Не осознавая, что делаю, я беру Харпер за руку и усаживаю ее за стол.

- Дай-ка посмотрю.

- Келс.

- Без возражений. Так, что тут у нас?

- Это всего лишь царапина. Мне нужен только лейкопластырь, - протестует она и хлопает меня по рукам.

- Не заставляй меня применять насилие, Таблоид, - слышу, как Роби фыркает на пороге. Харпер мрачно смотрит на него, а мама выгоняет его за дверь. Тем временем Харпер опускает руку, позволяя мне прижать влажную ткань к порезу на голове. – Ты в порядке?

- Да, да. Я в порядке.

После того, как я очищаю порез над правой бровью, неожиданно обнаруживаю, что мне уже вручили аптечку. Без раздумий, наклеиваю пластырь поверх раны. Качнув головой, я прогоняю от себя мысль довершить начатое и поцеловать ее в лобик, как ребенка, чтобы унять боль.

- Вот и все, Таблоид. Теперь лучше?

- Намного, - она ощупывает место пореза. – Спасибо!

- Не за что, - я собираю остатки пластыря и прохожу через всю кухню, чтобы выбросить в мусор. – Ты можешь снова идти играть, но будь поосторожней на этот раз, - дразню ее.

Харпер только качает головой и собирается удрать отсюда как можно скорее.

- Ты хорошо позаботилась о ней, - шепчет мне Сесиль на французском. Она стоит спиной к остальным невесткам, которые сейчас подшучивают над Харпер, при этом каждая из них осматривает ее, ища другие раны и царапины. – У тебя доброе сердце.

А я еще думала, что сумела сохранить свой маленький секрет втайне. Теперь у меня есть большие сомнения в том, можно ли что-либо вообще утаить от Сесиль Кингсли. Я улыбаюсь ей, выбрасывая мусор.

- Мерси!

- И, должна заметить, у тебя также хороший вкус, - подмигивает она мне.

- Судя по всему, этого не достаточно. – Я глажу ее по руке, а затем оборачиваюсь и облокачиваюсь о кухонную стойку.

Мы с папой заходим на кухню за индюшками. Он подходит к маме и целует ее в висок.

- Народ уже истомился в ожидании праздничного ужина, дорогая.

- Естественно. Они всегда хотят есть, это бесконечный процесс, - соглашается она, а затем замечает небольшую царапину на пальце. – Джонатан, что это?

Папа пожимает плечами, глядя на меня.

- Мы должны были забить еще одно очко, милая.

- Мама, - подключаюсь я, стараясь спасти папу. – Я не могу дождаться твоей жареной индейки, о которой давно мечтала.

Мама разгадывает мои намерения, но милостиво соглашается поддержать эту игру. Она открывает дверцу огромного холодильника и достает оттуда для нас двух больших индюшек.

- Жареная индейка? – спрашивает Келси с нескрываемым скептицизмом в голосе.

- Она просто великолепна, не могу припомнить ничего более вкусного, - уверяет ее Рене.

- Келс, хочешь посмотреть, как их готовят? – невинно интересуюсь у нее. Может, хоть теперь мне удастся вытащить Келс из этого опасного места.

- Конечно же, - любезно соглашается она.

Мы с папой загружаем свои подносы десятикилограммовыми тушками птиц и собираемся выйти на улицу. Келс помогает нам открыть дверь и проложить дорогу сквозь набежавшую ораву старших внуков, которые жаждут посмотреть на птиц.

Мы проходим по дорожке перед гаражом, где оборудовано место для готовки. Жерар и Люсьен стоят за оградой, а Жан и Роби развлекают младших детей, чтобы удерживать их подальше.

Жареная индейка – это самый главный ритуал в нашем доме на День Благодарения, так же как и в других кажунских семьях. На первый взгляд название этого блюда звучит как строчка меню в кафешках сети KFC, но это далеко не так. Мы не запекаем их в тесте, а полностью готовим индюшку в котле с маслом и вынимаем ее, когда она готова. Таким образом, она готовится быстрее, и ее мясо намного сочнее, чем обычно. Кроме того, мама добавляет туда невообразимо вкусную смесь кажунских приправ, и вся индейка пропитывается этим ароматом.

