Ранним утром 27 марта, Журо Журо, одетый в шорты армейского образца, майку с рисунком оранжевого слоненка, и пластиковые пляжные сандалии, сошел с борта преторианского гидроплана на берег атолла Джарвис, в сопровождении трех дюжих конвоиров. Поправив на плече рюкзачок с личными вещами, погладив блестящий каторжный ошейник на своей короткой мощной шее, и почесав пузо, он окинул внимательным взглядом известковую пустошь и маленький (пять гектаров) пятачок поселка Миллерсвилл, и сообщил встречающей его четверке местных охранников: «Знаете, ребята, по-моему, у вас здесь очень мило. Только зелени маловато».   

С того момента прошел один месяц и одна декада…

… Экс-майор INDEMI спрыгнул с бамбуковой платформы в воду. Здесь, справа от причального канала, была широкая песчаная отмель, и ленивые волны плескались примерно на уровне бедер мужчины среднего роста… Он протянул руку, и провел ладонью по прозрачному пластику фюзеляжа «Abris-Glass». Потом дотянулся до плоскости крыла, идущей под углом вверх, зацепился пальцами, потянул крыло вниз и отпустил. Флайка качнулась несколько раз влево-вправо, пуская солнечные зайчики.

– Забавно, – сообщил Журо нескольким зрителям, – Мне впервые довелось потрогать руками базовую модель боевого рэптора мобильной интербригады.

– Ну, и как? – поинтересовался Хаген, просто чтобы поддержать разговор.

– Я еще не понял, – отозвался экс-майор, – Видишь ли, я еще не совсем привык, что военные игрушки больше не имеют ко мне отношения. Точнее, я больше не имею отношения к ним. Прошло не так много времени, а я тугодум. Я же, на самом деле простой парень, даяк с Калимантана. 

– Если ты простой парень, то я – король селедок, – заметил Хаген, – А жизнь, кстати, странная штука. Никогда не знаешь наперед, к каким игрушкам ты будешь иметь отношение, а к каким – нет. И, еще, опять-таки, кстати, это – не военная игрушка, а гражданская. Могу даже показать сертификат от производителя. Там написано….

– Я знаю, что там написано. Эту формулировку придумали в нашей конторе еще лет десять назад, – перебил Журо, и повернулся к Люси, – Придумала твоя мама.

Люси утвердительно кивнула.

– Я знаю. Северо-восточное новогвинейское море. Архипелаг Бисмарка. Профсоюз морских спасателей Лоренгау…

– Ты давно лазаешь в мамин шкаф? – поинтересовался экс-майор.

– Ну, это настолько интимный вопрос… – произнесла она, подняв глаза к небу.

– Тогда, считай, что я его не задавал… А где там наш какао?  – Журо сложил ладони рупором, – Хэй! Фуэнг! Как скоро мы можем рассчитывать на..?

Из маленькой пагоды донеслось несколько приглушенное:

– Четыре минуты, майор, и все будет готово. Кухонный процесс нельзя торопить.

– Фуэнг, не называй меня майором, это не соответствует действительности.

– Я понял, майор. Постараюсь больше так не называть. Если у меня получится.

Журо, легко подтянувшись на руках, влез обратно на платформу и сообщил:

– Фуэнг – квирулянт и враг порядка. Все американские адвокаты хором умерли бы то зависти, если бы узнали, с каким скандалом он отсудил место для этого своего кафе. 

– Я не враг порядка! – раздалось из пагоды, – Я просто люблю справедливость!

– Ага, – проворчал экс-майор, – Все мы любим справедливость. Иногда.

– Слушай, Журо, – неуверенно начала Люси, – Я на счет справедливости. Просто я пытаюсь понять про этот суд на Хониаре. Понимаешь?

– Не понимаю, – ответил он, – И никто не понимает. Судьи тоже не понимают. Мне кажется, единственный человек, который может это понять – Райвен Андерс. Я не удивлюсь, если выяснится, что он знал с самого начала. Только разве он скажет?      

– Что знал? – спросил Хаген.

– Что все пойдет именно так, – пояснил Журо, – Но Андерс сидит в порт-Колибри, любуется ледниками на Маунт-Сипл и никому ничего не желает объяснять.

