Эти люди собрались, в минуту смерти Петра, во дворце и стали рассуждать о судьбах престола. Старая знать, во главе с сенатором кн. Дм. Мих. Голицыным, желала воцарения маленького Петра Алексеевича. Меншиков же и другие вельможи, подобно ему незнатные, желали провозгласить императрицей Екатерину. Меншиков устроил так, что ко дворцу пришли оба гвардейские полка и довольно ясно и настойчиво высказались в пользу императрицы. Это вмешательство «гвардейства» решило дело, и Екатерина была провозглашена императрицей; а вся власть перешла к Меншикову, который всегда был в отличных отношениях с Екатериной.
Так начался в России период временщиков. В составе династии не было людей, способных держать власть в своих руках, и она переходила в руки придворных вельмож – случайных любимцев, «временщиков», «сильных персон». Если бы сотрудники Петра составляли дружную и одинаково благонамеренную среду, они поддержали бы своих государей так, как в далекой древности московское боярство поддержало московских князей (§§43, 54). Но вельможи Петра на беду не были дружны и солидарны. Они враждовали друг с другом и были своекорыстны. Поэтому те из них, которые получали влияние и власть, обыкновенно употребляли их в свою личную пользу и против своих личных недругов. Государство терпело от этого страшный вред, потому что никто не думал о народном благе и государственных интересах. Общество страдало от произвола и злоупотреблений, а придворная жизнь обращалась в ряд интриг, насилий и переворотов. Немудрено, что период временщиков, тянувшийся 17 лет (1725–1741), оставил по себе самую печальную память у русских людей.
§117. Екатерина I, Петр II, Анна Иоанновна и Анна Леопольдовна
Вот главные события дворцовой и правительственной жизни этого периода. Когда императрица Екатерина передала всю власть своему фавориту Меншикову, то среди других сановников началось сильное неудовольствие против временщика, который держал себя заносчиво и злоупотреблял своим влиянием. Во главе недовольных стоял князь Дм. Мих. Голицын, старый вельможа, помнивший допетровские порядки. Он всегда думал, что уничтожение боярской думы было ошибкой Петра и что необходимо теперь устроить такое учреждение, которое имело бы законодательный характер (сенат его не имел). Если бы существовало такое «вышнее правительство», то, по мнению Голицына, невозможно было бы возвышение отдельного временщика: правила бы не одна «сильная персона», а целое учреждение. По настоянию Голицына и его друзей, такое вышнее правительство и было учреждено (1726). Оно получило наименование Верховного Тайного совета и состояло из шести наиболее видных сановников. Туда вошли и Меншиков, и Голицын. Новый совет должен был при государыне обсуждать все важные внутренние и внешние дела государства, и государыня обещала мимо совета никаких указов не выдавать. Сенат и синод были подчинены новому совету и потеряли свой титул «правительствующих»; должность генерал-прокурора была упразднена, потому что ее взял на себя верховный тайный совет.
Всем казалось, что наступил новый порядок и что государыня как бы поступила в опеку «верховников». Но на деле продолжалось старое: Меншиков за спиною у совета продолжал вертеть делами и держать себя фаворитом. Для того, чтобы окончательно укрепить себя при дворе, он упросил Екатерину назначить, по закону 1722 г. (§115), преемником престола великого князя Петра Алексеевича и женить будущего государя на дочери его, Меншикова. Екатерина согласилась. Вскоре затем она скончалась (1727). По ее завещанию на престол вступил 12-летний император Петр II. Меншиков как нареченный тесть императора перевез его в свой дом и стал управлять за него делами как государь. Стало быть, учреждение верховного тайного совета не помогло против временщика.
Тогда среди придворной знати нашлись люди, которые сумели иными средствами уничтожить влияние Меншикова. Семья князей Долгоруких, через молодого князя Ивана Долгорукого, вошла в доверие к маленькому императору, восстановила его против Меншикова и научила, как от него избавиться. Петр II объявил Меншикову ссылку (сначала в его имение, а затем в г. Березов на р. Оби) и приблизил к себе Долгоруких. Новые «сильные персоны» оказались не лучше Меншикова. Они захотели, как раньше Меншиков, породниться с государем и сделать Петра II женихом одной из княжен Долгоруких. Как и Меншиков, Долгорукие не стеснялись распоряжаться во дворце помимо верховного совета. Двор переехал в Москву для коронации императора, и там Долгорукие, закружив маленького государя в вихре удовольствий, не уберегли его от простуды. Простуда перешла в оспу, и Петр II скончался в январе 1730 г., не оставив завещания.
