Гребцы развернули корабль, заработали веслами. Но едва корабль миновал устье канала, вся вода внезапно ушла под землю.

— Что это значит, Джеди? — в гневе воскликнул фараон Хуфу. — Не ты ли мне клялся, что наполнишь каналы водой?

— О владыка, да будешь ты жив, здоров и могуч! — ответил старый волшебник. — Я открыл тебе тайну будущего, а ты захотел его изменить. Но никто не может противиться воле великой Маат. Богиня говорит тебе: «Вернись, не посягай на жизнь сыновей Раджедет!»

— Да свершится воля богов! — воскликнул благоразумный фараон.

Едва он произнес эти слова, канал тотчас наполнился водой.

И корабль Хуфу поплыл обратно в Мемфис.

Пять «душ» египтянина

Ка, Ба и Сах

Ка — подобие человека, его Двойник. Человек и его Ка похожи, «как две руки»^[52], поэтому слово «Ка» пишется иероглифом, изображающим две руки, поднятые кверху:

. А на рельефах, украшающих стены храмов и погребальные камеры, и на рисунках в папирусах душа^[53] Ка изображается или точно так же, как и сам человек, или в виде темного, похожего на тень силуэта.

После смерти человека Двойник-Ка обитает в его гробнице. Ему приносят жертвы в заупокойную часовню. В то же самое время Ка живет на небесах и ни в земной, ни в потусторонней жизни с человеком не встречается^[54].

Душа Ба — жизненная сила человека; сокол с человеческой головой. Когда Ба покидает тело, наступает смерть^[55]; когда возвращается к мумии — умерший воскресает для вечной жизни в Дуате. Именно поэтому и нужно бальзамировать мертвое тело: чтобы сохранить его для Ба.

В гробницу могут забраться грабители, и они не только заберут все золото — они уничтожат мумию, чтоб не ожила и не отомстила после возвращения Ба. Ба лишится своего тела!.. Впрочем, и без всяких грабителей мумия может не сохраниться — истлеть от времени. Поэтому жители Та-Кемет, чтоб воскреснуть в Дуате, даже если пропадет мумия, обязательно устанавливают в гробнице ее подобие — статую из «вечного» материала, камня.

А чтоб Ба не ошибся, не перепутал, чтоб узнал свою статую, лик статуи должен быть очень похож на лицо умершего. И на статуе непременно должно быть написано имя.

Что же касается грабителей — если их удастся поймать, то казнь, пусть хоть самая мучительная, — это недостаточная кара для них. Их надо скормить львам или бросить в пруд крокодилам: тогда они лишатся вечной жизни в Дуате — ведь их Ба не смогут вернуться к мумиям, потому что мумии не из чего будет сделать: тела будут съедены.

Тело — не душа; но, после того как мертвое тело омоют водой из Нила, оно станет священным и будет называться Сах. Каждый, кто нанесет телу-Сах увечье, — преступник. Это относится и к парасхи́ту — человеку, который должен вскрыть труп перед мумификацией. Никто, кроме парасхита, не может произвести вскрытие, и специально для этого его приглашают в мастерскую бальзамировщиков и платят за это, но он все равно виноват. Парасхит это знает. Сделав на животе покойного надрез кремневым ножом, он тотчас бросается наутек, потому что, если его успеют схватить, он будет жестоко наказан. Он бежит без оглядки, а бальзамировщики и родственники покойного преследуют его с бранью, осыпают проклятиями, молят богов жестоко наказать святотатца и швыряют ему камни вдогонку.

Рен, Ах и Шуит

Отец и мать дают новорожденному имя — Рен.

Малыш спит в колыбельке, ему от роду всего день, и он еще не скоро поймет, насколько значительно свершившееся событие. Ведь имя — не просто набор звуков и слов; это — одна из душ человека. Имя-Рен дается в честь бога: «Рамсе́с» — в честь Ра, «Хнумхотеп» — в честь бараноголового бога плодородия Хнума, «Хори» — в честь Гора — какой бог назван в имени, тот и станет покровителем человека.

Имя важнее тела.

Тело умрет; но покуда люди помнят имя человека и повторяют его, до тех пор память о человеке жива, а значит, его Ка пребывает в земном мире. Даже к грабителям и разрушителям гробниц закон снисходителен, если Рен владельца гробницы всеми забыт: покойный уже приобщился к богам в Дуате и все добро из своего вечного жилища раздает людям. Если же хоть кто-нибудь, хоть один-единственный человек, помнит имя усопшего, то разрушение гробницы — это святотатство и преступление, за которое полагается казнь… При фараоне Рамсесе Втором ваятели высекали Рен царственного владыки на статуях других фараонов, давно умерших: внешнее сходство не имеет большого значения — гораздо важнее Рен. Воистину имя важнее смертного тела!

Зная имя-Рен своего недруга, можно причинить ему зло. Для этого надо написать его имя на папирусе и сжечь папирус. Это навлечет на голову недруга какую-нибудь беду.

Магию имени чтут и бессмертные боги. Сам великий Ра, проплывая через Загробное Царство, произносит проповедь перед мумиями усопших и дает имена четырем человеческим расам, тем самым устанавливая закон, по которому египтяне — высший народ и должны господствовать, а все другие народы — низшие и должны подчиняться… И стражи Дуата, охраняющие врата, не распахнули бы их перед Ладьей Вечности, но Упуаут знает имена огнедышащих охранников, и поэтому они беспрекословно подчиняются солнечному богу и пропускают его Ладью.

Кроме Ка, Ба и Рена у людей и богов есть еще две души: Ах и Шуит. Ах — это «Сияние», Шуит — «Тень»^[56].

Жизнь после смерти

Похоронный ритуал

Египтянин прожил долгую, счастливую жизнь. Но вот Ба покинул его. Он умер.

Семьдесят дней спустя его из бальзамировочной мастерской перенесут в вечное жилище. Он удалится в Дуат и станет Осирисом^[57].

Но это будет лишь через семьдесят дней: ведь Исида, Нефтида и Анубис ровно 70 дней собирали по частям и восстанавливали разрубленное тело великого бога, и с тех пор число 70 стало особенным числом, которое управляет землей и небесами: «слеза Исиды»^[58] по убитому мужу каждый год опускается в Преисподнюю за западным горизонтом и через 70 дней вновь появляется на востоке, знаменуя начало нового года, разлив Нила и весеннее воскресение природы, подобное воскресению из мертвых Осириса^[59].

…А пока что — пока что родственники усопшего должны облачиться в траурные одежды и оплакать его. Сам египтянин отныне — Осирис, поэтому его сын до окончания похоронного ритуала должен «стать» Гором, а жена и сестра — Исидой и Нефтидой.

После оплакивания мертвое тело на погребальной ладье перевезут на западный берег в Дом Золота — мастерскую бальзамировщиков.