— Угу. А потом ее разобрали, лишь две стены остались и сюда стаскивают всякий хлам. Вот, например, эту кровать. Ее третьего дня один… Что, тоже, «не надо»?.. Угу. Или этот клавесин. Он был почти новый. И на нем…
Ба-бах!.. Я даже куда-то села… «Что такое „Розе Бэй“ знаешь? Место в укромной бухточке на нашем южном побережье?»… «Я ведь его давно знаю. И когда-то он мне очень сильно помог»… мама моя… Сусанна…
— … и вот, он был совсем новый, когда… Монна Зоя, вы меня совсем не слушаете.
— Я тебя… слушаю. А почему его сюда унесли?
— Так я же и говорю, — вынимая шпильки из кудрей, кивнула Марит. — Я сама тогда здесь еще не работала. Это года четыре назад было, а моя знакомая, ну, вы ее видели, с зубами, как у крола, так она мне рассказывала, что раньше прислуживала той самой…
— Какой «самой»?
— Соттоле, «Розе в пепле». Так ее здесь звали. Это — ее клавесин. Только, она отсюда сбежала. Угу. Со своим «абитуалем». Так здесь «постоянных поклонников» у Роз называют.
— Да ты что?
— Угу, — распахнула Марит еще шире глаза. — И наша хозяйка на нее была очень зла. Очень. Якобы, она этой Соттоле доверяла — в свои помощницы ее готовила, а та сперла у нее все деньги из тайника в кабинете и сбежала… С ним, с этим…
— Понятно…
«Постоянный поклонник» и «Роза в пепле»… Деловые компаньоны… Друзья… И зачем я, все-таки, от него тем утром ушла? Зачем? Зачем? Зачем?..
— Монна Зоя, я принесла ваш ужин… Монна Зоя!
— Что?.. Да, — и спустила ноги с широкого подоконника. — Только, я не хочу.
— Хм. Вы опять? Меня мессир Леон ругать будет, — водрузила Марит набитый разнос на стол.
— Ругать?.. А ты сама-то уже ела?
Девушка, вздохнув, дернула плечом:
— Неа. Пока не успела. Мы большой зал мыли. Завтра хозяйка из столицы возвращается — будет вечерний прием для гостей.
— Да неужели? Тогда, садись и ешь. Что там сегодня?
— Рыба в сливочном соусе, — скосилась Марит на блюдо. — А…
— Давай. Яблоком потом зажуешь ее запах. Бе-е…
— Отчего «бе-е» то, монна Зоя? Наш повар очень вкусно готовит. Или вы — не с побережья, раз рыбу на дух не переносите?
— Я раньше ее любила. А вот сейчас… Бе-е.
— Ну, как скажете, — решилась, наконец, та. — М-м… А вот эту булочку с тмином можно?
— Бе-е… Можно.
— Хм… У меня тоже такое бывает, — вздохнула и потерла в предвкушении руки. — М-м-м… Перед «женским проклятьем».
— Это как? — подхватив грушу из вазы, уселась я напротив.
— Ну… перед этими нашими…
— А-а… Так у меня… у меня…
— Монна Зоя, вы что, грушей подавились? Монна Зоя.
— Марит, у меня… кажется, их… они… Их у меня нет. Такого раньше никогда…
— Чего, «нет»? — открыла та рот, позабыв про еду.
— «Проклятья женского».
— И давно?
— Уже дней… пять… Мама моя…
— Святая Мадонна! Будь славен твой плод, возрождаемый в каждом женском чреве!.. А что? Моя бабушка всегда так говорит?
— Мама моя…
Глава 16
— … да и какая у этой Элды фигура? Страхолюдина. Дылда в платье. Она и вкуса в нарядах не знает: фамбарушки попышнее навесит, прикроет ими свои тощие формы и…
— Марит.
— …фланирует по здешним дорожкам. А на весенний Равнодень так и вовсе…
— Марит! Да мать же твою! Марит.
Девушка растерянно замерла на вдохе:
— Ой, монна Зоя. Так о чем мы?
— О моих выпирающих формах, — хмуро уставилась я на нее через стол. — Да только тебя куда-то сносит все время… Так, к чему это? Ты ж меня уверяла, что «эксперт»?
— Конечно, — шустро отмерла та. — Я здесь уже много всего навидалась и наслушалась… Значит, «завыпирали»? И «заныли»? — я еще раз прощупала. Марит подперла пальчиком губы. — Ага… Ну, если не к «женскому проклятью», то… Святая Мадонна! Будь славен твой…
— Я в тебя грушей брошу.
— Следующий признак: тошнота на какой-то запах. Полоскать позже начинает. И здесь до этого обычно не доходит, — скосилась она на меня. — Вас же, монна Зоя, тошнит?
