– Ним Гок, – негромко произнес Журо, – Хороший мальчишка. Мы познакомились четверть века назад, еще до революции. Я в то время командовал отрядом «хуки» на Минданао, и несколько раз приезжал в пограничную полосу Таиланд – Камбоджа, на остров Кутхвей за китайским оружием. Тогда командиром Новой Армии Красных Кхмеров был Туай Мин. А Ним Гок и другие дети, еще слишком маленькие, чтобы держать автомат, крутились вокруг военно-полевой кухни. Это странно, но я тут же подумал, что он чем-то выделяется. Поэтому и запомнил. А он меня – нет. У меня со старшим командиром Тай Мином существовало типичное соглашение: если одного убьют, то другой не бросит его людей в сложной ситуации. Туай Мин, а потом – его преемник обращались ко мне время от времени. Расклад изменился, и теперь я имел возможность поддержать их поставками оружия. В Таиланде, в Чан-Кут, недалеко от границы, возникла… не важно, как… фабрика пистолет-пулеметов «Sten-Next». Это

римейк простейшего британского «STEN» 1941 года. Всего сорок деталей, включая шпильки. Когда Ним Гок стал командиром, я помогал ему, но без засветки. У него случайно наладились контакты с доктором Немо, которого я знал еще по движению «хуки», и с адмиралом Исо из «Сандеро Луминосо». Адмирал командовал хорошо организованной группой боевиков на Галапагосах, и в любом случае был нужен для разыгрывания «пиратской карты». Доктору Немо я еще раньше дал контакты с «Jack Sparrow Club», авиастроителями на атолле Лихоу, в зоне тени между Меганезией и Австралией. Но Ним Гок не знал о моей роли. Он до сих пор считает, что впервые познакомился со мной в феврале, на острове Кутхвей. Его группировка фактически, оказалась в окружении, и когда я предложил ему контакты с даякским подпольем на Калимантане для рейда на Бруней, и с красным подпольем Тимора, которое могло обеспечить отряду Ним Гока плацдарм, ему оставалось только согласиться.

– Таким образом, ты выполнил старый договор с Туай Мином? – уточнил Хаген.

Журо Журо помедлил немного и утвердительно кивнул.

– Можно сказать и так. Но если точнее, то мы оказались нужны друг другу. У меня существовало несколько одинаково надежных решений по Брунею, Я, как куратор, выбирал из них по собственному усмотрению. Я выбрал вариант с Ним Гоком.

– Ты выбрал, зная, что так будет больше всего крови? – спросила Люси. 

– Да, – экс-майор кивнул, – Это личное. Даякский род Келаби, мой род, раньше имел угодья на северо-западе Калимантана-Борнео, на реке Тембуронг, это в восточном эксклаве бывшего Брунея. Но сорок лет назад мы ушли на сто миль к югу, на реки Махакас и Капоас, в Индонезию. Мы ушли потому, что султан приказал сделать нас правоверными мусульманами, которые падают лицом вниз пять раз в день, которые надевают на женщин  мешки, и которые работают батраками и прислугой у более уважаемых мусульман. Граждане Брунея это поддержали. Ни один не возразил. Род Келаби хотел уйти мирно, но нас не выпускали, и пришлось прорываться с боем и с потерями. Я был маленький и почти не помню этого, но в девять лет я дал клятву. 

– Тотальная вендетта? – предположил Хаген.

– Да, – Журо снова кивнул, – Что-то вроде того.

– Понятно… А зачем это было Ним Гоку?

– Это элементарно. Для Ним Гока граждане Брунея были реакционно-феодальным контингентом, подлежащим ликвидации, в соответствии с учением Ленина-Мао.

– Что, все до единого?

– Да, – ответил экс-майор, – просто на всех у него не хватило времени.

Люси еще раз почесала свою коленку и хмыкнула.

– Журо, а ты сам считаешь, что это правильно?

– Скорее да, чем нет. Только не углубляйся в этику. Она тут лишняя.

– Я в нее и не углубляюсь. Я смотрю чисто практически. Вот, вы помогли Ним Гоку, видимо, полагая, что будете контролировать и как-то ограничивать его борьбу за коммунизм на планете. Но гениальный Райвен Андерс не предусмотрел того, что вас могут отстранить от дел в самом начале спектакля. Теперь этот красный дракончик самостоятельно выиграл войну и гуляет сам по себе на оперативном просторе.