- Смотри, - начинаю объяснять Келс, - мы подогрели масло при помощи баков с пропаном. Затем нам надо их быстро опустить несколько раз в масло, чтобы убрать излишек воды с кожицы и предотвратить разбрызгивание масла, когда их полностью погрузят в него.

Пока я описываю весь процесс, Жерар и Люсьен берут птиц и проделывают все то, что я только что рассказывала. До нас доносится шипение, и из котлов вырывается небольшое облачко пара. Затем мальчики полностью погружают тушки в масло.

- И это все? – спрашивает Келс, когда мои братья возвращаются к своим стульям, чтобы наблюдать за процессом приготовления.

- Да.

- Сколько времени понадобится для этого?

- Около часа.

- Так быстро.

- Да. Но когда ты их попробуешь, милая… - при этих словах мой желудок начинает бурчать, что происходит всегда при воспоминании об этом деликатесе.

Келс смеется и краснеет.

Вот, черт.

Через два часа мы рассаживаемся за обеденным столом. Основной стол уже не вмещает всю семью, которая на данный момент состоит из двадцати трех человек, включая Келс. Поэтому мы принесли дополнительный стол и приставили его к основному. Маме никогда не нравилась идея отдельного стола для детей. Вся семья должна сидеть вместе, без различия в возрасте.

Поэтому мы все вместе сейчас сидим и смотрим на изобилие еды перед нашим взором.

- Боже милостивый, мама, сегодня ты превзошла саму себя! – восклицает Роби.

- Не преувеличивай, - пресекает она.

- Да, Роби, следи за своим языком, - хихикаю я и в тот же момент к моему удивлению Рене и Келс слегка бьют меня по рукам, каждая со своей стороны.

Папа прочищает горло.

- Помолимся Господу, - торжественно произносит он. Мы беремся за руки вокруг стола.

У Келс самые нежные руки среди всех.

Немедленно прекрати думать об этом.

- Господь, мы благодарим Тебя за этот день, за эту семью, которая придает нам силы. Мы благодарим Тебя за новых членов семьи, за то, что Ты благословил нас их приходом. Мы благодарим Тебя за эту еду и благодарим всех, кто приготовил ее. Дай нам силы на благие дела. Научи нас молиться, как Ты учил своих учеников, говоря им…

По окончанию молитвы все крестятся, и даже Келс. У меня не хватает духу сказать ей, что она это делает неправильно. Видит Бог, я тоже так делала пару раз, а ведь меня воспитывали в католичестве. Конечно, в те разы я была слегка с похмелья, а у нее это скорее из-за нервов и недостатка практики.

Мне так не хватает ощущения ее руки в своей.

Эх!

Я смотрю на нее, прислонившись к дверному проему.

Она сидит в гостиной на полу, вытянув свои длинные ноги, окруженная малышней, среди которой я замечаю Кристиана (старшего сына Роби и Рене), Томаса и Кейтлин (близняшек Жана и Элейн, которым два года), Ти-Жана и Энтони (дошкольников Жерара и Кэтрин и Жана и Элейн). И конечно же, в ее руках удобно устроился маленький Кларк.

Я улыбаюсь, глядя, как она щекочет их и гладит головки, уделяя внимание каждому, и передавая игрушки тем, кому надо. Кажется, все они прибежали к ней в ту же секунду, как только она присела, и она наслаждается каждой минутой, проведенной здесь.

И это неудивительно. Рядом находятся ее братья с женами, ее мама и папа, и все они собрались здесь на праздники и счастливы быть вместе. Неожиданно я чувствую комок в горле и понимаю, что мне надо срочно выйти.

Выхожу на веранду и сажусь на скамью-качели. Подбираю ноги под себя и смотрю на свой стакан с холодным чаем. Пальцем провожу по его поверхности, оставляя дорожку, которая тут же исчезает. Что-то похожее произошло и с моим детством. Я вздыхаю от этой мысли и подношу стакан к губам.

- Эй, Крошка Ру!

Она стоит на веранде передо мной. Я даже не заметила, как она подошла.

- С тобой все в порядке?

Я киваю, ничего не говоря, и улыбаюсь при виде Даниэль (восьмилетняя дочь Жерара и Кэтрин), которая падает на Харпер. Та присаживается на уровень ее глаз, обнимает малышку и целует.