Тот же дар… Как узнал Эдвард, у многих детей он проявлялся разносторонне — они имели что-то от следопытов, что-то от истребителей, что-то от охотников. Но потом каждому из них нужно было сделать выбор, и отказаться от всех частей дара, кроме одной — Верные Псы охотились тройками или четверками, и им не нужны были те, кто может иметь сразу несколько талантов. Почему это никто не заметил? Почему никто не попытался даже развить универсала? Почему молчали ведуны? Потому что традиция. Так делали предки, "так завещал Али-владыка" — универсальное объяснение, списать все на бога, который на самом деле не был богом. Это можно понять, принять, смириться, но невозможно стать таким — для этого нужно родиться Верным Псом, вырасти Верным Псом и Верным Псом умереть. Псы, верные своему долгу, они однажды взвалили его ношу, и теперь собирались нести ее до конца времен. Или до победы. Смотря что раньше наступит.
Эдвард пытался об этом говорить. С Нитом — единственным человеком, который, на его взгляд, мог вырваться из плена железных стереотипов, но с каждым разом все больше и больше убеждался, что это совершенно бессмысленное занятие. Куда бы ни шел разговор, он обязательно возвращался к долгу, а дальше терял свой смысл.
Или система ценностей… Нит как-то рассказал, что в голодные годы, когда не удавалось сделать много запасов, Верные Псы творили то, что человек не может в принципе сотворить — убивали своих детей. Мальчиков, до десяти лет. Старше — нельзя, охотники, они полезны и без них не выжить, девочек — нельзя, им еще рожать. А мальчиков можно. Дикость, но рассказывал это Нит не с отвращением — с гордостью. Что ради долга Верные Псы готовы идти на такое, мать убьет своего сына, потому что она может рожать, а от него нет особого толка. А если мать старая и рожать больше не может — сын ее убьет. И это тоже нормально, потому что голод, а значит самые полезные для общества обязательно должны выжить. Человек такое даже представить не может, насекомое — запросто. Как после таких рассказов уважать Верных Псов? Как после такого жить с ними? Как обустраивать свою семью, если придет голодный год, и тебе, может быть, придется убивать плоть от плоти, кровь от крови своей? Эдварду тогда захотелось напиться, но единственный напиток — березовый сок, а от брожения его заговаривали ведуны.
И не только это стало возмущать Эдварда. Например, отношение к женщинам. Он долго не мог разобраться в этом вопросе — то охотники ценой своей жизни спасали попавших в беду девушек, то относились к ним, как к вещам. То отдавали лучшие куски добычи, то полностью игнорировали, как будто мнение женщин для них значило меньше, чем крик голосистого младенца. Он долго не мог понять, в чем тут дело, пока не поговорил по душам с Витом Горой — истребителем, другом Нита и просто хорошим человеком, который умел думать чуть шире, чем остальные, и не удивляться странным вопросам чужака. Как оказалось, этот вопрос лежал скорее в теологической плоскости. Каждая женщина в понимании Верных Псов была святой богиней. Дар творить новую жизнь поднимал ее на высшую, недоступную остальным ступень, женщины были объектом преклонения, и не удивительно, что если нужно было их спасти ценой собственной жизни — это был риторический выбор. Женщина-идол, женщина как объект почитания, женщина святая — их смерть была огромной трагедией, потому что если умрут все охотники, кроме одного — через поколение род Верных Псов возродится, а если умрут все женщины — исчезнет навсегда. Культ женщины-матери, где превыше всего ценятся вошедшие в детородный возраст девушки, а старухи, которые больше не могут рожать, добровольно избавляют остальных от обузы. И в то же время, мнение женщины для Верных Псов ничего не значило. Идол, но не человек, бог, но не советчик. Его уважают, бьют земные поклоны, приносят дары, жертвуют собой, но кто из нас будет слушать шепот деревянного истукана? Кто будет слушать, что пытается объяснить тебе каменный алтарь? Кто будет слушать женщину? Действия одинаковой бесполезности, тому, перед кем преклоняются, не обязательно подчиняются — у каждого своя часть ответственности. Женщины отвечают за то, чтоб каждый год новое поколение Верных Псов издавало первый крик, мужчины — охотятся, сражаются, думают, принимают важные решения. Одни не могут без других, другие — без первых, одни принимают решения, другие безропотно им подчиняются, и все свято верят, что это единственный возможный ход вещей, потому что только так они могут исполнить свой долг.
