На следующий день они перебрались в рощу. Низкие деревья с толстыми стволами и раскидистыми кронами росли на небольшом расстоянии друг от друга и давали хорошую тень. Воду Серёга нашёл сразу, да и копать пришлось не глубоко. В этот день он на охоту не пошёл, помогал Вилле вялить мясо.

— Больше таскать туши не буду, обдеру на месте, срежу пару кусков мяса и всё, — Михаличев медленно поворачивал мясо на пруте над углями. — Мяса и так много.

Весь следующий день Серёга лазил по скалам, выискивая диких коз. Один раз пришлось столкнуться с длиннозубой кошкой. Она шипела, пятилась назад, скалясь и утробно урча. Серёга ошалело наблюдал с минуту, а потом в нём проснулся зверь. Он отбросил лук и копьё в сторону, пригнулся, касаясь руками камней. В этот момент он ощутил себя такой же кошкой, диким зверем, только несравненно больше. Из горла рвался рык.

Кошка, до этого отбивавшая хвостом себе бока, вдруг прильнула к земле и заскулила, её тело вздрагивало, верхние клыки упёрлись в щебень. Серёга рыкнул, кошка сорвалась, развернувшись практически на месте, и унеслась прочь, поджимая хвост.

Михаличев пришёл в себя, посмотрел на то место, где лежала кошка, расстегнул комбинезон и с удовольствием отлил на камни. Что-то внутри требовало сделать именно так, и именно здесь.

Руки подрагивали, Михаличев сидел на камне, нагретом солнцем. Яркий, раскалённый шар давно перевалил границу зенита и медленно и неуклонно спускался вниз. За целый день Серёга не подстрелил ни одной козы или другой живности. День, похоже, пройдёт впустую. Тут он вспомнил, что ему говорила Тарха: — Слушай камни, они подскажут. Вот ведь, Вилла слушала, и узнала, что Серёга настрелял коз, пошла навстречу. Тоже загадка. Как Тарха научила девушку говорить с камнями? Нужно будет расспросить, чтоб не было никаких тайн и недомолвок. Вождь он, или не вождь? Вождь, но только над своими штанами, как сказала бы баба Надя.

Прикрыв глаза, Серёга опустил ладони на камень и замер. Теперь он будто бы парил над скалистым побережьем, взгляд уже зацепился за группу валунов, в тени которых стояли животные, похожие на коз, но чуть крупнее, с большими витыми рогами, тёмно-коричневой шерстью.

Пара сотен метров, — отметил про себя Михаличев, открыл глаза и посмотрел в ту сторону, над которой только что мысленно парил.

— Ну, пойдем, проверим, что там за козлы такие, — он встал, подхватил лук и копьё. — Одного, но забью.

За четыре дня набралось двенадцать шкур. Серёга счёл, что этого будет пока достаточно, ведь нужно ещё обработать их, снять мездру, отбить, сделать максимально мягкими. Тащить такую ношу в руках было не по силам, и Серёга отправился бродить по роще, срубить пару палок для небольшой волокуши. Вообще-то об этом следовало подумать раньше, но все мы крепки задним умом. Правильно думать начинаем только тогда, когда уже поздно.

Убив полдня на поиски подходящих палок и изготовление волокуши, Михаличев устал, будто таскал камни. Возвращение отложили наутро следующего дня.

Солнце медленно опускалось за горизонт, словно кусок расплавленного металла в масло. Над камнями скал стояло марево из разогретого воздуха. Серёга сидел на валуне, повернувшись спиной к заходящему солнцу, и ел мясо. Большой кусок остыл, Серёга кусал, долго пережёвывал, жилки выплёвывал. Пёс, сидевший подле камня, внизу, уже не реагировал на мелкие кусочки мяса и жилки, уже не кидался подбирать. Он сидел на задних лапах, сонно щурясь и потягивая носом воздух. Ему ещё расти, и расти, уже не щенок, но ещё не взрослая собака. Нужно придумать ему кличку, — вяло шевельнулась мысль у Серёги. Уже в который раз.

Пёс, до сих пор сидящий смирно, как и Серёга сонно полуприкрытыми глазами на мир, вдруг встрепенулся, поднял зад, шумно нюхая воздух. Серёга скосил на него глаза.

— Ну, кого ты там учуял? — спросил он, запихивая остатки мяса в рот. Встал и стал всматриваться в скалы. Так они и стояли несколько минут, в полной тишине. Михаличев прожевал мясо, проглотил, посмотрел на пса. Тот всё так же стоял в напряжённой позе, уставившись в одну точку. Верхняя губа поднялась, пёс оскалился, глухо зарычал. Серёга спустился с валуна, метнулся под деревья, к костру.

