Родственную душу сейчас найти трудно. Давно уже наступила эра всеобщего одиночества. Люди больше уже не нужны друг другу — люди мутировали. Их жизнь заполняют машины. Мы общаемся с компьютером, и он убивает наше одиночество. Мы передвигаемся на автомобилях, смотрим телевидение, слушаем плееры. Сидим, уткнувшись в мобильики и мониторы. И мы не нужны друг другу. Все, что у нас есть и все, что нам надо — это машины. Просто кучка железа, проводов, кремния и пластика. Без чувств и мыслей. То, что ни когда не опровергает наши желания и всегда молча будет выслушивать нас.

Я одна. Совсем.

Нет моей собаки, которая прожила вместе со мной двадцать лет. Мне пришлось пойти на это, поскольку смотреть на мучения Артура, и продлевать ему жизнь не было уже никаких сил. И вот теперь мне его не хватает. Я постоянно жду, что он появится, что подойдет ко мне или просто сядет рядом. Вчера вечером я поймала себя на мысли, что не надо торопиться домой, чтобы погулять с ним, а утром я все смотрела, чтобы у него в мисочке была вода, хотя мисочку уже сама же и выбросила. Сегодня в первый раз никто не сидел рядом со мной, когда я собиралась на работу и вот уже два дня никто не ходит за мной, как хвостик. Сегодня впервые за эти годы некому было сказать: «Пока. Я ушла. До вечера», а вечером будет некому сказать: «Привет. Я дома». А поводок так на вешалке и висит… Где он, этот обещанный рай для собак? Я до сих пор не верю в случившееся. Мне кажется, что сейчас он подойдет ко мне, как прежде, уткнется мордой мне в руку, таким образом упрашивая меня погладить его… Мне кажется, что он все еще ходит по кухне в поисках какого-нибудь лакомства, но, прислушавшись, я понимаю, что это лишь шум от кипящего чайника… Подходя к квартире, я все еще по привычке надеюсь услышать чуть-чуть запоздавший хриплый лай, а когда я понимаю, что этого больше никогда не произойдет, слезы сами собой текут из глаз…

Просто нет слов, я даже не знаю, как это точно все передать. Но я знаю, что Артур не держит на меня зла, что он также любит меня и знает, что я люблю его.

Ведь все псы попадают в рай?

Нет. Нету никакого рая. Ни для людей, ни для собак, и не надо мне никакого самообмана.

Не надо мне никакого самообмана — просто не было желания замечать то, что вызывало неприятные эмоции, и то, на что не мог повлиять. Сегодня не мог уснуть до четырех утра. Возможно, что причина была не только в шумном соседе снизу, но и в произошедшем вчера поздно вечером нервном приступе, что уже давно не посещали, и забыл думать о них. Это был неприятный сюрприз.

Положения усугублялось тем обстоятельством, что сейчас я живу в квартире один. Анжелка переехала на месяц к матери — говорит, что я мешаю ей готовиться к экзаменам. Не то, что это было чем-то необычным — такое случалось и раньше. Просто в минувшую ночь хотел спать, а уснуть не мог! Чем дольше нет секса, тем шире становятся категории прекрасного. Если в другие похожие моменты занимался каким-то делом (чаще сидел за компом или читал), то сегодня, ничего не получалось — спать хотелось ужасно, но сон не приходил и не приходил. Когда все это надоело окончательно, встал, пошел в ванную, открыл аптечку, принял таблетку феназепама, и заснул минут через двадцать. Проспал до первого часа — встал здоровым, бодрым и отдохнувшим.

А спать мешало вот что. Сразу под моей квартирой жительствовал душевнобольной — самый натуральный сумасшедший дедок. Раньше время от времени он играл в шахида: открывал газ, и куда-то уходил. Три раза наш дом был на гране взрыва, и после последнего такого случая родственники дедка отключили ему газ и реквизировали перекрывающий ключ. Тогда он принялся играть в полярника — в тридцатиградусную жару возникал на улице в пальто и зимней шапке. Потом, когда его стали запирать в квартире, он кричал с балкона прохожим всякие гнусности. А теперь придумал новую фишку — сейчас он играет в графа де Монтекристо — целыми днями чем-то долбит в стены и рамы окна, а иногда стучит по железному ограждению балкона и ли железному наружному подоконнику. Кстати, весьма громко, на весь двор стучит. Видимо грезит прокапать себе выход на свободу. А когда ему это занятие немного надоедает, то он высовывается по пояс в окно и принимается орать на весь двор дурным голосом: «Дурдом! Но я же не знаю! Я ничего не знаю! Дурдом! Я же не знаю! Не знаю я!» И так длится уже три дня, от шести утра до трех ночи, изредка он берет таймаут… У меня уже башка разламывается от этого шума. Может самому постучаться о стену головой, проорать что-то и тогда полегчает? Хоть бы с ним произошло чего-нибудь. Почему его не положат в психушку? Или из окна бы он вывалился, что ли для разнообразия…

