Силас смотрел куда-то вдаль и не отвечал.
— Ну да ладно, сперва поглядим, на что ты годишься, — ободряюще заметил Бартолин.
— Я хочу, чтобы у меня была лошадь, — сказал вдруг Силас.
— Что? — спросил барышник непонимающе.
— Хочу, чтобы ты дал мне лошадь за работу, — пояснил мальчик так, будто речь шла о самом обычном деле.
— Что ты сказал? Лошадь?
Бартолин уставился на него так, будто только что его увидел.
Силас кивнул, а барышник разразился оглушительным хохотом.
— Ты что, не в своем уме? — проревел он.
Силас глядел в широко разинутый рот барышника.
— На что тебе лошадь? — спросил Бартолин, немного успокоившись. — Ты что, торговать собираешься? — Он снова оглядел Силаса с головы до ног с еще большим интересом. Может, из парнишки и в самом деле выйдет барышник?
Силас покачал головой.
— Так на что тебе лошадь?
— Ездить верхом.
Бартолин снова расхохотался.
— Тебе? Ездить верхом?.. Да что ты понимаешь в лошадях? Знаешь ли ты, где у лошади голова, где хвост?
Бартолин навалил навоз на тачку и покатил ее из конюшни, размышляя над предложением мальчика. Ему до зарезу был нужен помощник, и он мог бы, пожалуй, дать мальчишке старую клячу за работу. Вроде бы неплохо задумано. Этот щенок еще ничего не смыслит. Он опростал тачку и снова закатил ее в конюшню.
— Однако тебе сперва придется пожить здесь некоторое время, — сказал он Силасу. — Лошадь стоит дорого, а кто тебя знает, может, ты сразу с ней удерешь.
Вид у Силаса был довольный.
— Я уже выбрал коня.
Бартолин обернулся к лошадям.
— Это которого же?
— Вон того, — без колебания сказал Силас и показал на вороного, нервно перебиравшего копытами.
Бартолин чуть было снова не взорвался, но взял себя в руки. Силас безошибочно выбрал его лучшую, самую дорогую лошадь, но ведь это могло быть и случайно. Он показал парнишке несколько понурых лошаденок с косматыми гривами, нахваливая их.
Силас глядел на него с глубоким презрением.
— Мне нужен только один конь.
Барышник был вне себя от изумления.
— Ясное дело, я тебе и дам одного коня, — пообещал он.
— Но мне нужен только вон тот, — и он указал на вороного.
— А почему же именно тот? — спросил осторожно Бартолин.
— Потому что он самый лучший.
— Видать, ты спятил! — вспыхнул барышник, но кому, как не ему, было понятно, что мальчишка прав.
Этот большой и грузный человек затрясся от хохота, из горла его вырывались громоподобные звуки, но веселого в его смехе было мало.
— Видно, ты сильно любишь сгребать навоз, — проревел он.
— Терпеть не могу, — признался Силас.
— Тебе придется тридцать лет чистить конюшню, чтобы заработать столько денег. Как долго ты думаешь здесь оставаться?
— Покуда не выплачу за коня, — не моргнув глазом ответил Силас.
— Так ведь конь успеет подохнуть от старости за это время, — продолжал Бартолин столь же громогласно, обрызгивая Силаса слюной. Мальчик и не подумал вытереть лицо рукавом.
Бартолин попытался было снова подтащить мальчика к маленьким лошаденкам, уверяя, что у них нет недостатков. Но Силас упирался, не желая двигаться с места.
— Это вовсе не лошади, — твердил он.
— Ты, вроде, говорил, что хочешь ездить верхом? — презрительно бросил Бартолин.
— Хочу, — ответил Силас.
Бартолин рассвирепел. Этот нахал еще смеет ставить ему условия. Неужто он думает, будто сможет объездить этого вороного! Да этот конь его тут же сбросит, не успеет он на него вскарабкаться.
И тут его молнией пронзила мысль:
— Ты можешь его получить, — выпалил барышник.
Мальчик, ошеломленный этими словами, переминался с ноги на
ногу, пристально глядя в лицо барышнику.
— А как получить?
— Даром, — осклабился Бартолин. — Если сможешь прокатиться на нем взад и вперед вдоль конюшни.
Силас недоверчиво поглядел на барышника. Он пытался сообразить, что кроется за этими словами. Такой человек, как Бартолин, не станет дарить, он непременно захочет получить что-то взамен.
