Приосанившись, с торжествующим видом правитель Яффы сделал Джхути знак, чтобы тот положил жезл к его ногам. Джхути поклонился и, держа жезл в вытянутой руке, как бы нечаянно постучал им о камень. В тот же миг открылись корзины, и оттуда один за другим стали выскакивать вооруженные воины. Весь отряд Джхути, все пятьсот человек были здесь! Размахивая копьями, с грозным боевым кличем ринулись они на сирийских конников, безмятежно отдыхавших у костра. Запели в воздухе стрелы, понеслись вперед боевые колесницы. Ни один из сирийцев не успел вскочить на коня или выхватить меч из ножен. Многие из них сразу упали замертво, сраженные стрелами, а те, кто остался жив, обратились в бегство.

— Взгляни на меня, побежденный злодей! — воскликнул Джхути, потрясая жезлом. — Вот жезл фараона! Великий владыка Та-Кемет сразил тебя им!

Правителя Яффы связали, надели ему на шею деревянную колодку, а ноги заковали в кандалы. После этого Джхути сказал воинам:

— Полезайте опять в корзины и поезжайте к воротам Яффы. Привратникам скажите: Джхути с остатками войска захвачен в плен, все воины обращены в рабов, и вот они везут во дворец трофеи. Стража вас пропустит. Когда въедете в город, сразу выскакивайте из корзин, хватайте всех жителей и вяжите их.

И вот сто боевых колесниц фараонова войска въехали в мятежную Яффу. Едва городские ворота остались позади, воины открыли корзины — и час спустя все было кончено.

…Поздно вечером Джхути отправил в столицу гонца, велев сказать фараону:

«Пусть возрадуется твое сердце, несравненный владыка Та-Кемет, да будешь ты жив, здоров и могуч! Великий бог Ра, твой отец, покарал злодеев и отдал в твои руки изменника. Пришли нам людей, чтоб отвести в Та-Кемет пленных сирийских воинов, которые склоняются перед тобой отныне и навсегда».

Жил в Фивах один зодчий. Он состоял в свите фараона и был окружен почетом. Самое ответственное строительство фараон всегда поручал ему. Немало воздвиг этот зодчий храмов, дворцов и сокровищниц.

И вот он состарился. Пришла ему пора переселяться в вечное жилище.

Перед смертью зодчий призвал к себе двух своих сыновей и сказал им:

— Дети мои! Слушайте меня внимательно. Я вам поведаю тайну, которую знаю только я один. Эту тайну я завещаю вам. Твердо запомните каждое мое слово, а уж потом, когда я умру, поступайте так, как сочтете нужным.

В молодости я служил подмастерьем у главного зодчего фараона. Я был очень беден. Продуктов, которые мне выдавали, едва хватало, чтоб не умереть с голоду. Несколько раз я даже подумывал о том, чтоб на западном берегу ограбить гробницу какого-нибудь вельможи. Но всякий раз меня удерживал страх: я боялся, что меня схватят и предадут мучительной казни за святотатство.

Однажды фараон велел главному зодчему построить новое каменное хранилище для драгоценностей. В тот же день караван судов отплыл на юг. Через месяц суда вернулись с грузом песчаниковых глыб из каменоломен. Глыбы перетащили в город, и мы приступили к строительству.

Я тогда руководил рабами, которые возводили северную стену сокровищницы. Но рабы — они ведь ничего не понимают в нашем деле: они просто укладывают тяжелые каменные плиты туда, куда им укажет мастер. А мастером был я… А ну-ка, дети, посмотрите в окно: никто нас не слышит?.. Так вот… Я долго ждал дня, когда главного зодчего не будет на строительстве. И вот такой день настал: зодчий куда-то отлучился по делу… Я, рабы — и больше никого вокруг… И тогда по моему указанию они положили одну плиту так, что ее легко можно вынуть из стены, хотя снаружи ничего не заметно. А в сокровищнице той, вы знаете, хранятся несметные богатства фараона. Сам я ни разу за всю жизнь не воспользовался потайной лазейкой… Мне было страшно даже подумать об этом…

Тут старый зодчий глубоко вздохнул, закрыл глаза и умер.