Пора в отпуск. Достало меня все! Особенно толпа всюду. Если я еду на машине — то стою в пробе — в толпе других машин. Если на метро — то попадаю в тесную толпу людей. Еще неизвестно, что хуже. В Москве самые крупные в мире курсы по переподготовке кадров. Из чабанов тут делают строителей и водителей, а из уголовников производят бизнесменов, и только русские женщины сушат трусы на балконе, а наутро обижаются на игривый вопрос соседа — «а ты сегодня в каких»?

Несчастьем все люди привыкли делиться — если что-то плохо, то поноешь, поскулишь и оно вроде как полегче. Вроде. А хорошим делится нельзя — поделишься и его, хорошего, станет сразу меньше. Лично у меня. Потому о радостях молчат.

Временами мне кажется, что у меня вообще нет своих чувств. Что все мои всплески ужаса, веселья, грубости, скуки — все это не мое. Все это уже существовало у кого-то другого, все постороннее. Как ощущаю сам себя? А как абсолютно безразличное и холодное существо. Внешне мне свойственна вся палитра человеческих эмоций, но внутри безразличен ко всему. Теперь знаю, почему у меня был страх общения с другими людьми. Теперь это позади. Такое ощущение, что люди вокруг изменились, стали совершенно другими. Но самое главное — знаю, как с помощью собственных сил выйти из любого положения. Теперь ощущаю себя уверенным человеком, которому подвластна любая ситуация. Наконец, нашел то, что меня разбудило. Даже в порывах нескрываемой, искажающей все вокруг боли, сохраняю внутреннее равнодушие к обстоятельствам. Смотрю на себя, как бы со стороны, и в разрывающейся от физического и эмоционального страдания кожуре, остается мое безучастное ко всему миру равнодушное «Я».

Вы никогда не заметите этого. Внешне, живое и эмоциональное создание. Смеюсь, и переживаю столько же, сколько и вы. Ловлю ваши эмоции и отзываюсь на них — меня захватывает ваше настроение и уношу его с собой, чтобы передать кому-то другому. Не возьму вашу боль, он заберу ваши силы, заберу все, что еще смогу забрать. И отдам вам взамен то, что у меня сейчас есть.

Странно, но иногда люди воспринимают меня, как того, кто забирает боль. Это не совсем так. Вернее — совсем не так. Конечно, это кажущаяся черта, но она не единственная. Да, ощущаю эмоции людей, да, эмоции пропитывают меня насквозь, находя во мне отклик, но потом возвращаются к людям назад. Как бы пропускаю эти эмоции через себя. Кстати, подобное качество, является наилучшей защитой от нервных срывов и диэнцефальных кризов. Любое негативное действие, направленное на меня не находит точки соприкосновения, а проходит на вылет, оставляя, правда, небольшой след. Но что такого значит этот след для меня, по сравнению с потоками эмоций окружающего мира?

Как уже заметил, перехват чужих эмоций не единственное мое умение. Точно также, могу вернуть те эмоции, которые обитают на данный момент во мне. Чувствую не только эмоции людей, ощущаю окружающий мир. Настроившись на восприятие и отключившись от вечно снующих вокруг человечков, могу почувствовать любую подробность пространства. Могу возвратить эмоции и трансформировать то, что зависимо от такого влияния.

Но у всего этого есть и другая сторона. Мне больно. Больно постоянно. Радость длится секунды, боль безгранична. И справится с этим позволяет только понимание того, что все эмоции мира — это не мое дело. Когда я это принимаю, то стремлюсь почувствовать себя самого. И когда у меня это выходит, понимаю, что на самом деле ко всему безучастен.