"Странно, что он вообще шевелится,- подумал я.- Те, в коридоре, хоть и здоровее намного, а "отдыхают" в полном нокауте".

- Чёй-то пожалел я его,- словно отвечая на мои мысли, сказал Гена.- Старенький, да без оружия...

- Как это жестоко! Как это жестоко - бить человека по лицу! - произнёс лежащий старческим дребезжащим тенорком, медленно опуская руки. И я узнал его. Именно этот старик поставил мне инъекцию наркотика перед допросом. Судя по пустому шприцу на подносе, Рови тоже уже успел получить дозу.

- А это не жестоко? - я покрутил шприц перед носом старика.

- Это... Да, это, конечно... Очень, очень... Но это же по приказу императора! Сам я не желаю ничего плохого этому человеку.

- Да ведь и я, лейб-лекарь, тоже на тебя зла не держу,- ответил ему Гена.- Будь по-другому, ты, может быть, и не встал бы уже.

- Так это сам лейб-лекарь? - удивился я.

- Он,- кивнул гвардеец.

- Вот именно! - гордо задрал старичок свою бородёнку.- Я лейб-лекарь императора лэд Тико Тони, и требую уважения к моему званию, к моим знаниям и, в конце концов, к моему возрасту. Я пожалуюсь императору, и вас примерно накажут. Кто здесь старший? Как звать? Чин?

- Старший здесь я, лад-лэд Олин Апри. Генерал.

У старичка мигом отвалилась челюсть и пропала спесь.

- Апри? Здесь? Ты меня убьёшь?

- Нет. Объявляю тебя военнопленным, а потому отвечай на вопросы. Его пытали? - кивнул я в сторону Рови.

- Н-нет. Я ещё только лишь подготовил его для допроса.

Я про себя облегчённо вздохнул и продолжил:

- Когда за ним придут?

- Скоро. Вот-вот должны...

- Ещё вопрос. Куда выходят двери тюрьмы?

- Одни - в подземный ход, по нему, догадываюсь, вы и проникли сюда. Вторые- в караульное помещение подземной части дворца. Там Неутомимые, отдыхающая смена.

- Понятно. Гена, отвечаешь за лейб-лекаря. Доставить его в Одессу.

В камеру заглянул Коля:

- Готово, Светлый, всех отомкнули!

- Наших сколько?

- Шестеро. С лейтенантом - семь. И, кроме них, ещё дюжины две острожников. Что с ними делать?

- Потом разберёмся. Забирайте всех и отходите. Лейтенанта придётся нести на руках, сам он дня два ходить не сможет. Со мной в группе прикрытия остаются Петя и Дима.

За ведущими в караулку дверями никакой тревоги не чувствовалось. Видимо, там привыкли к раздающимся отсюда ударам и крикам, а потому и беспокойства не проявляли. Однако, по словам лейб-лекаря, сюда вскоре придут, чтобы доставить лейтенанта на "пытальник" и, увидев разгром, кинутся вслед, а с нами - усталые, измождённые люди. Надо задержать погоню.

Пока я аккуратно по всему периметру заваривал Мечом ведущие в караулку двери, Петя и Дима растащили до сих пор валяющихся кулями тюремщиков по камерам и заперли их там. Пока-то до них доберутся, пока те расскажут, что произошло! Затем мы вышли через заднюю дверь. Я также добросовестно заварил и её.

Я отходил последним и, уже подходя к концу подземного хода, к железной винтовой лестнице, подумал:

"Жаль, Аррутара нет. Завалить бы эту нору к чёртовой бабушке! А может, и без Аррутара справлюсь?"

Я подождал до тех пор, пока последний человек поднимется по лестнице, а потом представил, как из потолка подземелья вываливается огромный кусок базальта. И монолит рухнул, сотрясая всё вокруг. Заискрили передавленные провода, погас тусклый электрический свет, поднялась пыль. Я включил Меч в режиме светового луча и увидел гладкую стену на том месте, где только что проходил подземный ход.

- Светлый, что случилось? Ты цел? - послышался сверху встревоженный голос Пети.

- Всё нормально, сейчас вылезу. Ещё только одно дело сделаю,- бодро ответил я. Внутри меня опять взыграл живущий в душе пацан, и, подталкиваемый им, я вырезал на стене большими буквами: "Здесь был Олин Апри. Горячий привет императору. 17 сопоната 8855 года", и только после этого поднялся наверх.