Барышник вдруг сменил ласковый тон на угрожающий:
— Но если не сумеешь, отработаешь тогда мне бесплатно два года. Согласен?
— А сколько раз можно попробовать? — полюбопытствовал Силас.
— Один.
Мальчик едва осмеливался дышать. Настоящая лошадь…
— Ясное дело, я стану тебя кормить, — продолжал Бартолин, — и, может, куплю пару деревянных башмаков. Но никаких денег не получишь.
Силас молчал, и барышник нетерпеливо сказал:
— Ну? Если сумеешь прокатиться, конь твой, не сможешь, ты — мой. И если не сумеешь сесть на коня, то же самое. Слабо?
— Ладно, — выдохнул Силас.
Бартолин растянул губы в улыбке, довольный. Бесплатный конюх на два года, не худо придумано! Он тут же пошел отвязывать жеребца. Конь мотал головой и сверкал белками глаз, закатывая зрачки. Силас внимательно следил за каждым движением коня, еще не веря, что это правда. Даровая лошадь за то, что он прокатится на ней взад и вперед по дорожке на выгоне…
Бартолин начал было говорить что-то о седле и стременах, но поскольку мальчик ничего ему не отвечал, он решил, что тот и понятия не имеет о верховой езде, не знает даже самых простых вещей. Внутри у барышника что-то прямо клокотало от радости.
Как он и думал, конь сразу же стал лягаться и все время пытался вырваться, как только его вывели на свет и на свежий воздух. Силас старательно держался поодаль, предоставив Бартолину вывести вороного на лужайку, и старательно закрыл ворота.
Стоявший поблизости жеребенок с любопытством глядел на незнакомого коня и пошел было ему навстречу, но, увидев его строптивость, остановился на полпути посреди лужайки.
Силас это заметил.
Заметил это и Бартолин и подумал, что даже лошади понимают, как им подобает вести себя при виде своего благородных кровей сородича. Жеребенок не посмел подойти ближе.
— Ну, — сказал Бартолин мальчику, — иди же сюда.
Силас подошел и по знаку барышника крепко ухватил недоуздок.
— Ну, держишь?
— Да, — ответил мальчик.
— Если ты не можешь сесть на него, подведи к изгороди и встань на перекладину.
Силас кивнул, он и сам об этом думал.
Бартолин усмехнулся, он отлично знал, что это животное не потерпит никого у себя на спине, тем более этого несмышленого мальчишку: тут же скинет его и помчится. Потому он и разрешал Силасу прокатиться на выгоне, огороженном изгородью, чтобы конь не убежал.
— Держишь?
Мальчик кивнул, перекинул недоуздок в другую руку, а освободившейся уперся в шею коня.
«До чего же несуразно он встал, — подумал Бартолин, — ну да это его дело». И, отпустив недоуздок, быстро отошел к воротам.
Почувствовав, что он остался один на один с мальчиком, конь поднялся на задних ногах, и Силас повис в воздухе. Упираясь одной рукой в лопатку коня, он висел под углом к боку вороного и поэтому не падал под передние ноги коня, когда тот пытался стряхнуть его на землю и бил задними ногами.
«Ха!»— с презрением подумал Бартолин.
Конь продолжал куролесить, но мальчик держался крепко. Тогда вороной сменил тактику и стал скакать боком, чтобы затоптать его.
К большому удивлению Бартолина, мальчик по-прежнему крепко держался за недоуздок, увертываясь от атакующего его коня. Этого барышник никак не ожидал.
И вороной тоже явно не ожидал такого, он вдруг рванулся с места вдоль изгороди короткими рывками, потом помчался галопом. Когда же и это не помогло, он в испуге понесся вперед, дико кося глазом на человека, от которого ему было никак не избавиться.
Бартолин ждал, что Силас вот-вот выпустит поводья, но паренек не отставал от лошади: то висел, то бежал рядом с ней.
— Черт его побери, однако! — пробормотал барышник и встал у ворот, чтобы не дать коню убежать, когда тот вернется.
Ничего подобного он за всю жизнь не видел. Силас все еще висел на лошади, да еще и разговаривал с вороным. Правда, слов было не разобрать, с такой скоростью они мчались, но, наверно, Силас уговаривал коня.