По завещанию же императрицы Екатерины престол должен был теперь перейти к одной из дочерей Петра. Однако члены верховного тайного совета, верховники, собравшись на совещание после смерти императора, решили иначе. Своим кружком (всего человек десять) они избрали на престол представительницу старшей линии царского дома, дочь царя Ивана, курляндскую герцогиню Анну. А для того, чтобы устранить возможность появления временщиков и чтобы «себе воли прибавить» (по словам кн. Дм. M их. Голицына), верховники решили предложить новой государыне «кондиции», то есть ограничительные условия, и взяли для них образцом шведские законы, определявшие в Швеции соправительство сената с монархом. Тайно от всех других сановников верховники составили ограничительную грамоту в такой форме, будто бы сама Анна по своему собственному почину обещает, принимая русский престол: 1) замуж не выходить и наследника себе не назначать, 2) править страною во всем с согласия верховного тайного совета, который сам будет избирать своих членов и назначать чиновников на все важнейшие должности, и 3) предоставить власть над войсками и гвардией верховному тайному совету. Эти кондиции верховники послали к Анне в Митаву, где она жила. Анна согласилась принять престол на «кондициях», подписала их и выехала в Москву. Между тем в Москве верховники своих кондиций не объявили, а просто сообщили духовенству, сенаторам и дворянству о их мысли избрать на престол герцогиню Анну, на что и получили общее согласие.
В ту пору, по случаю долговременного пребывания в Москве императорского двора, там была вся гвардия и собралось много дворянства. Слухи о каких-то тайных кондициях проникли в дворянскую среду и страшно взволновали ее. Так как почти все из верховников принадлежали к древней знати (двое князей Голицыных, четверо князей Долгоруких), то их «затейку» сочли за желание устроить боярскую олигархию и «вместо одного самодержавного государя десять самовластных и сильных фамилий». Дворяне были недовольны. «Так мы, шляхетство, совсем пропадем», – говорили они. Когда в Москву пришла весть о согласии Анны принять престол и о том, что она сама «наикрепчайше обещается» отменить самодержавие и править с верховным тайным советом, то дворянство сейчас же стало просить позволения обсудить новый порядок вещей. Получив разрешение собираться, дворяне образовали несколько кружков. Все были против верховников; но одни думали, что надо восстановить самодержавие, а другие, – что надо изменить ограничения в пользу всего дворянского сословия. В этом смысле дворянами было составлено несколько проектов и передано в верховный тайный совет. Верховники, однако, оставили их без движения. Тогда, дождавшись приезда Анны в Москву, дворянство толпой пришло (25 февраля 1730 г.) во дворец и беспорядочно стало просить императрицу и о том, чтобы «пункты отставить», и о том, чтобы рассмотреть дворянские проекты. Анна просила их сговориться и соблюдать порядок. После некоторой беседы взяли верх те, кто желал восстановления самодержавия, и тогда все челобитчики уже согласно попросили императрицу «принять самодержавство», «уничтожить верховный тайный совет» и «восстановить в правах сенат». Анна исполнила эту просьбу шляхетства и своими руками надорвала подписанный ею лист с ограничительными пунктами.
С уничтожением верховного тайного совета потеряли свое значение верховники и тотчас же обозначились новые временщики. Анна не доверяла не только верховникам, которые поднесли ей пункты, но и вообще шляхетству, среди которого шли толки о желательности изменить пункты в пользу всего шляхетства. Поэтому Анна окружила себя своими курляндскими друзьями-немцами. Первое место среди них занимал курляндский ее камергер фон Бирон, а затем братья Левенвольд. Они поставили во главе управления тех немцев, каких застали уже в России: Остерман стал управлять всеми гражданскими делами, Миних занял первое место в войсках. А затем, на различные должности при дворе, в дипломатии и в армии определялись остзейские немцы. Было образовано два новых гвардейских полка (Измайловский и Конный), с остзейскими офицерами и начальством, как бы в противовес старым полкам, Преображенскому и Семеновскому. Таким образом, немцы стали играть главные роли в « русском государстве. По виду всеми делами руководил учрежденный Анной (1731) «кабинет», в котором было три «министра»; на деле же самым явным временщиком был Бирон.