Можно с таким смириться? Можно. В Британии, где последнюю сотню лет благородных леди даже стали пускать в парламент, пока еще без права голоса, а леди Камилла Льюис четверть века была губернатором Новой Южной Шотландии, многие мужчины мечтали о таком патриархате. Но видеть безропотную Ивону, которая даже не пытается в жизни ничего решать… Эдвард к таким девушкам просто не привык. Веселая Катрин, душа компании, заводная девчушка, которая может перечить даже собственному отцу, знаменитому лорду Гордону, и на неделю убежать с друзьями из дома. Сильная Элис, Человек с большой буквы, милый воин, который всю свою жизнь сражался, смеялся и любил. Добрая Нета, родившаяся не там и не тогда, которая верила в сказки, не боялась всего мира и пыталась изменить свою жизнь. И чинные, дородные, степенные женщины Верных Псов — рожают раз в год, в начале сентября, по расписанию, готовят, шьют, убирают и учат своих дочерей быть точно такими же, как они. Взрослые в четырнадцать, пожилые в двадцать два, старые в тридцать. Добрые, но слишком хорошо знающие свое место. Рабыни своей традиции.
А может все дело было в самом Эдварде… Он много раз думал об этом, но так и не смог найти ответ. Смог бы на его месте ужиться другой? Мудрый лейтенант Клаус Отто фон Геленберг, загадочный Ирвин Эрнест Гауди, сержант Эрик Питерсон — кто бы мог подумать, что бравый скандинав по своей прихоти бездарно погубит два десятка солдат? Или дядя Дэвид? Может, Эдвард требует от жизни слишком многого, и стоит уже остепениться, хватит уже приключений на одно место, принять все таким, как оно есть, жить без любви, заниматься любовью по расписанию, собирать березовый сок и воевать с ними? Тем более, как он выяснил, набеги, подобные этому, проходили довольно регулярно, раз в два-три года, они прекрасно знали про человеческое поселение, и не оставляли попыток уничтожить того, ненависть к кому была заложена на генетическом уровне. Человека. Принять свою жизнь такой, как она стала, верный Нубил всегда поддержит, а Ивона — девушка ничего, если бы не малость отвислый живот, имела бы все шансы на равных смотреться с лучшими британскими красавицами, да и постоянный отец ее детей этой зимой погиб, так что она была в поисках нового…
Смириться? Или взбунтовать? Забыться, или отдаться безумию? Сложный выбор. Неоднозначный. Всегда можно найти доводы и за, и против — Эдвард уже начинал спорить сам с собой, а это не особо хороший симптомом. Нужно было выговориться. Не с ведуном — с ними говорить было фактически невозможно, потому что казалось, что они знают твои мысли и слова на многие годы вперед, и только по доброте душевной изволят отвечать. Не с Нубилом — тяжело говорить с тем, кто всегда с тобой согласен. С Нитом. Охотник даже если не поймет, то хотя бы выслушает, не перебивая, а там гляди, и скажет что-то дельное… Все же парень не дурной, хоть и сплетенный обычаями, и, вроде как, родственник… Названный отец — должен попытаться дать сыну совет, что ему, блудному и непутевому, дальше в жизни делать. Скажет "смирись" — значит так тому и быть, надо будет смириться, похоронить память Элис и Неты, зарыть в землю мундир офицера, порезать на куски надежду и жить, как все живут. Скажет "бунтуй" — бунтовать, бороться, даже если твой враг существует лишь в твоем воображении. Ничего не скажет — думать дальше, но уже будет не так тягостно, когда с кем-то поделишься своими проблемами — они вроде как и не такими тяжелыми становятся.
Повода для разговора долго не находилось. Сначала Верные Псы были заняты — после нападения нужно было убрать их тела. Смертоносные при жизни, они и после смерти оставались опасными. Ядовитая кровь, кислотная слизь тел, даже содержимое их желудков несло угрозу, превращая плодородную землю в некую мертвую субстанцию. Британские биологи в свое время постарались, создавая новое биологическое оружие, да так, что до сих пор их результаты не то, что превзойти — повторить не могли. Все разработки в научном обществе, общество — в Лондоне, Лондон — вне времени. Гуманное оружие "чистой земли", которое должно было очистить широкие вражеские земли от людей, сохранив природу и животный мир, пережило своих создателей, и отлично прижилось в Мертвых Землях. Травоядные убийцы, они паслись на широких просторах степей, паслись на островках лесов, паслись в болотах, настолько опасные, что ни один другой хищник даже не пытался их тронуть. Размножались, сбивались в стаи, и все время искали людей, а как находили — уничтожали. Верные Псы были последними, но ожившие химеры не оставляли надежд и их уничтожить. Тварей вели гены. Все, в ком есть человеческая ДНК, подлежали уничтожению, вот и происходили раз в несколько лет такие штурмы… Для того и нужны были стены. Они были достаточно умны, чтоб не нападать в одиночку, и самая большая опасность была в том, что когда-нибудь они соберут слишком большие силы.
