— Поймите, — горячо отвечал культурный герой-любовник. — Я просто шёл мимо!

— Чем подтвердишь? — увлечённо стряхивая пепел ему на белые брюки, спрашивал опер.

— Ты что, не видишь?! — рассердился Грандиевский, с обалдением наблюдая эту сцену свыше и не имея никакой иной возможности повлиять на ход событий — рукоятки и рычажки вертелись вхолостую. — Он же в белой тройке, а не в кожане! Ты на его причёску посмотри! Это же герой-любовник, а не уголовник!

— Тебя тут только не хватало! — огрызнулся оперативник. — У меня, между прочим, доказательства имеются насчёт причастности этого подонка!

Не успел Грандиевский возмутиться, как в помещение ввели известную личность — соседа сверху.

— Тебе известен этот тип? — небрежно указал на Героя опер.

— Конечно! — заржал мерзавец. — Мы ж на его машине ездим!

Улики были неопровержимы, и Героя законопатили в камеру предварительного следствия вместе с его соседом сверху, который и там продолжал нагло куражиться и выступать, то и дело адресуя свои реплики куда-то в потолок. И был у него один слушатель, который за всем наблюдал сверху — это был сам Грандиевский. Только сказать Маусу про все художества разнузданного персонажа было нечего, потому что он с неприятным изумлением узнал в неадекватном соседе сверху, в этом наглом выродке одно из множества животных, о похождениях которых некогда и сам писал, поскольку тема уголовщины одна из самых востребованных в отечественной литературе. За это издательства платили бабки, как и за нескончаемые оперские эпопеи. Наверно, и в этом конкурсе превосходили в массе именно эти темы, поэтому город, в котором очутился его герой, уже напоминал собой мусорную свалку, по которой бегают своры псов, ловящих крыс.

Отвалившись от неработающих рычагов, Грандиевский уступил место другому автору, который давно уже в своём голодном азарте тыкал его в спину. Подскочив к управлению, тот принялся вдохновенно дёргать рукоятки и вертеть рычажки, и щёлкать тумблерами, и при этом всё у него получалось.

— Послушайте, — неуверенно обратился к нему Грандиевский. — Это не в вашей истории застрял мой герой?

— А что с ним? — коротко отозвался автор, увлечённо манипулируя сюжетом.

— Да понимаете, он по сути своей тихий, мирный человек. Но в соседях у него матёрый хулиган, местный рэкетир, которого забрали в милицию, а моего тоже случайно прихватили.

— Нет, не моё. — покрутил головой автор, не выпуская из рук управление. — Я пишу истории про зону. Мне не нужен ваш тихий человек, мне нужны звери, ублюдки, маньяки, подонки! Я стравливаю их в камере и выясняю, кто из них сильнее, жизнеспособнее, активнее, свирепее! Это школа жизни, это отрезвляющий реализм, это жестокая правда!

Грандиевский окинул взглядом худосочного, узкоплечего любителя жизненного реализма, который так увлечённо закручивал сюжет, что из-под толстого стекла был слышен рёв многотысячной толпы заключённых, захвативших ситуацию на зоне. Там шла такая увлекательная бойня, что авторы, ожидавшие очереди, стали потихоньку подглядывать через плечо собрата, чтобы подцепить некоторые интересные детали.

В печали Грандиевский отошёл от макета и сел на бережку мелкой грязной речки, на сухой глинистый берег, где не было ни одной травинки.

— Мерзавцы! — тяжело стеная, сел рядом с ним лорд Каннингэм. — Ты представляешь: моего героя обвинили в краже кошелька с двумя рублями! Им этого достаточно, чтобы завести следствие!

Наутро всё каким-то чудом образовалось: каким-то образом герой выскользнул из цепких лап местных оперов. Возможно, потому, что не соответствовал стандартам героев уголовных романов, или всё же вчерашнее обращение к автору помогло. Короче, кроме вчерашнего хука в челюсть, что он получил при допросе в РОВД, да позавчерашнего фингала, что оставил под глазом Коля, ничто не напоминало о неприятностях.

