой поиск. Где женщина может спрятать что-то ценное? На кухне, в банке с крупой? В трюмо, за зеркалом? Или в ящике, где хранится самое большое сокровище — нижнее белье, все эти трусики и лифчики, которые с наступлением новых технологий становятся все тоньше и воздушное? Пожалуй, последнее, тем более что пачка денег не занимает много места.

Там он их и нашел, не поверив сначала своим глазам. Доллары, перетянутые резинкой не на американский манер — рулончиком, а на наш — просто стопкой, лежали в дальнем конце ящика, укрытые пачкой "Тампакса". Достойное соседство. Никита пересчитал купюры. Девять тысяч. Одна куда-то все же ушла. Ладно, не надо мелочиться. Остальные-то — здесь! А это значит, что проблем стало гораздо меньше. Еще одна хорошая новость.

О том, что скажет жена, вернувшись с моря и не обнаружив своего клада, он решил не думать. В конце концов кто баксы в дом принес? И разве не пойдут они на ремонт квартиры? Ну, хотя бы часть. Конечно, скандала не избежать. Причем жутчайшего. Но это будет потом, еще не скоро. А события происходят с такой быстротой, что он и сам не знает, что может случиться за эту неделю. Там видно будет.

В веселом расположении духа Никита вспомнил, что в подъезде должен находиться охранник, оставленный Шариповым. И решил, что надо позвать парня, хотя бы чаем угостить. Полночи, бедолага, охранял его сон.

Зазвонил телефон. Он поднял трубку в надежде, что это Алла. Однако услышать его хотелось начальнику милиции.

— Как спалось? — поинтересовался жизнерадостный голос.

— Благодарю, отлично, кошмары не мучили.

— Вы с моим соколиком не общались? Ну, с тем, кого я на пост определил.

— Как раз собираюсь завтраком угостить.

— Если не трудно, позовите его к телефону. А то рация что-то не отвечает.

— Сей секунд, — согласился Никита, положил трубку на стол и выглянул на лестничную площадку.

Охранник не мог подойти к телефону, даже если бы его звали во весь голос. Молодой парень в легкой серой куртке и черных джинсах сидел у стены, вытянув по бетону ноги и неестественно закинув голову. На груди у него расплылось огромное бурое пятно, а горло перечеркивала широкая красная полоса. Глаза смотрели куда-то вверх. Он даже не успел достать пистолет из-под куртки. Правая рука все еще тянулась к кобуре под мышкой, а левая была безвольно откинута в сторону.

Никита сглотнул ком, неожиданно появившийся в горле, потом медленно вернулся в комнату и поднял трубку.

— Так, Остапенко, — сказал Шарипов, — сейчас к тебе Булкин подъедет на смену.

— Это не Остапенко, — хрипло сказал Никита.

— А где он? — без тени тревоги поинтересовался начальник УВД.

— Убили. Кажется, горло перерезали. Он на площадке лежит.

Шарипов на мгновение замолчал. Слышно было, как он сопит в трубку. Потом последовала команда: