Впрочем, до Рождества оставалось еще три недели. И хотя прочий мир праздновал его уже сегодня, для этой части света все праздники были еще впереди.

Но теперь Вадиму было не до сувениров и подарков. Сама судьба только что преподнесла ему подарок, о котором он не мог и мечтать. И он так глупо, бездарно и нелепо упустил его, профукал и прошляпил!

Наконец он выскочил из магазина и тут же, на полном ходу, поскользнулся. В отчаянии взмахнув руками, будто безумный дирижер, Вадим попытался ухватиться хоть за что-то. Но вокруг была кромешная пустота и мрак отчаяния. Заснеженный тротуар рванулся у молодого человека из-под ног, как будто некий озорник дернул широкий снежный ковер вместе с домами, машинами, деревьями. Вадима закрутило, развернуло, и он бесславно и обидно шмякнулся прямо на мягкое место. Но — о, чудо! — именно в тот миг, когда, пытаясь сбалансировать, он описывал головой и руками невероятные дуги, он вновь увидел Ее.

Она шла по другой стороне улицы, небрежно помахивая изящной сумочкой. Другой рукой девушка увлеченно ловила на ладошку падающие снежинки. Вадим подскочил как ужаленный, взвыл отчасти из-за резкой боли в крестце, но все-таки в большей степени — от счастья и восторга. Спустя несколько секунд он уже пробирался через дорогу, лавируя как горнолыжник между сердито сигналящими ему водителями и не спуская глаз с милой фигурки там, впереди.

Вадим уже пересек проезжую часть, когда девушка свернула за угол огромного светящегося здания. Это было ночное увеселительное заведение, крикливо расцвеченное завлекательной рекламой. Опасаясь, что его ангел во плоти сейчас опять куда-нибудь исчезнет, Вадим помчался следом. В итоге он так разогнался на предательском подснежном льду, что вылетел из-за угла и едва не сшиб последовательно: высокую и чопорную даму в шикарной шубе, ее собачку, затянутую до кончиков лап и носа в теплый комбинезончик, и тинэйджера в диско-куртке безумных расцветок, который как раз выкатился из клуба прямо ему под ноги.

Увернувшись от всех трех препятствий, Вадим неожиданно и счастливо очутился, что называется, лицом к лицу прямо с предметом своего томления. В этот миг девушка высматривала цветной журнал мод или что-нибудь еще, что обычно покупают молодые особы на этих длинных проволочных стендах, увешанных глянцевыми обложками как тесный альбом для марок. Она тихо ойкнула, и взгляды молодых людей встретились опять.

Все слова и решительные намерения, бурлившие в нем еще минуту назад, вылетели из головы Вадима, как семечки из переспелого арбуза. Он стоял к ней так близко, как не мог себе и представить. При этом молодой человек краснел, бледнел и, может быть, даже потел. И молчал, мучительно и глупо.

А она улыбалась ему и тоже молчала. Разумеется, даже молчание ее было прелестным и восхитительным. На несколько долгих, бесконечных минут все вокруг них исчезло, растворилось без следа или, во всяком случае, временно прекратило свое существование.

И ничего в этом удивительного нет, так иногда бывает.

Ничто не вечно под луной, а великое и безмерное счастье — в особенности. К тому же давно известно, что положительные переживания сильнее всего изматывают душу. Поэтому очень скоро Вадим в полной мере обрел дар речи. Надо ли говорить, что к тому времени молодые люди уже вместе шагали по улице?

— Вы понимаете, Анна, я совершенно уверен, что это — судьба! Ведь надо же было нам встретиться именно сегодня, здесь, в этот час. А вы, между прочим, знаете, что за день нынче?

Девушка, улыбаясь, качала головой. Она удивленно и недоверчиво поглядывала на невесть откуда свалившегося на ее голову столь возбужденного и решительного молодого человека. И, кстати, по первому впечатлению, вполне симпатичного.

— Да вы что? Вы серьезно?! — деланно изумившись, как, впрочем, и все молодые люди в аналогичных обстоятельствах, воскликнул Вадим. — Так ведь сегодня — Рождество! Католическое Рождество.

— Да, конечно, — усмехнулась Анна. — И протестантское, кстати, тоже, — заметила она, наклонив голову и смотря на него с прищуром. О, боже, это ей так шло!

