Конечно, оффи это не устраивает, и они используют стратегию Фукуямы, которая называемую «неоконсерватизм». Они тормозят технологический прогресс в своей метрополии, а, чтобы не потерять выгоды, организуют новые постиндустриальные производства в колониях, в странах 3-го мира. Чтобы эта машинка работала, они вынуждены снабжать эти производства квалифицированными инженерами, и даже прикладными учеными. Постепенно внутри метрополий 1-го мира остается только финансовый капитал, религия, сфера услуг и фундаментальная наука с системой подготовки персонала в университетах высокого уровня. Финансовый капитал это формальный рычаг влияния на колонии или неоколонии. Он работает, только пока существуют фактические рычаги: фундаментальная наука и образование. Без них предприятия в 3-м мире не смогут развиваться. Так поддерживается влияние.

Религия и сфера услуг – это внутренние балансиры. Они должны так избирательно промыть мозги работникам науки и образования, чтобы те не замечали абсурдного разрыва между высоким уровнем знаний и средневековым, по сути, построением общественных отношений, между благами цивилизации и заповедями, взятыми из обихода феодальных племен. Чтобы промывка мозгов была эффективной, граждан с детства воспитывают конформными, и готовыми подчиняться абсурдным обычаям. Формируется социальная среда, благоприятная для мигрантов из регионов с реально средневековым уровнем. Импортное средневековье вторгается во все сферы жизни. Возникает угроза что, посторонние религиозно-феодальные деятели, как правило – исламские фундаменталисты, захватят контроль в развитой стране.

Восторг оффи 1-го мира перед «твердыми моральными устоями» фундаменталистов сменяется ужасом. Приходит время поисков героя – истребителя вредных монстров. Логика такого поиска приводит их в 4-й мир, в мир первобытных, по сути, общин, военные лидеры которых привели свои племена к наиболее примитивному варианту постиндастриала коротким путем, не заимствовав штампы цивилизации 1-го мира. Отсутствие цивилизованности у лидеров 4-го мира кажется условно-западным оффи двойным достоинством. Во-первых (рассуждают оффи) это лидер более дикий, чем исламисты, значит, он более силен. Во-вторых, опять же, из-за дикости, этого лидера (согласно рассуждениям оффи) легко можно обвести вокруг буя, после того, как он героически расправится с исламским монстром. Грубая ошибка во втором пункте приводит условно-западных оффи в ловушку. Лидеры 4-го мира не так просты, как кажется. Каждый из них прошел жесткий отбор, и выжили только самые хитрые…

Реальная ловушка Фукуямы – это не совсем то, что пишут в учебнике для колледжа разведки. Сама по себе идеологическая потребность вывозить постиндустриальную технологию из своей страны в 3-й мир, еще не фатальна. Фатально следствие этой политики, возникающее в мозгах оффи. Они становятся жертвами собственных псевдоисторических построений. Они субъективно проваливаются в средневековье, которое пытаются восстановить. Они начинают мыслить категориями религиозно-политических конфликтов эпохи реконкисты и крестовых походов. А масс-медиа распространяют эту заразу. В обществе растет преклонение перед брутальными режимами, которые могут считаться дружественными только по средневековой политической логике: «враг моего врага – это мой друг». Вот она, ловушка.      

-

…

Люси помассировала голову, как будто хотела поплотнее уложить попавшую туда информацию. Потом сделала несколько глотков фруктового чая и сообщила:

– Журо, тебе надо писать книжки!

– Правда? Ты так думаешь? Вообще-то я…

– Я тебя прошу, – перебил Хаген, – Не надо опять про даяка с Калимантана!

– Ну, вы меня поняли, – заключил экс-майор.

– А ты, все-таки, попробуй, – посоветовала Люси, – И еще, так, между прочим. Ваш комендант хороший парень, но зануда. Поэтому здесь и нет ни фига интересного. Сплошная известка и пустынные кусты. А место классное, если подойти с умом.

– В каком смысле? – спросил Журо.

– В смысле, сделать тут какой-нибудь прикольный парк!

– Марсианский, – фыркнул Хаген, – Ландшафт и влажность очень подходят.