На полу домика валялся без чувств его хозяин: видимо, проявил излишнее любопытство. Я прикрыл дверь домика и оглянулся. Прямо посередине улицы темнел здоровенный прямоугольный провал: изрядный кусок грунта рухнул вниз вместе с тем куском скалы, который перекрыл подземный ход. Ай-яй-яй, что ж это я так неосторожно! Хорошо ещё, что ночь на дворе, по улицам никто не ходит!

Одесса,

сопоната 8855 года

Тико Тони временно поместили в караульном помещении - лёгкой летней времянке, у которой даже пола не было. Дверь караулки запоров не имела, и гвардейцы, поместив сюда лейб-лекаря, просто подпёрли её снаружи палкой. Когда я зашёл внутрь, Тико степенно сидел на кровати, сложив на коленях руки. На столике стоял поднос с нетронутой пищей.

- Отчего не кушаешь, лэд? - спросил я его.- Или боишься, что еда отравлена?

- С такого разбойника, как ты, станется. Узнал я тебя: месяца два назад готовил тебя к допросу, а сейчас ты хочешь мне отомстить.

- Я не воюю со стариками. Снимаю с тебя статус военнопленного. Ты свободен. Правда, пока не окончится война, только в пределах Априи. Так что ты совершенно напрасно утруждал себя, делая подкоп.

- Откуда ты узнал про подкоп? Твои люди подглядывали за мной?

- Посмотри на свои руки, лэд. Вчера они были чистыми и ухоженными...

Лейб-лекарь бросил взгляд на свои ногти - обломанные, с чёрной "траурной каймой" - и спрятал пальцы в кулаках.

- Будешь меня допрашивать?

- Допрашивать? Вовсе нет. Допрашивают узников, ты же, повторяю, свободен. Я просто хочу поговорить с тобой, как приличествует благородным лэдам.

- А если я не пожелаю с тобой разговаривать?

- Мне останется только сожалеть об этом.

- Так я что... я могу идти?

- Изволь.

Старик поднялся и, расправив складки своего балахона, гордо вышел наружу. Впрочем, уже к вечеру этого же дня А-Ту доложило мне, что лейб-лекарь попросит аудиенции.

Одесса произвела на лэда Тико такое же впечатление, как и на техников.

- Светлый лад-лэд, я удивлён! Я никогда не видел так много счастливых лиц,- возбуждённо заговорил он прямо с порога.- Дозволь мне жить в твоём ладстве!

- Счастливых лиц могло бы быть ещё больше, не будь многие озабочены тем, что в их семьях постоянно рождаются бепо. Изобретённое тобой средство, вызывающее бесполие, просто ужасно,- сказал я почти наугад.

- Любое новое знание - это прогресс, движение вперёд,- обидчиво возразил лэд Тико.- Нет ужасных изобретений и открытий, а есть люди, которые используют открытия в своих ужасных целях. Император - это по его приказу я заражал монеты. Не надо ничего говорить, лад-лэд: я заранее знаю, что ты можешь мне сказать. Конечно, я мог отказаться, мог пожертвовать своей жизнью ради спасения человечества. Но я слаб, я не смог этого сделать. Ктому же, долгая жизнь без болезней- это такое искушение... И я не сумел устоять. Да, я такой же преступник, как и император. Мне сто сорок два года, и многие Неутомимые отдали свою жизнь, чтобы мы с ним продолжали... существовать.

Лейб-лекарь побарабанил пальцами по коленям и, глядя на меня исподлобья, спросил:

- Должен ли я сделать вывод, что моё присутствие здесь только терпится и не слишком желательно?

- Совсем наоборот,- возразил я.- Мне крайне необходим человек с такими глубокими знаниями, как у тебя. Кстати: это правда, что ты, кроме самого средства, изобрёл и противоядие?

- Да, это так,- ответил Тико. При этих словах лицо А-Ту озарилось надеждой.

- Правда, бесполым она уже не поможет,- продолжил учёный, и А-Ту, услышав это, помрачнело,- но мужчина или женщина, принявшие противоядие, получают иммунитет к бесполию, который передаётся и их потомству. Всех это средство, конечно, не спасёт: доза препарата, необходимая для излечения только лишь одного человека, готовится более трёх месяцев и стоит неимоверно дорого. Однако же ещё можно вылечить лучших людей, которые станут основой другого, более лучшего человечества.