– Когда я увидел выражение вашего лица, – сказал он Мак-Грегору, не вставая с кресла, – я решил, что мне лучше не лезть. Боялся испортить дело. Впрочем, это наглая ложь. Я просто не хотел встречаться с вашими газетчиками. Что вы сделали? Утопили Эссекса?

– Все, видимо, считают, что я утопил самого себя, – серьезно ответил Мак-Грегор.

– Они, может быть, правы, – сказал Асквит, дуя на озябшие руки. – Могу вам сообщить, что завтра высшие чины Ведомства государственной службы будут заседать вместе с представителями Службы безопасности, чтобы решить вашу судьбу. После того как вы совершили еще одно тяжкое преступление, можете не сомневаться в их выводах.

– А что Эссекс? – спросил Мак-Грегор.

– Эссекс довольно мрачен. – Асквит слегка выпрямился в кресле. – Надо думать, завтра он станет еще мрачнее, когда узнает, что вы натворили. Один день остается до заседания Совета безопасности, а вы бросаете новую бомбу. Бедный Гарольд! Один бог знает, что теперь будет. Ведь Гарольд никак не предполагал, что вы пойдете на это, Мак-Грегор, да я и сам сомневался. Я все думал, хватит ли у вас мужества сделать то, на что я никогда не мог решиться. Как вы поживаете, Кэти, дорогая моя?

– Напрасно вы пришли, – сказала Кэтрин. – Мак-Грегор хотел, чтобы вы остались в стороне от этого скандала. Зачем вы явились сюда?

– Я пришел за Мак-Грегором, – сказал Асквит, вызывающе глядя на обоих. – И прошу прекратить дурацкие разговоры о том, что меня надо держать в стороне. Не совсем уж я выдохся, Мак-Грегор, и ваши заботы обо мне хоть и очень трогательны, но совершенно невыносимы. – Асквит старался говорить нарочито небрежным тоном и дергал себя за усы, как бы подсмеиваясь над собственными словами.

– До сих пор, – начал Мак-Грегор, вспомнив, что говорила ему Джейн, – мое пребывание в вашем доме можно было объяснить вашими причудами, к которым все привыкли. Но теперь уже нельзя.

Асквита больно задели его слова, и от Мак-Грегора это не укрылось, хотя Асквит быстро вскочил на ноги. – Причуды, а? Так вот что это, по-вашему, Мак-Грегор! Вы так на это смотрите?

Мак-Грегор понял, как обижен Асквит; это несколько удивило его и заставило глубже вдуматься в жестокую борьбу, происходившую в душе Асквита.

– Нет, нет, – поспешил сказать Мак-Грегор, – я вовсе этого не думаю.

– Так отчего же вы сбежали? – воскликнул Асквит, слишком явно показывая свою радость. – Это, дорогой мой, недостаток чуткости.

– Ну, хорошо, – вздохнул Мак-Грегор. – Я проявлю чуткость и вернусь к вам.

– Значит, все в порядке, – сказал Асквит. – Кэти, Джейн ждет вас к обеду.

Кэтрин взглянула на Мак-Грегора, который выжидательно смотрел на нее.

– Нет, – сказала она, – я условилась встретиться в палате общин с Томом Кромвеллом. Мне нужно повидаться с ним сегодня же.

– Зачем? – спросил Мак-Грегор.

– Еще сама точно не знаю, – ответила она. – Скажите Джейн, что я приду завтра утром.

Мак-Грегор не стал спорить, он знал, что ему нельзя спорить с Кэтрин, что бы она ни затеяла. Она разыскала пальто Мак-Грегора и, когда он оделся, поправила ему воротник.

– Не говорите больше о том, что уедете от него, – тихо сказала она, глядя на Асквита, открывавшего чугунные ворота.

– Но ему несдобровать, если я останусь, вы же знаете.

– Это его дело. У него очередная схватка с самим собой. Как вы думаете, легко ему тащиться за Эссексом и в то же время отчаянно цепляться за вас?

– Знаю, знаю. – Мак-Грегор не хотел слушать об этом.

– Пусть он сам справляется с собой, – сказала она. – Не мешайте ему.

– Он не знает, на что идет, – возразил Мак-Грегор.

– Так он узнает, – нетерпеливо сказала Кэтрин. – Не ему одному приходится туго. Я думаю, что даже Гарольду сейчас невесело. А интересно будет посмотреть, как Гарольд вывернется.

