Литмир - Электронная Библиотека

— Да, неужели?

— А почему я перед вами оправдываюсь?

— Я вас об этом и не просил. Тем более, вы на вопрос мой до сих пор…

— Да идите вы, вместе с вашими вопросами. Страдает он. Несчастья одни приносит. Вам, наверное, нравится вот так «страдать». А я хочу просто жить и любить… — распахнула я рот, но наткнулась на выразительный мужской взгляд. — Понять бы еще, что это… такое… Я пойду, — и развернувшись, дернула дверь.

— Что «понять»? — приложила ее обратно взметнувшаяся передо мной рука. — Зоя?

— Что такое любовь. Чтобы больше не ошибаться. Может, вы мне расскажите, как опекун? — а, что уж там? Однако мужчина сглотнул слюну:

— Зоя, мне на этот вопрос…

— Да вы просто трусите.

— Что?

— Я буду говорить, а вы меня слушайте… Это, когда видишь в другом все самое лучшее. Так?.. И он вызывает у тебя желание делать добро. И каждое его слово, как драгоценный дар. А еще…

— Что, «еще»?

— Еще он пахнет… Его запах. Он — родной. Так больше никто на свете не пахнет… Так?

— Зоя…

— Что? — и качнулась к нему. Чтобы еще раз вдохнуть. Проверить. Хотя, какие уж тут…

Мужская рука обхватила мой подбородок и с силой приподняла. Глаза в глаза. Всего на какой-то миг. Чтобы понять… Теория предначертанности. Да и хоб с ней.

— Зоя… вы… — его поцелуй — как от пламени ожог. До самого сердца. До самого низа живота…

А дальше — полнейшее безумье. И теперь нас было двое. Жадно пьющих друг друга сумасшедших. Среди океана тумана, в огромной капитанской каюте. Всю до рассвета ночь…

Глава 15

«Зоя!» — и распахнула глаза… Вот это побудка. И главное, сон не пом… А что я вообще помню?.. Обрывками. Вспышками… Руками… Чужими. Чужой. Которая сейчас… Приподняв со второй голову, в полглаза обозрела «картину»… «Капкан» и здесь — надежный. В аккурат — поперек. И осторожно обернулась назад… Мужчина за моей спиной крепко и беззащитно спал. Хоть за нос кусай… И мысль такая вообще, отчего? Пока, единственная… Пришлось открывать второй глаз и определять местоположение собственных ног. Для начала дернула правой. Мужчина сзади вздохнул и по-хозяйски… о-оп… Да я ему что, «подушка»? Чтоб меня вот так к себе двигать и обхватывать?.. А может, мне неудобно? А может, у меня дела… срочные?.. А оно мне надо?.. Ну, если хорошо подумать… второй мыслью, то… Хотелось бы вспомнить остальное.

— Капитан… капитан… — хотя, ночью я его не так называла. Ба-бах, новой вспышкой: пальцы, запущенные в темные волосы. И его лицо прямо над моим: «Виторио, о-о»… О-о… — Виторио.

— М-м…

— Руки ваши… свои разомкни.

— Зачем? — вот, ничего себе?

— У меня… срочные дела.

— М-м…

— … Виторио?

— Зоя… если через четверть часа ты не… вернешься, то я… — и, проехав по моему бедру верхней, откинулся на спину. — П-пых…

— Угу. То, именно это меня и будет ждать.

— Зоя, я все слышу, — улыбнулся, не открывая глаз. — Я не сп… п-пых…

«Слышит». Видно, с первыми лучами рассвета он, как Коррадо из сказки, вновь превратился в «опекуна»[28]. А я, значит, снова… И уперлась носом в оборванный свисающий балдахин. Ба-бах: «Зоя, смотри мне в глаза, прошу. Смотри мне в глаза»… Пейзаж на противоположной стене висит совсем криво. Ба-бах: мой громкий стон, оборванный поцелуем… На ковре у камина — мое несчастное старое платье. «Вот я от него тебя и… избавил». А под ножкой стола — закатившееся туда яблоко… О-о… И это всё я?.. Это всё мы?.. Не-ет. Меня не так воспитывали… И с полыхающими от стыда щеками, сползла с кровати… Срочные дела. Мозги бы в кучу собрать. Остудить, хотя бы…

— Проветрить, — и, мельком глянув на серую хмарь за окном, подхватила с пола мужскую рубашку…

Тихо-тихо выскользнула в коридор и на цыпочках до самых палубных дверей. Створки их сейчас плотно сомкнуты, как два бдящих сторожа. Но стоило качнуть лишь одну и сделать маленький первый шаг, как серая гуща тут же обволокла, поглотила в своей зыбкой нереальности… И какое тут «проветрить»? Вот «промокнуть», а потом «продрогнуть». И какой хоб понес босиком? Хотя, где сейчас эти туфли искать? Пока «вспышек» не было.