– Можно и марсианский, – ответила ни капли не обескураженная Люси, – Не того, реального Марса, а научно-фантастического.

Хаген обеспокоено приложил ладонь к ее лбу.

– Ты не перегрелась, прекрасная ундина?

– Я ни фига не перегрелась. Ты просто не догоняешь мою классную мысль! В начале  прошлого века, когда о Марсе ничего толком не знали, было мнение, что там каналы, джунгли, всякая живность, и совершенно не такая, как на Земле. Все это можно легко найти в интернет. Даже с картинками. Ну, теперь ты врубился? 

– Ну, ты нашла картинки, а дальше? Откуда возьмутся эти джунгли в реале?

– Как откуда? А папа? А Док-Мак? Ну, что скажешь?

– Гм… – многозначительно произнес Хаген, – А комендатура разрешит?

– Комендатура, – вмешался экс-майор, – А также дирекция JERK-partnership и мэрия Киритимати перепьются от счастья, если кто-то сделает здесь хоть что-то толковое.

…

Дата/Время: 08.05.24 года Хартии. Утро.

Терра-Илои (Чагос). Риф Колвокорес

=======================================

Подводное плато Колвокорес расположено в 40 милях северо-восточнее Моту-Йейе (атолл Перос), в 10 милях к востоку от огромного подводного атолла Спикерс и в 15 милях к югу от подводного острова Анамет. Для Юн Чун и Линси Ли это плато было последним не осмотренным потенциально-перспективным объектом в юго-восточном секторе Чагос. О плато имелась подробная исходная info: в 70-е годы XX века авиа-разведка США тестировала здесь несколько новейших (по тем временам) технологий подводного сканирования, а результаты рассекретила, в виду отсутствия какого-либо интереса к полученным данным, кроме научного. Итак, Колвокорес. Полоса в милю шириной и 5 миль длиной, вытянутая с севера на юг, на глубине около 10 метров. 

Утром 8 мая примерно над серединой этой полосы дрейфовал катамаран – траулер, предоставленный Родео, для целей (как он выразился) «развития экологического интернационального туризма». Фактически, для него это был способ хоть немного расширить спектр развлечений для неожиданной группы гостей мини-отеля – трех германцев, трех шведов и двух мальдивцев. Пири предупредил: «Мы с китайцами работаем, нам некогда будет развлекать туристов». Родео похлопал его по спине и авторитетно сообщил: «Смотреть, как работают другие, это классное развлечение!». Магог добавила: «Я иду за кэпа. Если что, исполню им танец живота – легко!».

Жизнь, однако, внесла коррективы в планы, построенные накануне. В начале, из исследовательского процесса выпала Юн Чун – по здоровью. Ничего страшного не произошло: просто менструальный цикл сместился на несколько дней (что нередко случается при смене обстановки). Дайвинг в такие моменты жизни категорически не рекомендуется. Линси Ли констатировал: «Обстановка штатная, поныряю немного за двоих» – и… Ошибся. Маленький диск полевого медико-биологического сканера, обследование которым казалось просто 20-секундным формальным ритуалом, вдруг выдала сообщение: «Sub-critical blood-circulation problem. Diving denied». На такой, казалось бы, странный результат (для коммандос с железным здоровьем), Лвок сразу выдала комментарий: «Человек – это не робот из сочинений Азимова. Вот тебе твой трудоголизм. Давай-ка, отдохни». А Пири добавил: «На Колвокоресе все просто, все точки заранее размечены. Мы спокойно осмотрим их под водой, а вы все увидите на мониторе, какие проблемы?». Линси пытался спорить, но у нео-аборигенов Чагоса существовал алмазно-твердый принцип: со здоровьем при дайвинге не шутят.

Таким образом, на борту модернового симпатичного мини-траулера остались оба китайских спеца (по здоровью), и оба мальдивца, Тофик и Васам (по настроению).  Германская семья: Ханс, Ева и Матиас увлеченно бултыхалась в океане недалеко от траулера. Шведская компания: Арвид, Никлас, и Беорг пыталась практиковаться в подводной охоте в стиле сноркелинг. «Нео-аборигены» довольно лениво ныряли с ребризерами на небольшие глубины.