— А может это быть, например, от прежнего удара в лоб?
— Может. Только не после того, как даже синяк на лбу пожух… Еще беременные могут постоянно спать. Или постоянно злиться.
— Да что ты? Я всегда такая. И «постоянно спать» не хочу.
— Ну-ну…
— Это — от безделья.
— Как скажете, монна Зоя. Не я же из нас двоих…
— А это, Марит — еще очень большой вопрос.
— Так его при вашей фигуре лишь месяца через три смогут разглядеть.
— Что?
— «Большой вопрос». Он у всех по-разному растет. Да только тоже, не здесь.
— Это ты к чему опять повторяешь?
— А, не знаю еще, — дернула девушка плечом. — У вас надо будет спросить: хотите вы этого ребеночка или нет? А?..
А вот это, весьма… О-ох… И лучше не думать. Да как это сделать, если так «угораздило»? Родить своему любимому мужчине долгожданного первенца. Притом, что сама ему, пока — неизвестно кто. Даже, невзирая на его убежденье в главенстве для ребенка отца. И наплевав на вероятность вообще без обоих остаться. И все равно, я бы… Зачарий… «Поэтому, мое полное имя даже в расшифровке не нуждается…». Я ведь в первый момент о нем даже не вспомнила. И сколько там дней прошло с той ночи у озера?.. Как раз, чтобы успеть… «зачать»…
Два разных мужчины. И оба друг друга ненавидят. Хороший «подарок» обоим. Кого ж «осчастливить»? Виторио? «Я беременна, но, не уверенна, что отец — ты, любимый». И даже, если б он мне в ту ночь объяснился и замуж позвал, как мне туда идти после «такого»? Ведь я буду ЭТО знать. Да и он, тоже, хотя бы, догадываться…
А теперь мой бывший будущий муж: «Здравствуй, Зача. Дело в том, что я тебя больше не люблю. И вообще скоро рожу. И, возможно, не от тебя, а от своего нового опекуна». И вот тут, в апофеозный момент, «проявляется» мой третий мужчина — Арс, в дом которого я с этим «подарком» припрусь. И он меня любит, конечно. Но, вот, простит ли? Поймет?.. Да, Зоя. Ну ты и дура… А ведь к ним еще надо вернуться. Из-за этих заборов и роз. И, есть ли она у меня, эта «дорога назад»?..
— Монна Зоя, вы мне так и не ответили?
— Конечно… хочу, Марит. Я, ведь — сирота. И я очень хочу сама стать кому-нибудь мамой, — только мне лишь странно чуть-чуть, что мысль эта пришла именно здесь и сейчас. Но, это уже — неважно. Это — лишний вопрос. Тем более, на самый «главный» я себе только что им же ответила: зачем я тем утром от него ушла.
— Так это у вас вряд ли выйдет. И родить и сбежать.
— Что… совсем безнадежно?
Марит сочувственно со своего конца стола скривилась:
— Угу. И чревато к тому ж. Хозяйка беременность не хуже мага чует и сразу меры принимает. А про «сбежать»… Как-то по прошлой осени, пробовала одна махнуть наружу. Она такая несчастная была. Еще и до того, как попробовала — от «рубашечников» здесь, в Розе Бэй, скрывалась.
— От кого?
— От бенанданти. Они хотели ребенка у нее забрать. Конечно, когда он родится. У бенанданти ведь считается, что, если отец — из клана, то и дети его непременно тоже должны…
— Понятно, — сглотнув слюну, отметила я. — И что было дальше?
— С той несчастной?.. Ну, наша хозяйка, как только узнала, кто будущий отец, довела дело до конца — дождалась положенного срока, а потом сама ребенка, девочку, «рубашечникам» сдала. Прямо отцу на руки.
— А мать как же?
— А она следом за ними хотела. Много раз. Потом, смирилась со временем и…
— И что?
— Розанера. Так ее здесь зовут.
— Мама моя…
— Угу.
— Что, и совсем, никак?
— Это вы про побег?.. Бесполезно.
— Но, ведь у этой, как ее, «Розы в пепле»…
— Соттолы?.. О-о, — свела губы в трубочку Марит. — Так она ж, с помощником? Он здесь такой шум устроил. Хозяйка, говорят, после всю охрану сменила. Вместе с прежним начальником.
— С помощником, значит? — да где ж его теперь, этого…
— Монна Зоя!
— Что?
— Я не смогу.
— Что, Марит?
— Да вам помочь. Мне ведь тут еще работать. К тому ж… ну, у меня… — раздула она ноздри. — дружок — из них же, из охраны. И как я его под «такое»?