– И еще, – добавил Хаген, – он подружился с Кайемао Хаамеа. Может быть, они оба хорошие парни, но они отморозки, каких мало. Если учесть, что они оба, к тому же подружились с африканцами – транс-экваториалами, то… Ну, в общем, понятно…

– Не понятно, – возразил Журо, – Во-первых, я совсем не уверен, что шеф Андерс не предусмотрел того развития событий, о котором вы говорите. Во-вторых, я не вижу никаких сильно-негативных последствий такой интернациональной дружбы.

Возникла пауза. Хаген недоверчиво покачал головой.

– Ты думаешь, Андерс все предусмотрел и добровольно пошел на то, что вас всех выпихнули с работы и укатали на каторгу, а наши военспецы-волонтеры на Тиморе оказались тупо брошены на произвол судьбы и, в виду отсутствия иных перспектив, превратились в профессиональную вооруженную интербригаду?

– И что в этом сильно-негативного? – спросил экс-майор.

– Хотя бы то, что и мою маму, и тебя, Журо, поюзали в-темную! – вмешалась Люси.

– Не в первый раз, – ответил он, – Что делать, такая у нас работа… Была.

– А полковник Андерс? – напомнил Хаген, – Он, по-твоему, пожертвовал собой ради великой цели освоения Венеры? Как-то непохоже на нормального канака.

– Ничем он не пожертвовал, – проворчал Журо, – Просто, есть такая штука, которую психологи называют максимумом профессиональной самореализации. Только не спрашивай у меня, что это значит. Я не разбираюсь в таких научных материях. Я, в сущности, простой парень, даяк с Калимантана.

– Опять! – со стоном, произнесла Люси.

– Да, опять. Мама тебе не говорила, что это моя любимая присказка?

Люси утвердительно кивнула.

– Говорила, конечно… А простой парень с Калимантана может объяснить мне про ловушку Фукуямы? Я пыталась читать про это в справочнике по информационно-диверсионной работе, но ни фига не поняла.

– Aita pe-a, – ответил он, – Но после обеда. До обеда я обещал нашему коменданту наковырять тонну более-менее чистой извести. Я, все-таки, на каторге. Мы затеяли немного привести в порядок фундамент каторжного дансинга.

– А где тут берут известь? – поинтересовался Хаген.

– Вон там, – Журо махнул рукой в сторону сухой лагуны, выглядевшей похоже на известковый карьер.

– Ага. Ясно. Ковырять, надеюсь, не киркой и лопатой и тащить не на своем горбу?

– Для этой цели, – сказал экс-майор, – есть квадроцикл производства «Taveri-Futuna». Полуавтомат с навесным ковшом, пневматическим молотком, и прицепом.

– Тоже ясно. Знаешь, Журо, у меня, наверное, лучше получиться с этой техникой.

– Почему ты так думаешь, парень?

– Потому, что Хаген – спец по роботомоторике! – вмешалась Люси, – И кстати, это хорошая идея, потому что так мы сможем посмотреть атолл, а иначе, как я поняла здешний режим, попасть в промзону – это проблема! А потом пообедаем вместе.

– Толковая мысль, – согласился Журо, поднимаясь на ноги, – ОК, пошли. Я не очень понимаю, что интересного можно посмотреть на Джарвисе, но что есть, то покажу.

…

-

Популярная лекция о ловушке Фукуямы,

прочитанная каторжником, экс-майором INDEMI Журо-Журо,

после первой половины рабочего дня и после обеда,

во время чаепития, в сиесту. (Фрагменты).

-

В учебнике экоистории для колледжа разведки, этой ловушкой называют простую социально-экономическую штуку. Вкратце: на рубеже индастриал – постиндастриал, кланы оффи обнаруживают, что впереди – пропасть. Для них, разумеется, а не для общества. Те методы управления, которые стабильно работали со времен пирамид древнего Египта и до Первой Холодной войны, начинают давать системные сбои. Естественно: производительные силы переходят на новый качественный уровень, а следовательно, и производственные отношения, и вся надстройка, состоящая из привычных социальных институтов – правительства, собственности, права, этики, религии, идеологии, системы ценностей и статусов – подлежит полной переделке.