— Часы, чтобы поднимать и опускать мост, — объяснил Нигугу. — Их построили много лет назад. Вечером, ровно в девять часов, они поднимают мост, а в шесть утра опускают.
Гак привстал от неожиданности.
— Значит, ночью выйти отсюда невозможно? Как же Буртик? Если все удастся, утром пропажа чертежа обнаружится, а он ещё будет в замке…
Нельзя терять ни минуты. Сделав несколько кругов по двору, мастер как бы случайно подошел к часам и стал их рассматривать.
«Шестерни и колеса… Четыре каната от колес идут к блокам. На них висит мост… Надо изменить время опускания», — подумал он.
Незаметно для часовых Гак начал переставлять шестерни.
Сонные бездельники не обращали на него никакого внимания.
— Готово!
Он вернулся к бочкам.
— Дружище! — прошептал мастер, наклоняясь к одной из них. — Ровно в полночь опустится мост. Будь готов и беги. Понял?
— Понял! — раздался из бочки голос Буртика.
Когда гости проснулись, барон Полипримус распорядился внести бочки к ним в комнату.
Гака наверх не пустили.
Зато Нигугу, попав в комнату, смотрел на похитителей во все глаза.
В комнате стояли две кровати. На одной сидел тощий, франтовато одетый человек с хищным носом и длинными чёрными усами. На другой — грузный коротышка с жабьими губами. Это были маркиз О-де-Колон и боярин Сутяга.
Нигугу выбил крышку у бочки с вином, и, пятясь, покинул комнату.
Наступил вечер. Ровно в девять мост, скрипя, поднялся. Гак и Нигугу, лежа за рвом в кустах, с нетерпением ждали полуночи.
Между тем в комнате, где спали их враги, стояла полнейшая тишина.
«Ш-ш-ш… ш-ш-ш…» — волоча по полу голые хвосты, проходили из угла в угол крысы.
«Кувык!.. Кувык!..» — пела за окном ночная птица.
Бочка была тесной. У Буртика заболели ноги, потом зачесалась спина. Он пошевелил ногой, рукой… и вдруг через щелку в бочку проник свет.
Буртик уперся носом в доску и стал смотреть.
На столе горела свеча. По комнате ходили два человека.
— С рассветом на лошадей — и в путь. В Железном замке нас ждут, — скрипучим голосом сказал один.
Второй пошлепал губами:
— Лошади? У меня и без них болят все печенки.
— Ничего!
— Тебе ничего…
— Скоро всё пойдет как в старину. Народ будет работать, а мы… Они скоро забудут свои Семь городов… Проклятый Алидада — увести всех до единого!
— Не ругай его. Старикашка — хе-хе — ещё поможет нам.
— Да! Ведь в этом чертеже… Но тихо — нас могут подслушивать! Не выпить ли нам по ковшику вина? Бр-р, какая кислятина! Может, в этой бочке лучше?
Говоривший подошёл к бочке, в которой сидел Буртик, и просунул под крышку лезвие ножа.
Крышка скрипнула. В бочке стало светлее… ещё светлее… Буртик сжался, как пружина, готовый к прыжку.
«Крак!» — нож щёлкнул и переломился пополам.
В бочке словно потушили свет.
— Проклятие! — выругался человек. — Придётся ложиться так.
Заскрипели железные кровати, и вскоре комната огласилась храпом.
Буртик долго не мог прийти в себя.
Заговор против его народа, против добрых и весёлых жителей Семи городов!
Он выждал время и начал осторожно разбирать изнутри подпиленные Гаком доски. Получилась дверца. Через нее, затаив дыхание, Буртик вылез наружу.
В окно низко светила луна.
«В полночь она должна зайти, — значит, время ещё есть!»
На кроватях вздыхали и посапывали во сне враги. Их плащи и куртки лежали на полу.
Буртик подобрался к костюмам и первым делом обшарил карманы. Ничего.
«Под подушкой! Скорее всего — под подушкой».
Мастер сунул руку под голову одного из спящих. Нет.
Тогда он перешел на цыпочках к другой кровати. Человек на ней зашевелился. Буртик замер, потом тихонько провёл рукой под подушкой и почувствовал, как его пальцы коснулись шероховатого угла бумаги.