Герой-любовник оставался верен своей романтической натуре и попытался с третьей попытки наладить контакт со своей девушкой. Предупредив её о том, что покидать дом не стоит, чтобы не нарваться на проблемы, он надел светло-кремовый костюм и отправился в ближайший гипермаркет за бутылочкой заветного Шабли. Цветы он решил не покупать.

— Скажите, пожалуйста. — обратился он к менеджеру зала. — Какое вино вы можете порекомендовать для романтической встречи?

— Вам подешевле или позабористее? — спросил молодой человек, разглядывая фингал на лице покупателя.

— Мне нужно хорошее вино. — подчеркнул тот.

— Берите водку. — просто посоветовал менеджер, лицо которого тоже носило следы недавнего забега и оттого он очень хорошо понимал состояние покупателя. — Только с пивом поначалу не мешайте, чтобы не забуреть с одной косухи. Потом оно, конечно, без разницы уже, но, чтобы от вчерашнего не гнуло, сначала надо употребить маленько. Потом подождать немного и принять вторую. Тогда можно немного закусить, чтобы сразу не повело. Тогда к вечеру ты сможешь выжрать пузырь и без всякого облома. Только не заедай селёдкой — это нынче не понтит.

— Я иду к девушке на свидание. — нервно пояснил Март.

— А я о чём?! — сочувственно ответил работник торгового зала. — Тут главное не мешать краснуху с водярой. Есть некоторые: себе одно, а девушке другое. В итоге оба нажрутся до столбняка, а утром ничего не помнит: был или не был!

— Простите, я пойду возьму бананов. — попытался улизнуть герой.

— Бананы?! К водке?! — не поверил менеджер. — Мужик, не порть здоровье. Лучшая закусь — колбаса!

Нахмурившись при виде подобной фамильярности, Март независимо отошёл прочь от винного отдела, рассчитывая, что потом вернётся сюда, когда настырного менеджера торгового зала уже не будет тут. Так оно и произошло: взяв пару бананов, один лимон и сухое печенье, которым принято закусывать сухое белое вино, герой вернулся к винным полкам и беспрепятственно нашёл на них желанный мартини.

Кажется, всё шло на лад, и Март уже рисовал себе картины встречи с девушкой, но произошёл облом.

— Вино четыреста рублей, бананы сто шестьдесят, лимон сто двадцать за килограмм. — привычно протараторила молоденькая кассирша в фирменной зелёной жилетке, играя на аппарате вальс. — С вас тысяча рублей шестьдесят копеек.

— Постойте, как же так?! — был огорошен диагнозом герой. — Откуда такие суммы?!

— Смотрите сами. — безразлично указала на монитор девица. — Вот я пробиваю вино: четыреста рублей…

— Вы уже пробили!

— Так я и говорю: четыреста рублей. — пожала плечиками кассирша. — С вас полторы тысячи рублей семьдесят копеек.

— Откуда же ещё десять копеек? — изумился Март, который не знал, откуда взялись и первые шестьдесят.

— Поду-уумаешь! — презрительно протянула девица, окидывая скандального покупателя небрежным взглядом. — Ему десяти копеек жалко!

Кассиры с соседних агрегатов дружно расхохотались, как будто только и ждали этой реплики.

— Но вы пробили вино дважды! — негодуя, воскликнул Март.

— Ну и что? — спокойно ответила кассирша. — Могу ещё раз показать.

И, поскольку покупатель на время утратил дар речи, она продолжила комментировать чек:

— Бананы — сто шестьдесят.

— За что? — едва нашёл слова герой.

— За килограмм. — пояснила девушка.

— Но у меня всего два банана!

— А что мешало взять больше? — презрительно отозвались покупатели, которых этот диалог очень задерживал.

— Лимон — сто двадцать… — бормотал Март, разглядывая чек.

— За килограмм. — терпеливо сообщила барышня.

— Но лимон всего один!

— А нынче лимоны тяжёлые пошли! — захохотал бритый дядя за спиной, который давно уже дышал Марту в макушку — дядя выстроил на резиновой подошве транспортёра целую батарею горячительных напитков и теперь изнывал в тоске.

— Ну что, платить будем? — презрительно спросила кассирша.

— Я взял всего одну бутылку мартини. — угрюмо отозвался Март. — Почему я должен платить двойную цену, тем более, что в ценнике стоит только триста рублей.