Миновав все врата, умерший наконец достигал цели своего путешествия — Великого Чертога Двух Истин.

На пороге Великого Чертога умершего встречал Анубис.

— Приветствую тебя, великий среди богов Загробного Мира! Я пришел к тебе, господин мой, — говорил умерший.

Шакалоголовый бог подземелья величественно хранил безмолвие. Выслушав приветствие, он брал египтянина за руку и вел в зал, где вершился Суд.

Они шли мимо статуй и мимо колонн, обвитых живыми змеями. Из темноты навстречу им то и дело выползали чудовища и, оскаля пасти, сурово требовали назвать их имена. Ответ должен был держать умерший — Анубис безмолвствовал и ждал.

И вот открывались последние двери, и египтянин вслед за Анубисом вступал в зал Суда.

Здесь в тишине и торжественном полумраке восседали боги-судьи: две Эннеады богов, Великая и Малая^[65]. Перед каждой из двух Эннеад египтянин должен был держать ответ за свои земные дела, дважды должен был доказать, что все его клятвы в безгрешности не лживы, а истинны. Поэтому зал Суда и назывался Чертогом Двух Истин.

Головные уборы судей украшало перо Истины — перо Маат.

Великая Эннеада, в которую входили Ра, Шу, Тефнут, Геб, Нут, Нефтида, Исида, Гор — сын Осириса, Хатхор, Ху (Воля) и Сиа (Разум), начинала допрос умершего.

— Кто ты? Назови свое имя, — требовали боги.

Покойный называл себя.

— Откуда ты прибыл? — следовал второй вопрос.

Египтянин называл город, в котором он жил.

Когда допрос заканчивался, перед Великой Эннеадой выступали свидетели — Месхент, Шаи и Ба покойного. Они рассказывали, какие египтянин совершал в жизни хорошие и какие дурные поступки.

Выслушав свидетелей, боги Великой Эннеады поворачивали головы и в упор смотрели на умершего. Египтянин трепетно устремлял взгляд им навстречу, надеясь по лицам судей угадать, милостивы они к нему или суровы. Но бесстрастны были лики богов, и египтянин, опустив глаза, замирал в покорном ожидании.

— Говори о себе, — раздавалось тогда в подземелье. Это приказывал сам Ра.

И умерший, подняв правую руку в знак того, что он клянется говорить только правду, оглашал перед судейской Эннеадой свою оправдательную речь — «Исповедь отрицания»:

Так он перечислял сорок два преступления, клятвенно заверяя богов, что ни в едином из них он не виновен.

А судьи по-прежнему были бесстрастны. Тщетно умерший заглядывал им в глаза в надежде угадать свою участь. Следовал приказ повернуться лицом к Малой Эннеаде и произнести «Вторую оправдательную речь».

И опять, называя по имени каждого из сорока двух богов Эннеады, египтянин перечислял сорок два преступления, заверяя, что он ни к одному не причастен:

Две исповеди оглашены, и умерший уверял, что каждое его слово — правда. Но действительно ли не было в его речах лжи?.. Люди — искусные притворщики: самую бесстыдную ложь они умеют произнести, глядя в глаза, с бесхитростным лицом, поклясться именем Ра — и ни один мускул не дрогнет. Только сердце заколотится чуточку быстрей, но ведь сердца не увидеть…

Не увидеть — земным судьям. А судьи Загробного Царства видят все.

Анубис берет сердце умершего и кладет его на чашу загробных Весов Истины. Сама Маат, богиня справедливости, правды и правосудия, владеет этими Весами. На другой чаше — ее перо, символ Истины.

Если сердце оказывается тяжелее или легче пера и стрелка Весов отклоняется, значит, покойный солгал, произнося какую-то клятву. Чем больше было лживых клятв, тем большую разницу между весом сердца и Истины показывали Весы богини. Умерший в отчаянии падал на колени, моля о пощаде, но боги были безучастны к столь запоздалому раскаянию. Имя грешника объявляли несуществующим, а сердце отдавали на съедение богине Амма́т — «Пожирательнице», чудовищу с телом гиппопотама, львиными лапами, львиной гривой и пастью крокодила. Аммат с чавканьем поедала греховное сердце, и египтянин лишался жизни — теперь уже навсегда.

Если же чаши оставались в равновесии, покойного признавали оправданным. Великая Эннеада торжественно оглашала свое решение даровать ему вечную жизнь, и бог Тот записывал имя египтянина на папирусе.

После этого Гор брал умершего за руку и вел к трону своего отца — владыки Преисподней Осириса. Во все время суда Осирис молча наблюдал за происходящим. Он не принимал участия ни в допросе, ни во взвешивании сердца, а только освящал весь ритуал своим присутствием.

Египтянина торжественно проводили мимо великого бога, сидящего на престоле. Суд на этом заканчивался. Покойный отправлялся к месту своего вечного блаженства — в Поля Иару, «Поля Камыша». Сопровождал его туда бог-покровитель Шаи.

В Полях Камыша его ждала такая же жизнь, какую он вел на земле, только без земных тревог, горестей, нужды и забот. Семь Хатхор, Непри и другие боги обеспечивали умершего пищей, делали его загробные пашни плодородными, скот — тучным. Чтобы покойные могли наслаждаться отдыхом, чтоб не пришлось им своими руками обрабатывать поля и самим пасти скот, в гробницах, в специальных ящиках, оставляли деревянные или глиняные фигурки — ушебти.

Слово «ушебти» означает «ответчик». Шестая глава «Книги Мертвых» рассказывает о том, как заставить ушебти трудиться. Когда в Полях Камыша боги позовут покойного на работу, человечек-ушебти должен вместо хозяина выйти вперед, откликнуться: «Я здесь!» — и беспрекословно исполнить работу, которую ему поручат.

Богатые жители Та-Кемет могли купить себе для вечной жизни сколько угодно ушебти. Те, кто был победней, покупали их 360, по одному на каждый день года. А бедняки покупали одного-двух человечков-ушебти, но вместе с ними брали в Загробный Мир свиток папируса — список, где перечислялись 360 помощников. Благодаря чудодейственным заклинаниям перечисленные в списке ушебти оживали и работали на хозяина так же усердно, как деревянные и глиняные фигурки.