— А ну, быстро спрячьтесь за деревья, — приказал он Вилле и Васхе, подхватил лук, другой рукой цапнул самодельный колчан, дернулся, было к камням, но вернулся и подобрал копьё.

На ходу перекинул лямку колчана через голову, сдвинул его набок, взбежал на небольшой камень, с которого просматривалось пространство на пару сотен метров. Пёс, утробно рыча, медленно пятился назад, когда поравнялся с валуном, на котором стоял Серёга, остановился и гавкнул.

— Тихо-тихо, — Серёга успокоил пса. — Кого же ты там учуял?

Солнце уже село, рассеивая последние красные лучи. В мареве нагретого воздуха, Серёга увидел фигуры бредущих людей. Один, два, три, четыре.… Четверо брели между камней, спотыкались, последний упал. Впередиидущие остановились, дожидаясь пока он встанет. Первый нёс два копья, второй держал на плече дубину, ещё двое тащились сзади, неся в руках небольшие узлы из шкур. Михаличеву почудилось, что он уже видел эту картину, видел этих четверых.

Серёга всматривался в бредущих людей, зрение послушно скакнуло вперёд, приблизив людей.

— Чёрт побери! — выругался он. По каменной долине брели четверо хорошо знакомых ему людей. Гор, Фрам, Дор и Дрок. Гор нёс два копья на плечах, Фрам был вооружён дубиной, Дор и Дрок несли по небольшому узлу из шкур.

Четвёрка молодых охотников остановилась, Дор, он шёл последним, опять споткнулся и упал. Встать видимо не было сил, он перевернулся на спину и замер. Гор, который первым заметил человека на валуне, подсвеченного последними лучами солнца, замер на месте, потом сбросил с плеч копья и упал на колени. Следом за ним на колени упали Фрам и Дрок.

— Ну, и какого хрена они сюда припёрлись? — пробормотал Серёга себе под нос. А трое из четверых бывших соплеменников тем временем отбивали поклоны, простирая вперёд руки. Дор лежал на спине, не подавая признаков жизни.

Пёс не переставал рычать, скаля зубы, потом стал гавкать, делая шаг-два вперёд, а потом отступая. Шерсть на загривке стояла дыбом.

— Тихо! — шикнул на него Серёга и спрыгнул с валуна, — А ну, тихо, я сказал!

Он медленно шёл к четвёрке парней, пёс, припадая на передние лапы, отстал на пару метров.

— Чего вам здесь нужно?! — громко спросил Серега, остановившись в десятке метрах от коленопреклоненных парней. — Зачем пришли?!

Гор, Фрам и Дрок продолжали в исступлении кланяться, а Серёга заметил что шкура, в которую одет Дор, вся в засохшей крови.

— Эй! А ну, хватит кланяться! Что с Дором?! — Серёга быстро зашагал к лежащему на камнях парню. — Вы что, оглохли?! Эй!

Пришлось пнуть Гора, чтобы тот пришёл в себя и перестал кланяться. Тот покачнулся и завалился на бок, поджал колени и заплакал.

— Прости нас Охотник…! — Гор медленно встал на колени, ткнулся Серёге в ноги. — Прости-и-и!

— Что с Дором? — прорычал Михаличев, склонился над парнем, распахнул шкуру. На груди было множество синяков и кровоподтёков, в нескольких местах запеклась кровь. Серёга схватил Гора за волосы, дёрнул вверх. — А ну, быстро взяли его! Быстро я сказал! Поднимайте его! Живее! Живее, придурки!

Пришлось отвесить пару пинков Фраму и Дроку, они как сомнамбулы, двигались медленно, словно в воде, которая замедляла их движения. Вчетвером понесли Дора к роще. На окрик Серёги из-за дерева встала и вышла Вилла. Васха держался позади неё, в обеих руках камни, готовые к броску.

— Вилла, быстро неси воды! — Серёга указал парням, куда положить Дора. — Васха, достань аптечку!

Вилла принесла воды в кожаном мешке, обмыла тело Дора. Никаких серьёзных ранений Серёга не обнаружил, не считая четырёх глубоких порезов и нескольких больших синяков.

Дор пришёл в себя, приоткрыл глаза, неосмысленно обвёл взглядом всех.

— Пить, — шёпотом попросил он. Серёга накренил мешок с водой, зажал край, давая воде быстро капать в рот Дору. Парень открыл рот шире, его кадык судорожно задвигался в такт глоткам.