С самого их возвращения из Ирана портреты Эссекса не сходили с первых страниц газет. На сегодняшнем снимке улыбающийся Эссекс стоял с трубкой во рту и «счастливым» портфелем подмышкой. Подпись гласила, что снимок сделан после того, как лорд Эссекс посетил Даунинг-стрит, где делал доклад о своей чрезвычайной и столь успешно закончившейся миссии в Москве и Иранском Азербайджане. Ожидается сенсационное выступление лорда Эссекса на предстоящем заседании Совета безопасности. Как стало известно из достоверных источников, собранные лордом Эссексом факты неопровержимо доказывают, что в азербайджанском восстании повинна Россия; следовательно, имеется налицо вмешательство в дела другой страны, а это достаточное основание, чтобы поставить вопрос перед Организацией Объединенных наций. Назначение лорда Эссекса на пост чрезвычайного делегата Англии в ООН даст ему возможность завершить ту миссию, которую английское правительство недавно возложило на него, а именно, урегулировать вопрос об Иране. Выступление по этому вопросу в ООН увенчает усилия лорда Эссекса. Поскольку именно он будет представлять Великобританию в Совете безопасности, можно твердо рассчитывать на то, что его оценка положения в Иранском Азербайджане и самом Иране, основанная на личных наблюдениях, определит позицию не только Англии, но и ООН в целом.

О курдах в газете не было ни слова. Два дня назад высказывание Эссекса в пользу независимости курдов, как и следовало ожидать, вызвало сенсацию; газеты писали, что Эссекс поставил английское правительство в затруднительное положение: опасались серьезных протестов со стороны Турции, Ирана и Ирака. Но, несмотря на то, что Мак-Грегор каждый день тщательно просматривал все газеты, он не обнаружил ни одного сообщения о протестах какой-либо из этих стран. Пресса хранила по поводу Курдистана подозрительное молчание.

Мак-Грегор бегло перелистал остальные газеты. Во всех было одно и то же. В светской хронике он нашел заметку о Кэтрин, которая со дня их приезда, так же как и Эссекс, ежедневно упоминалась в газетах. Он быстро пробежал заметку и снова занялся более серьезными сообщениями. Повсюду Мак-Грегор узнавал тонкую и ловкую тактику, с помощью которой Эссекс продвигал свою точку зрения на Иранский Азербайджан. Исключение составляли только «Дейли уоркер» и «Таймс». «Дейли уоркер» Мак-Грегор никогда в жизни не читал; сегодня он купил ее случайно вместе с другими газетами. «Таймс» коротко сообщала, что лорд Эссекс в качестве чрезвычайного делегата будет представлять Англию в Совете безопасности во время обсуждения иранского вопроса. Вчера лорд Эссекс был принят на Даунинг-стрит. Больше в «Таймс» не было ни слова. «Дейли уоркер» писала, что лорд Эссекс был послан в Иран с целью вмешательства во внутренние дела страны после позорного провала всех попыток шантажировать русских и вынудить их к тому, чтобы они позволили тегеранскому правительству задушить народное восстание в Иранском Азербайджане. Вчера Эссексу пришлось выполнить неприятную обязанность – доложить о своей неудаче правительству.

Ни одна из газет не могла привести высказываний самого Эссекса. Он все еще ничего не сказал ни об Азербайджане, ни о вмешательстве русских; он вообще не говорил о том, к каким же решающим выводам он пришел. Сколько Мак-Грегор ни искал, он не мог найти ни одного прямого заявления Эссекса. Однако все газеты печатали пространные сообщения о собранных Эссексом сокрушительных уликах, с несомненностью доказывающих факт вмешательства русских в дела Азербайджана и Курдистана. Так продолжалось уже два дня, и Мак-Грегор чувствовал свое бессилие прекратить это. Эссекс на всех парусах шел к победе, не связав себя ничем, не сказав ни одного решительного слова. Наконец Мак-Грегор не выдержал: он аккуратно скатал все газеты в тугую трубку и швырнул в бурые воды Темзы. Газеты распластались на поверхности реки и медленно поплыли под Вестминстерский мост. Мак-Грегор недолго смотрел им вслед. Он решил повидаться с Джоном Асквитом, и к тому времени, как газеты пошли ко дну, он уже был в Форейн оффис и искал новый кабинет Асквита.