– Неужели он может вывернуться? – Мак-Грегор даже и мысли об этом не хотел допустить.

– Не знаю, – нерешительно сказала Кэтрин. – Ему еще остается выступление в Совете безопасности.

– Мак-Грегор! – крикнул Асквит.

– Спросите Асквита, может быть, он знает о намерениях Эссекса.

– Нет, нет, – сказал Мак-Грегор.

– Тогда спросите его о себе. Если комиссия заседает завтра, то он должен знать, что вас ожидает.

Мак-Грегор покачал головой. – Лучше его не впутывать.

– Мак-Грегор! – снова позвал Асквит.

Кэтрин вздохнула и сжала губы, словно хотела стереть с них помаду. Повернув к себе лицо Мак-Грегора, она поцеловала его в щеку и засмеялась оттого, что он так долго ждал этого и теперь так густо покраснел.

– Спокойной ночи, – сказала она, и дверь за ним захлопнулась, прежде чем он дошел до ступенек подъезда.

Мак-Грегор сел в машину и сосредоточил все свое внимание на опасностях, которые сулила бешеная езда Асквита; это было легче, чем думать об угрозе, внезапно нависшей над ним. Душевный подъем, который он испытывал, когда решился выступить против Эссекса, уже прошел. Теперь он снова должен ждать решения своей участи, ждать того, что официально именуется приказом, или решением правительства, или принятием надлежащих мер, или еще каким-нибудь столь же удобным и растяжимым термином; но как ни назови – все равно это означает быстрый ответный удар под видом законного, заслуженного возмездия. Он знал, что если сейчас заговорит об этом с Асквитом, тот ответит ему философскими рассуждениями, а философии ему не хотелось. Он забыл об удрученном состоянии самого Асквита и в эту минуту совсем не нуждался в нем.

Но Асквиту нужен был Мак-Грегор, и он хотел, чтобы и Мак-Грегор в нем нуждался.

– Мак-Грегор, – заговорил он дружеским тоном. – Не начинайте каяться в своих грехах. Я вижу, что вы уже теряете уверенность. Вы поступили так, как должен поступить честный человек, и никогда не сомневайтесь в этом.

– Я и не сомневаюсь, – сказал Мак-Грегор.

Асквит продолжал, убеждая не столько Мак-Грегора, сколько самого себя: – Теперь самое главное – избежать мученического венца, который вы до сих пор так упорно отвергали. Сейчас вы кандидат в мученики, дорогой мой, и это расплата за то, что вы бунтарь-одиночка. Только анархисты и террористы верят в пользу индивидуального бунта, а я хотел бы уберечь вас от таких несостоятельных политических теорий. Как, по-вашему, вас можно уберечь?

– Думаю, что да, – ответил Мак-Грегор.

– Однако, – сказал Асквит, – пока что вас нужно уберечь от мер, которые будут приняты государством против вас. Своим поступком, Мак-Грегор, своим отчаянным, опрометчивым, великолепным и честным поступком вы бросили вызов Железной пяте, и вам не миновать грозных последствий. Вы это понимаете?

– Какой Железной пяте? – спросил Мак-Грегор.

– Железной пяте – закону, государству, его престижу, его правовым устоям, его моральным устоям – короче говоря, всей мистической галиматье о всемогуществе государства.

– Мне кажется, я не причинил никакого вреда государству, – хмуро сказал Мак-Грегор. – Разве только Эссексу и его политике.

– Разве только… – передразнил его Асквит. – А чего же вам еще, дорогой мой? Эссекс это и есть государство, его политика – государственная политика. Государство это просто-напросто власть, сосредоточенная в руках правительства, и, восстав против Эссекса, вы восстали против самого государства. Этого, Мак-Грегор, не прощают, и за это мстят быстро, беспощадно, по всей строгости закона.

– Значит, эта комиссия завтра осудит меня?

– Возможно, – сказал Асквит. – Это зависит от разных соображений, не морального и не юридического порядка, а политического. Ни одна комиссия не станет заниматься юридической стороной вопроса. Она будет считаться с перевесом сил в политической борьбе и судить вас, сообразуясь с политической ситуацией, которая создалась по вашей вине. Завтра, а может быть, еще сегодня вся Англия выскажется за или против вас. Если вы можете предугадать, чья возьмет, тогда вам нетрудно предугадать и свою судьбу.

– Многое зависит от влияния Эссекса.