«Вот он чертёж!.. Теперь надо ухватить его. Двумя пальцами. Осторожно-осторожно. Потянуть…»
В этот момент раздались пронзительный визг и скрип железа. Подъемный мост, который должен был открыть путь ровно в полночь, со страшным шумом опускался.
Перепуганные бездельники вскочили и, увидев перед собой в темноте человека, дико закричали.
Буртик прыгнул в сторону. «Их двое. Оба с оружием. Поздно!» Он выбил ногой окно, прыгнул вниз и бросился по мосту вон из замка.
Едва Буртик успел присоединиться к товарищу, как со стороны замка послышался стук копыт. Кони промчались по мосту, неясными силуэтами мелькнули между деревьями и скрылись за поворотом.
— Ушли! — воскликнул Буртик.
Гак сидел охватив голову руками.
«Почему, почему часы опустили мост раньше времени?»
Нигугу, запинаясь, начал объяснять, как идёт день бездельников. И всё стало ясно.
Для того чтобы раньше ложиться и позже вставать, бездельники считали время по-своему. До полуночи вечерние часы были у них коротенькие, и стрелки быстро пробегали их. Зато после полуночи каждый час был всё длиннее и длиннее, и стрелки едва перебирались от одного к другому. Когда они подползали к шести утра, солнце давно уже стояло над головой.
— Додумались, — гудел мастер Гак. — Испортили время! Теперь воров не догнать… Идем, дружище. Починим пароход с белой трубой — и назад!
— Нет, — покачал головой Буртик. — Нам возвращаться нельзя. — И он передал разговор, подслушанный в комнате. — Против нашего народа готовится что-то ужасное. Мы не можем оставить чертёж в руках этой шайки.
— Но мы не знаем страны. Куда идти? Кто поведет нас?
— Я, — неожиданно сказал, поднимаясь с земли, Нигугу. — Вы смелые и хорошие люди. Без Эты у меня нет дома. Я поведу вас.
Мастера переглянулись. Они давно поняли, что Нигугу славный бездельник, старательный и работящий.
— Идёт! — сказали они в один голос.
Нигугу рассказал друзьям, что путь к Железному замку лежит через всю страну, через пустыню, где властвует хан Бассейн, и через непроходимые леса, которые кончаются у самых Лиловых гор.
— Только бы не опоздать, — сказал мастер Буртик и подумал вслух: — Зачем им чертёж? Что они хотят сделать с нашими городами?
— В путь!
Маленький отряд вышел на дорогу.
Глава седьмая,
самая короткая
Между тем в Стране Семи городов отсутствие двух друзей не прошло незамеченным.
Первым встревожился Глеб Смола.
— Куда они запропастились? — удивлялся старый моряк. — Подавиться мне акульей печенью, с ними несчастье!
На четвёртый день после отплытия Гака и Буртика над городом корабельщиков взвился столб коричневого дыма и загудел колокол:
«Бам! Бам! Бам!»
От его ударов в домах дрожали стекла. Костёр из пеньковых канатов горел и трещал. Глеб Смола созывал Большую сходку.
Большой сходкой в Стране Семи городов называли собрание самых лучших и самых опытных мастеров. Только они могли решать судьбы людей.
Стоя на носу парохода, старший корабельщик обратился к собравшимся с речью.
Как всегда, он был краток:
— Наши товарищи в беде. Надо послать корабли!
Перепачканные глиной каменщики, усталые ткачи, кузнецы, каждый из которых поднимал левой рукой трёхпудовую гирю, и маляры, ни один из которых не поднял бы её и двумя руками, все слушали Глеба и кивали головами. Товарищи в опасности! И даже те, кто свистел и насмехался в день неудачного полёта, сейчас готовы были идти на поиски.
Через час восемь кораблей вышли из порта в неспокойное море.
Глава восьмая,
где описывается, что видели друзья, путешествуя по Стране бездельников
День за днём шли приятели по стране.
Небритые лица мастеров почернели. Одежда запылилась. Теперь их самих было трудно отличить от местных жителей.
