– А знают там, что у нас здесь происходит?

– Очень мало.

– Удивительно, как это жандармы пустили вас сюда. Они готовятся напасть на нас. Вы это знали?

– Нет, – сказал Мак-Грегор. – Не знал.

– Они уже несколько раз пытались подкупить меня.

– Зачем?

– Чтобы я поехал с ними в Казвин или в Кередж, а там они стали бы пытать меня, чтобы получить сведения о нашей армии. За два дня они похитили наших пятерых солдат, троих из них повесили тут же, у нас на глазах, для устрашения. Из Тегерана уже посланы сюда войска, даже артиллерия. Они теперь засели в пересохшем русле реки – это один фарсах к югу отсюда – и ждут в засаде. Вы все это знали там, в Тегеране?

– Нет. Мы ничего об этом не слышали.

– Нас больше всего донимают жандармы. На севере вплоть до Саидабада, недалеко от Тавриза, они вешают и расстреливают людей по ночам. Вчера ночью повесили двоих наших на таких вот телеграфных столбах. Эти люди приехали в Хак Али обмерять землю. Жандармы в них стреляли, убили и повесили. Вам об этом не говорили в Хак Али?

– В Хак Али все было как будто спокойно. – Мак-Грегор покачал головой.

– Я слышал, что жандармерией сейчас командует Йенги Дуна – американец. Правда это?

– Да. – Мак-Грегор вспомнил, что азербайджанцы произносят Янки Дудль как Йенги Дуна.

– Что же, он поведет против нас в Азербайджан американских солдат на подмогу жандармам?

– Не думаю, – как можно увереннее постарался сказать Мак-Грегор.

– Вот вы были в Тегеране, может, вы объясните, почему это иностранец командует всей жандармерией?

– Он только эксперт, который дает советы, – ответил Мак-Грегор.

– А почему Йенги Дуна должен давать жандармам советы, как убивать нас? Мы ненавидим жандармов, и особенно этого Йенги Дуна. Попадись нам этот американец, который дает такие хорошие советы, мы повесили бы его на первом телеграфном столбе. Останови, пожалуйста, – сказал он Аладину, – я здесь сойду.

Солдат стал вылезать из машины, автомат его стукнулся о дверцу. Он покраснел и вежливо извинился. Потом спросил Мак-Грегора, долго ли они пробудут в Тавризе.

– Около недели, – сказал Мак-Грегор.

– Я слышал, что мы захватили там градоначальника и губернатора. Не знаю, правда ли это. Вы мне обо всем расскажете, когда будете возвращаться, а я передам нашему капитану, ему нужно знать. Меня зовут Сафар, это также и название месяца. Надеюсь, что вас не тронут тегеранские жандармы, они втихомолку рыщут повсюду и по ночам нападают на людей. Да будет путь ваш гладок и благополучен, и тысячу благодарностей за то, что вы позволили мне доехать с вами. Салам!

Он отступил в сторону и застенчиво поднес правую руку к козырьку, придерживая левой свой автомат. Мак-Грегор ответил на его приветствие, и машина тронулась. Сквозь густые клубы серой пыли, поднятой фордом, видно было, как Сафар твердо и уверенно зашагал обратно к своей заставе.

– Что ему было нужно? – спросил Эссекс.

– Просто ему понравился форд и захотелось проехаться в такой мудреной машине.

– Вот нахал! – воскликнул Эссекс, но беззлобно.

– Вовсе нет, – сказал Мак-Грегор. – Он вел себя очень сдержанно и с достоинством. Должно быть, он ремесленник с севера. Проводить кого-нибудь часть пути это знак уважения. – Мак-Грегор передал им все, что узнал от солдата, не умолчав и о жандармах.

– Я думала, что он подстрелит нас из своего автомата, – сказала Кэтрин. – Слишком уж он с ним нянчился.

– Точно такой же автомат у полковника Пикеринга, – Негромко сказал Аладин Мак-Грегору по-персидски.

– Вот как?

– Да, он положил нам его под переднее сиденье.

Мак-Грегор с минуту смотрел в широкое лицо Аладина.

