13 месяцев скрытного наблюдения и семи пятниц, проведенных Антонелли в компании заговорщиков, хватило Липранди для того, чтобы задокументировать причастность к заговору 123 человек (!), среди которых были особы достаточно знатных родов, офицеры, литераторы, учёные и даже полицейский чин…

Иван Петрович доложил Перовскому план реализации оперативных материалов и стратегической программы контрпропаганды.

Лев Алексеевич взялся за голову(!), ибо понял, какими политическими последствиями чревато это дело!

В результате блестяще проведённой оперативной разработки Липранди выявил не только заговор, но и некомпетентность руководителей ряда ключевых ведомств Империи:

— всесильного графа Орлова А.Ф., чьё ведомство прошляпило столь разветвлённый, практически открыто формировавшийся, заговор;

— военного министра — светлейшего князя Александра Ивановича Чернышёва, офицеры которого примкнули к конспирации;

— министра иностранных дел Нессельроде Карла Васильевича, который не узрел, что в министерстве свили гнездо мятежники;

— министра просвещения, руководителей комитетов по делам цензуры и печати, Святейшего Синода, которые допустили, чтобы легально печатались книги, несущие зловредную для Империи пропаганду.

А что прикажете делать с вельможами, отпрыски коих вовлечены в заговор?

То-то и оно! И сдрейфившему министру МВД пришлось прогнуться, дабы по высочайшему повелению собранный Иваном Петровичем материал для реализации был передан в Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Надо полагать, считавший себя вездесущим граф Орлов был изрядно сконфужен, узнав, что по поручению Императора МВД более года разрабатывало столь масштабный заговор, о котором он ни сном ни духом не ведал!

Вечером 20 апреля 1849 года Шеф Отдельного корпуса жандармов пригласил к себе Липранди и в присутствии начальника штаба Корпуса жандармов — управляющего III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии генерал-лейтенанта Дубельта Леонтия Васильевича — объявил, что по воле Николая I Иван Петрович должен прекратить дальнейшую разработку петрашевцев, а все полученные ранее материалы передать жандармам.

Надо полагать, что Алексей Федорович не преминул передать сие высочайшее повеление так, чтобы и Липранди, и Дубельт вкусили конфузу поболее того, что он накануне испытал «на ковре» у Императора!

21 апреля 1849 года Алексей Федорович доложил Императору план арестов всех заговорщиков, который мало чем отличался от плана, разработанного Липранди. На этом документе Николай I начертал: «Я все прочел; дело важно, ибо ежели было только одно вранье, то и оно в высшей степени преступно и нестерпимо. Приступить к арестованию, как ты полагаешь; точно лучше, ежели только не будет разгласки от такого большого числа лиц на то нужных».[172]

Вероятно, этот вопрос самодержца внёс коррективы в масштаб репрессий, и 22 апреля 1849 года Орлов подписал предписание об аресте лишь тех лиц, которых застанут на очередных пятничных посиделках у Буташевич-Петрашевского.

В пятом часу утра 23 апреля 1849 года были задержаны и препровождены в Петропавловскую крепость 34 заговорщика.

Нам хорошо известны личности заговорщиков, и к величайшему сожалению, до наших дней дошли весьма скудные сведения о судьбе секретных сотрудников полиции, которые непосредственно их разрабатывали.

О Шапошникове и Наумове известны лишь имена. Петр Дмитриевич Антонелли удостоился внесения в Большую Советскую Энциклопедию (т. 3, 1926 г.) как чиновник МИДа — провокатор, выдавший петрашевцев. В 1851 году он всё же окончил Петербургский университет по разряду восточной словесности.[173] Карьера его не сложилась, да и жизнь не задалась, ибо до самой смерти в 1885 году его попрекали доносом на петрашевцев: посрамлённые жандармы сделали всё, чтобы сразу же после ареста, еще в III Отделении, арестованные узнали о том, что доносчиком был Антонелли.[174]

Сам же Антонелли так объяснил свой вклад в защиту Державы: «Я принял возложенное на меня поручение, не из каких-нибудь видов, но по чистому долгу всякого верноподданного и истинного сына Отечества… Если бы даже я и не был наведен Генералом Липранди на замыслы Буташевича-Петрашевского, но сам каким-нибудь случаем попал в его общество и открыл всю преступность его намерений, то и тогда бы точно так же, как и теперь, не остановился бы ни на минуту, чтобы открыть эти намерения Правительству. К тому бы понуждали бы меня и преданность к моему Государю, и желания спокойствия и счастия моему Отечеству».[175]

А вот биография Ивана Петровича Липранди пестрит бретёрством,[176] личной храбростью в баталиях, сыскными авантюрами и научными изысканиями.

Отец его — Педро де Липранди, в 1785 году по приглашению Екатерины II приехал из Северной Италии в Россию, стал директором ряда российских фабрик и устроителем Александровской мануфактуры, дослужился до надворного советника. От брака с баронессой Кусовой 17 июля 1790 года родился Ваня, которого трёх годочков от роду записали в полк.

В связи с тем, что в 1797 году император Павел призвал всех числящихся на военной службе встать в строй, семилетнему сержанту Липранди пришлось подать в отставку, чтобы, получив домашнее образование, продолжить военную карьеру.

Для понимания формирования личности нашего героя необходимо отметить, что он рано потерял мать. От второго брака отца Ваня в 1796 году обрёл братишку Павлика. Однако Педро де Липранди женился в третий раз, родил братцам сестрёнку, которая и унаследовала весь его капитал.

13 августа 1807 году Иван Петрович вступил в свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части в должности колонновожатого. В войну со Швецией Липранди вступил в составе отряда генерала Долгорукого. За проявленную храбрость в декабре 1808 года произведён в подпоручики, в 1809 году — в поручики. Участвовал в штурме города Торнео. В 1809 году награждён Орденом Анны III степени и золотой шпагой за храбрость.

В Отечественной войне 1812 года за мужество в битвах за Смоленск и Бородино награжден Орденом Владимира IV степени. Участвовал в боях за Тарутино, Малоярославец, Красное, затем в походе на Лейпциг. 09 февраля 1813 года произведён в штабс-капитаны и награжден знаком военного ордена Святого Георгия.

После окончания войны Липранди продолжил службу в составе Отдельного гвардейского (оккупационного) корпуса под командованием генерала Воронцова Михаила Семёновича. Воронцов и начальник штаба его корпуса генерал-майор Орлов Михаил Фёдорович приняли решение организовать «военную полицию», которая выполняла бы не только полицейские функции в войсках, но и осуществляла разведывательные и контрразведывательные меры. Воплощение в жизнь этого новаторства, ранее неведомого русской армии, было поручено Ивану Петровичу.

Липранди с поставленной задачей справился успешно. По поручению командующего он даже разрабатывал французских заговорщиков, известных как «Общество булавок». С этой целью Иван Петрович с санкции Воронцова организовал взаимодействие с начальником французской высшей тайной полиции Эженом Франсуа Видоком. Будучи от природы человеком любознательным, Липранди не преминул выведать у легендарного сыщика известные тому хитросплетения криминального мира и полицейского сыска: изучил методику слежки, арестов, допросов, вербовки осведомителей, получения и реализации оперативных сведений. В результате «стажировки» у Видока Иван Петрович пришёл к важному выводу: агентурный сыск несовместим с нравственной брезгливостью.