Мак-Грегор бывал в этом здании раза два-три, не больше Он приходил сюда вместе с сэром Роулендом Смитом на совещания по вопросу о положении на Среднем Востоке в качестве статиста с туго набитым портфелем в руках; документы, лежавшие в портфеле, никто никогда не смотрел, и Мак-Грегор очень скоро стал увиливать от обязанности посещать эти совещания. Несокрушимая косность, царившая в Форейн оффис, всегда отталкивала Мак-Грегора; в этом было что-то пугающее, убийственное, чрезмерно самонадеянное. Само здание Форейн оффис казалось несравненно более живым и приветливым, чем его постоянные и неизменные обитатели, требовавшие безоговорочного подчинения от каждого, кто переступал порог их царства. Никто не мог прийти сюда со своим собственным взглядом на вещи, противоречащим официальному взгляду Форейн оффис, и уйти отсюда, не усомнившись в своей правоте. В этой атмосфере олимпийского спокойствия, незыблемой веры в свою непогрешимость и непререкаемость своего авторитета ничье другое мнение не могло устоять. Здесь трудно было оставаться самим собой, в особенности такому человеку, как Мак-Грегор. Стоило ему очутиться в коридорах этого страшного обиталища Горгоны, как все его убеждения разлетелись вдребезги. К тому времени, когда он нашел Джона Асквита, от Мак-Грегора осталась одна видимость. Только Асквит спас его от окончательного уничтожения.

– Я давно хотел вас повидать, Мак-Грегор, – заговорил Асквит, не утруждая себя приветствиями. – Но мне некогда было разыскивать вас в вашем заведении. Как поживаете? Вы прекрасно выглядите. И Эссекс поправился, и Кэти. Однако у вас такой вид, будто вы чем-то недовольны. Ну, как? Гарольд одолел вас или, наоборот, вы одолели Гарольда? Садитесь и рассказывайте. Вы пришли к Гарольду?

– Нет. – Мак-Грегор опустился в мягкое кожаное кресло. – Я пришел к вам.

Асквит положил ноги на стол и ничего не сказал.

– Вы заняты? – вежливо спросил Мак-Грегор.

Асквит без улыбки кивнул головой. – Гарольд решил всех раздавить своей документацией. Он хочет потрясти Совет безопасности, подкрепив каждое свое слово соответствующим документом. Я – первая жертва этой тактики.

– Нет, – возразил Мак-Грегор. – Первой жертвой был я.

– Вам повезло: вас оглушили сразу. А я безвинная жертва его неиссякаемого пера.

– Я думал, вы все можете выдержать.

– И могу.

– А я не уверен, могу ли я, – сказал Мак-Грегор.

– Вы слишком молоды и слишком умны, чтобы так говорить. Вы должны, как некий демон, пожирать огонь и изрыгать дым. Что с вами такое? Гарольд взял вас за горло?

– Нет. Я даже не видел его со дня нашего приезда.

– Разве вы больше не работаете с ним?

– Считается, что работаю, – ответил Мак-Грегор.

– Ну и что же?

– Нелепость какая-то. Эссекс сказал, что он даст мне знать, когда я ему понадоблюсь, но, видимо, все отлично обходятся без меня. С тех пор как я вернулся, я решительно ничего не делаю. И никого не видел, кроме Роуленда Смита, и того только один раз, когда принес ему свой доклад.

– А что он сказал?

– Сказал, чтобы я оставался в распоряжении Эссекса, но он явно забыл, кто я такой и куда ездил. Очень удивился, когда я вручил ему свой доклад. Вы читали его?

– Я читал экземпляр, который вы послали Гарольду.

– Теперь он уже ни к чему, раз установилось другое мнение.

Асквит подошел к окну и уселся на узкий подоконник, упершись спиной в один косяк, а ногами в другой: – Ни к чему, по-вашему?

– Не знаю. – Впервые после приезда в Лондон Мак-Грегор чувствовал себя свободно.

Асквит усмехнулся и подергал себя за усы. – А я-то думал, что вы разразитесь пламенной речью в защиту Азербайджана.

– В первый день после возвращения я, может быть, так бы и сделал.

– Куда же девался весь ваш пыл, Мак-Грегор? – Асквит спустил ноги с подоконника. – Жаль, жаль. Столько прекрасных горячих слов, столько возмущения и гнева! Вы написали героический доклад, Мак-Грегор. Никто, правда, не обратит на него внимания, но я обратил.