Возникла пауза. Хаген закурил сигарету и сообщил свое мнение:

– Судьи заподозрили, что вся эта мясорубка закончится третьей мировой войной и решили: ну его на фиг, лучше перестраховаться. Ведь все так и выглядело, да еще долбанные исландские шутники из «Akureyri Special Military Review», со своими прогнозами…

– В каждой шутке, – возразил экс-майор, – …есть доля шутки. Третья мировая война началась в Андах 22-го февраля. Она могла начаться чуть раньше или чуть позже, и развиваться по тому или иному сценарию, но она была неизбежна. Теоретически, ее можно было оттянуть на год, или даже на два, но зачем? Если происходит какой-то объективный процесс, то лучше не пытаться его задержать. Лучше использовать его энергию в каких-то человеческих целях. 

– Стоп-стоп! – Хаген взмахнул сигаретой, – Какая это, на фиг, третья мировая война? Ничего такого не произошло. Бразильские барыги пробили себе трассу через Перу к Тихому океану. Они бы по-любому это сделали. Транс-Экваториальные африканцы дожрали бесхозные территории вокруг себя. Они бы тоже по-любому это сделали. Западные папуасы вышибли индонезийских оффи – это тоже было бы по-любому. Случилась одна локальная война на Тиморе, но при чем тут третья мировая?

– Вообще-то, – добавила Люси, – Мы думали, что эти дурацкие разговоры про третью мировую – просто прикрытие для проекта «Астарта».

Журо Журо утвердительно кивнул.

– Операция прикрытия «Астарты» – это важная линия игры. Но без третьей мировой войны она не имела бы никакого смысла. Потенциально-обитаемая Венера интересна только при условии изменения структуры мотивов здесь, на Земле. Эта проблема, как выразился наш бразильский коллега: «требовала жесткого комплексного подхода»… Хаген правильно заметил: все, что пока произошло в ходе вооруженных конфликтов текущего года, это сжатая во времени реализация тех переделов территорий и сфер влияния в мире, которые и так напрашивались. И все это происходит без атрибутов, прошлых мировых войн. Без колоссальных сражений, в ходе которых разрушаются тысячи городов и гибнут миллионы людей. Но дело в том, что эти атрибуты мировой войны факультативны. Ликвидация значительной части устаревших экономических единиц и излишков активного населения было одной из задач, которую авторы двух мировых войн решали параллельно с задачей назревшего передела территорий. А в третьей мировой войне решаются несколько иные задачи, хотя ликвидация лишних, устаревших промышленных и гуманитарных объектов, тоже решается. Просто это делается без вандализма. Эта война технологична, в отличие от двух предыдущих.

– Подожди! – воскликнула Люси, – Ты, что, хочешь сказать, что для обеспечения «Астарты» вы устроили не легенду, а настоящую третью мировую войну?

– Ты не очень внимательно меня слушала, – заметил экс-майор, – Мировые войны не устраиваются кем-либо. Они происходят объективно, независимо от чьей-либо воли, когда складываются стартовые социально-экономические условия. Если эти условия сложились, то вопрос не в том, будет война, или нет. Она обязательно будет. Вопрос только в путях ее развития, и в тех итогах, которые она принесет участникам.

Из пагоды появился молодой китаец, одетый в снежно белые шорты и снежно белую солнцезащитную шляпу. Он аккуратно поставил поднос с котелком и чашками около компании, разместившейся на краю платформы, и поинтересовался:

– Ты опять рассказываешь про войну, майор?

– Да, – Журо кивнул, – А ты опять называешь меня…

– Извини, – перебил китаец, – Я помню то, о чем ты меня просил, и я работаю в этом направлении. Но есть процессы, которые нельзя торопить.

– Понятно, – экс-майор улыбнулся и кивнул, – Нельзя – значит нельзя. Я постараюсь дожить до результатов этого процесса.

– Это не позитивная шутка, а шутки должны быть позитивные, – авторитетно ответил китаец и отправился обратно в свою пагоду, готовить что-то еще.

Люси задумчиво почесала свою коленку.

– Журо, ты можешь ответить на один простой личный вопрос?

– Наверное, могу. Но точно мы это узнаем, когда ты спросишь.

– Ты, Ним Гок и Бруней, – сказала она, – Как так получилось? Кто это придумал? Я понимаю, что нефтяные вышки Брунея следовало отдать Индонезии, по условиям размена, но почему именно силами этого человека, и почему именно так?