Через месяц после похорон сыновья зодчего решили, что пора приниматься за дело. Темной безлунной ночью они подкрались к сокровищнице, вынули из стены каменную плиту и залезли внутрь. Тут старший брат сказал младшему:

— Не будем слишком жадничать. Если фараон обнаружит пропажу, поднимется переполох, стражники найдут лазейку, вспомнят, кто строил эту стену, и подозрение сразу падет на нас — ведь мы родные сыновья зодчего. Лучше возьмем немного серебра и немного золота, а когда все истратим, придем сюда опять.

Это было разумно. Младший брат согласился.

А стражники стояли, охраняя опечатанные двери сокровищницы, и ни один из них не услышал шума за дверьми.

Братья взяли совсем немного сокровищ — небольшой мешочек, отсыпав туда по горстке из каждого ларца, чтоб было незаметно.

Однако фараон все-таки обнаружил пропажу. Он пришел в ярость, стал обвинять в воровстве охранников. Но все печати на дверях были целы.

«Значит, воины не виноваты, — решил фараон. — Но кто же тогда вор? И как он проник через запертую дверь внутрь?»

Месяц спустя братья снова совершили кражу. И опять придворные мудрецы во главе с фараоном ломали головы, недоумевая, как можно проникнуть в запертое здание, не сделав подкопа и не повредив печати.

И в третий раз повторилось то же самое. И в четвертый. И в пятый.

Наконец, фараона осенило:

— Давайте поставим в сокровищнице капканы! — сказал он мудрецам. — Ведь там темно. Вор не увидит капканов и обязательно попадется в какой-нибудь из них.

Так и было сделано.

Прошел месяц. Братья, истратив все наворованное, как обычно, пришли к хранилищу и отвалили каменную плиту. Старший брат полез в сокровищницу первым. Но едва он оказался внутри здания, тут же угодил в капкан.

Он едва сдержался, чтоб не закричать от боли: ведь на крик немедленно сбежалась бы стража. Превозмогая боль, стиснув зубы, он шепотом позвал младшего брата на помощь.

Но капкан оказался надежным. Сколько воры ни напрягали силы, стараясь его разжать, ничего не получалось. Старший брат понял, что ему не вырваться.

— Постой, брат! Брось этот капкан, не трать силы попусту, — сказал он. — Сядь рядом и спокойно выслушай меня… Так вот, — продолжал он, когда младший брат сел и приготовился слушать. — Если меня найдут здесь и схватят, тебе тоже смерть. Зачем погибать двоим! Убей меня, отрежь мою голову и унеси ее, чтоб никто не смог опознать мертвое тело.

— Нет! — ужаснулся младший брат. — Что ты такое говоришь, опомнись! Как я могу тебя убить?! Лучше я десять раз умру под пытками, но не стану братоубийцей, как Сет.

Повисла тяжелая тишина.

— Что ж, — вздохнул старший брат. — Спасибо тебе за эти слова. Теперь мне легче умирать. Ты не будешь братоубийцей… Но отрежь мою голову, когда я умру. А теперь — прощай!

С этими словами старший брат выхватил из-за пояса кинжал и вонзил его себе в грудь.

Младший брат отрезал у мертвого тела голову, бросил ее в мешок; затем выбрался из сокровищницы, поставил на место плиту и, убитый горем, побрел домой, проклиная тот день, когда они с братом узнали о потайной лазейке.

— Бедный мой, бедный любимый брат! — плакал он. — Твое тело досталось страже. Я не смогу похоронить тебя в гробнице, а без достойного погребения тебе не воскреснуть в Царстве Осириса!

На следующий день фараон вошел в сокровищницу и, увидев в капкане обезглавленный труп, от изумления потерял дар речи. А хранилище было целехоньким, ни единой щелочки и никакого подкопа.

Подивился фараон, посовещался с мудрецами и придумал: повесить мертвое тело на городской стене и приставить стражу, чтоб воины хватали всех, кто заплачет, проходя мимо.