Потом крикнул, чтобы тот остановил машину. Когда форд, купаясь в поднятой им пыли, свернул к обочине, Мак-Грегор выскочил на дорогу и, не отвечая на вопросы Эссекса и Кэтрин, поднял переднее сиденье. Там в мягком кожаном чехле лежал автомат – автомат Томпсона. Мак-Грегор нащупал магазинные диски и вытащил их вместе с автоматом из чехла. Он не стал рассматривать его, а ухватил за короткий толстый ствол, обошел машину спереди и с размаху дважды ударил автоматом, словно тяжелым топором, по крепкой полосе буфера. Деревянный приклад разлетелся в щепки, металлические части и пружины рассыпались по дороге. Мак-Грегор швырнул ствол через плечо в грязь канавы, смахнул диски с подножки и закинул их один за другим как можно дальше в поле. Влезая в машину, он ногой спихнул на дорогу кожаный чехол, дрожащими руками захлопнул дверцу и велел Аладину ехать дальше.

Все это произошло так быстро и неожиданно, что никто не вымолвил ни слова, и лишь минуту спустя Эссекс проговорил нарочито ровным тоном: – Разве это было необходимо, Мак-Грегор? – Он сдерживал себя, потому что на соотечественника-англичанина нельзя было кричать в присутствии афганца Аладина.

– Да, сэр! – Мак-Грегор услышал дрожь в собственном голосе и во рту у него сразу пересохло.

Эссекс стиснул зубы. – Пикеринг положил автомат просто на всякий случай.

– В этой стране такая предосторожность излишня, – сказал Мак-Грегор.

После этого оба замолчали, не желая давать волю своему гневу в присутствии Аладина. Хуррам Дарех был забыт; уже никто не любовался зелеными долинами, не замечал живописной реки вдоль дороги, высоких тополей и дышавших свежестью садов.

Они молча тряслись по ухабам, держа путь на Зенджан – главный город округа Хамсе, где им предстояло провести ночь и сделать первые официальные визиты в Азербайджане.

Только Кэтрин напевала вполголоса, должно быть предвкушая впереди много интересного.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В долине уже почти совсем стемнело, когда они по раскисшей от дождей дороге добрались до Зенджана.

Они ехали между толстыми каменными стенами, мимо высоких платанов, вдоль мягких извилин реки Абхар. Город не был погружен в спасительную темноту. Его заливал ослепительный свет мощных прожекторов, установленных на крышах домов и на мечетях. Мак-Грегор сначала подумал, что это какой-нибудь религиозный праздник, но, по мере того как они продвигались по единственной узкой улице, город все больше и больше казался им пустым, обезлюдевшим. Тени скользили по обветшалым глиняным стенам. Мак-Грегору вдруг почудилось, что их заманивают в ловушку. Хотя на улицах не было ни души, в некоторых домах тускло светились огоньки и чувствовались признаки жизни. Мак-Грегору все это очень не понравилось. Аладин замедлил ход.

– В чем дело? – спросил Эссекс.

– Тут что-то неладно. – Мак-Грегор высунул голову из машины и огляделся.

– Кажется, здесь мы должны повидать этого губернатора?

– Да, здесь, – медленно ответил Мак-Грегор, все еще оглядываясь вокруг. – Но его загородный дом в стороне от шоссе, слева, за рекой. Остановись в конце этой улицы, Аладин, и я осмотрюсь.

Когда Аладин остановил машину, они услышали ружейные выстрелы.

– Стреляют? – спросил Эссекс.

– Вроде того. – Мак-Грегор вышел из машины, прислушался, подняв голову, и тут же споткнулся, попав ногой в рытвину. Небо было покрыто облаками. С гор на Зенджан надвигался дождь, и дорога уже почернела от сырости. – Стреляют где-то сзади, – сказал Мак-Грегор и влез обратно в машину. – Не понимаю, к чему эти прожектора?

– Вероятно, чтобы удобнее было в нас прицеливаться, – сказал Эссекс и добавил, что надо выбираться отсюда, но Мак-Грегор не спешил.

– Сворачивай на первом перекрестке влево, Аладин, – сказал он. – Если что-нибудь случится, не останавливайся, только правь осторожнее.

Аладин провел машину по ухабам и свернул за угол. Форд занесло в грязь, и он едва не задел тонкое чахлое деревце. Лишь только Аладин успел выровнять машину, как из узких переулков с криком выбежали вооруженные люди и окружили их. Аладин попробовал было прорваться вперед, но задние колеса забуксовали в песке. Дорогу наглухо загораживала баррикада из нефтяных бочек, на которых был установлен яркий керосиновый фонарь.