Но что бы случилось, ворвись сегодня кто-нибудь днем к Вадиму в комнату и начни восторженно кричать: мол, ты что, старик, не знаешь, сегодня ведь Рождество, светлый праздник и все такое? Ровным счетом ничего. Наш герой, скорее всего, тускло глянул бы из-за монитора на виновника шума, равнодушно зевнул и скучным голосом пробормотал что-нибудь вроде того, что да, это все понятно, но вот только чего ради так орать-то?

— Ну, разумеется, — подхватил Вадим. — Сегодня вообще праздник для всех. И знаете, Анна, у меня на языке сейчас вертится до ужаса банальный вопрос.

— Уж не замужем ли я? — рассмеялась девушка, обнажив ровные белые зубки. А Вадим, пораженный, уставился на нее: выяснить как раз вот это ему почему-то совершенно не пришло в голову. Вот шляпа!

— Нет, не может быть, — решительно замотал он головой, чувствуя, как сердце замерло на миг и тут же кинулось вниз, в сладкую и страшную бездну. — Вы не можете быть замужем, Анна. Это никак не возможно! Иначе все было бы слишком несправедливо…

— Ого! — удивилась в свою очередь Анна. — Это что же, по-вашему, выходит: я такая уродина, что меня уже и в жены позвать некому?

И скорчила очаровательную гримаску, от чего стала еще привлекательнее.

— Нет, нет, что вы! Вы меня совсем не так поняли, — смешался молодой человек. — Ради бога, извините, Анна! Я вовсе не то имел в виду.

Тем временем они миновали один перекресток, другой, и Вадим с явным неудовольствием понял, что они приближаются к его прежней цели. Той, куда он, собственно говоря, полчаса назад и направлялся, выйдя из метро, прежде чем увидел Анну. И девушка словно почувствовала его беспокойство.

— А куда, кстати, мы идем? — лукаво поинтересовалась она.

— Да никуда. Просто гуляем, — пожал плечами Вадим и тут же весело затараторил: — Между прочим, я слышал, что девушки, гуляя по городу, могут с легкостью пройти кучу километров и совсем при этом не устанут. Мужчинам до них далеко.

— Просто девушки лучше умеют скрывать свои слабости, — ответила Анна и тут же хитро улыбнулась. — Так отчего же молодой человек полагает, что нам нельзя замуж?

— Знаете, Анна, — Вадим вдруг запнулся. Он понял, что с Такой Девушкой вовсе не нужно распускать хвост или старательно играть не свою роль. «Я не сумел оказаться даже наполовину тем человеком, каким надеялся предстать перед ней», — вспомнил он некогда поразившую его фразу сэра Пола Маккартни из «Yesterday» и продолжил уже совсем тихо:

— Можно я скажу вам честно?

— А прежде, стало быть, врали? Ну, попробуйте хоть сейчас, — улыбнулась девушка. Но в этот раз ее улыбка не была ни лукавой, ни ироничной — одно лишь внимание и задумчивый, доброжелательный интерес.

— Едва я увидел вас, сразу почувствовал, что в мою жизнь постучалось что-то очень важное, и только мое. Да-да, не смейтесь, — поспешно прибавил он, хотя Анна как раз была серьезна. — Я ведь не верю в любовь с первого взгляда.

— Да? — Анна удивленно подняла брови — изящные и тонкие и при этом вовсе не выщипанные. Положительно все в ней ему нравилось, и нравилось все больше по мере того, как он разглядывал ее ближе и внимательнее. — Что так?

— Тут все иначе, понимаете. По-другому.

Он помолчал, собираясь не столько с мыслями — со словами.

— Знаете, Анна, у меня сейчас странное чувство — я никогда прежде такого не испытывал. Кажется, что всю мою жизнь, которая была до этого вечера, до вас, теперь просто как ножом отрезало. И случись сейчас ужасное, невозможное — что мы вдруг расстанемся и я вас больше уже никогда-никогда не увижу… Что мне тогда делать, скажите? Снова все обратно склеивать, сшивать? Но я сейчас совсем не уверен, что это возможно. Вы понимаете?

— Не знаю. Может быть, — девушка опустила глаза. — Вы извините, но у меня вовсе нет такого ощущения.

— Оно будет! Оно непременно появится! — с жаром воскликнул Вадим, так что идущий навстречу мужчина в тяжелом пальто с высоко поднятым воротником вздрогнул и метнулся от них к самой кромке тротуара.