— Уф-ф… Мама моя, — оторвала ладошки от влажных перил, и пришлепнула к горящим щекам.

Что это такое со мною было?.. Полное помешательство, если сравнить с предыдущими «опытами». И самое удивительное — мне это очень по вкусу. И мужчина целиком — мой. И должно ли быть от данного факта «стыдно»?.. Так ведь стыдно же. Нет, другое дело — женатым вот так. Да только мне и сейчас себя женой Виторио изобразить сложно. Я даже с Зачей хоть как-то себя в этой роли представляла. А здесь… А он сам?.. Мама моя… И хоть лоб к перилам приткни, не вспомнить ни брачных оглашений, ни признаний в «большом и светлом». Одни сплошные «ба-бах» всю ночь… И кто я ему теперь, после подобного?.. Любовница. Ну да. Раз обратно будет ждать. Подругу бы назад не впустил… «Подопечная любовница». Ну, ты, Зоя, и дура. Влюбленная дура. Зато познала, что такое «любовь». Целиком и до грани… Нет, да разве так можно? Вот сейчас его разбужу и… Или вовсе туда — ни ногой?.. Мама моя. И кто бы умный мне подсказал?..

Тихий звук щелчка, пробившийся сквозь туман, заставил меня развернуться, но, что тут увидишь? Разве, до пальцев вскинутой руки. И я ее даже вскинула… Неужто, он, все же, проснулся? Сердце замерло и вновь громко забилось… А теперь ищет ме… Протяжный скрип, совсем уже близко. И летящий из марева огромный металлический крюк на тросе. Удар! И «взрыв» в запрокинутой голове.

— О-о-ох, — так больно… За… что?…………

Рыбы… Рыбы в воде не пахнут… Вода пахнет рыбами… У меня во рту и в носу — ее соленое жгучее послевкусие. А рядом с носом — нестерпимая рыбья вонь… И, если глаза открыть, то можно распознать ее источник. Но, стоит мне это сделать — голова тут же окончательно лопнет. Потому что придется нарушить шаткий баланс покоя — сощуриться от яркого солнца, которое, уже сквозь веки, невыносимо. Так что, лучше помирать так. И не трогайте меня…

— … да ты осторожней. За подбородок. И волосы ей в сторонку от уха, — незнакомым мужским басом.

— Вот сам бы и управлялся, — огрызнулись басу в ответ. — На этой чертовой серьге застежка мудреная. Не под мои пальцы.

— А ну, дай я… — и долгожданная тень упала на лицо. Однако мечта «спокойно загнуться» ею же и накрылась. — Кажись, она того, Фонс, очухивается. А мы ей руки связать не успели.

— Так давай тогда быс…

— А-а-а!!! Отпусти, бесова девка!

— Ты чего орешь?!

— Она меня укусила за палец!

— Еще раз и…о-о-о, — и, качнувшись, снова рухнула в горячий песок. Правда, теперь на колени… Уж лучше б я… померла. Потому как, увиденное…

Два загорелых, не первой свежести, мужика в выцветших рубахах угрюмо торчат в паре ярдов левее, у самой кромки воды. За ними, в волнах прибоя бултыхается лодка под таким же линялым парусом. А вдали, через бликующий под солнцем залив, желто-зеленые горы. Местность и рожи совершенно неопознанные… мама моя.

— Вы… кто?

Покусанный обиженно вскинулся:

— Да, твои спасители, бесово семя! Так, значит, нас отблагодарила?

— Спасители?.. От чего? От сережек в ушах?

— Так донным крабам они и вовсе — без надобности.

— Каким еще «крабам»? Причем здесь…

— А притом, что мы тебя из океана выловили. Тебя к нашему борту дельфины прибили. А откуда приволокли, — совсем уж «убийственно» скривился мужик. — Понятием не владеем.

Второй же, хмыкнув, добавил:

— Так, видать, ты и раньше больно кусалась. Там, откуда тебя…

— Что, «меня»?

— А, шандарахнули по лбу да за борт скинули. Не иначе, рассерженный полюбовник, — и оскалился, уперев взгляд в мои обличающе голые коленки.

Я тоже их обозрела… и одернула жесткую от соли мужскую рубашку:

— Не ваше дело… И куда вы меня «спасли»?.. И зачем руки хотели связать? — дошло, вдруг, до меня.

вернуться

28

Старая, очень известная чидалийская сказка о заколдованном мужчине, ночью — искусном и страстном любовнике, днем — бездушном тиране.

42
{"b":"182420","o":1}