Сущность крыса очень скоро очнулась в деревянной темнице. Однако коварный зверь решил действовать исподволь. Первым делом он задумал бросить все силы на завоевание сердца Мари. Он дальновидно смекнул, что в роли жениха сумел бы легко завоевать весь дом в буквальном смысле. Оставалось только дождаться подходящего случая. И хитрый крыс, обильно источавший магию, что отныне переполняла его сущность как влага — пористую губку, успешно захватил тело ни о чем не подозревающего Вадима.

Как ни странно, это обстоятельство и сыграло на руку молодому человеку. Или, вернее, связавшему его отныне обещанию Анне — удивительной девушке из другого мира. Мари во всеуслышание призналась ему в любви, не зная, правда, кто же в действительности находится в теле ее кукольного любимца. Вадим же в силу понятных причин не сумел ей ответить ни взаимностью, ни просто — словом.

Так странно и неожиданно исполнилось условие новогоднего волшебства, и день первый просто-напросто перелистнулся, как одна страница из шести.

Крысы, предварительно потеряв нескольких своих шпионов, умерщвленных щелкунчиком, были, к счастью, вовремя извещены маленьким соглядатаем из родственного мышиного народа. К тому же под Новый год завершался срок их службы волшебнику Дроссельмейеру, и у них отныне были, так сказать, развязаны лапы. Но — не хвосты. И, получив от волшебника торжественное подтверждение об уплате долга, крысы поступили, как и должны были согласно своему обычаю. Ведь государству никогда не должно находиться в безвластии; тем паче — при живом наследнике, каким бы кровожадным и ужасным он ни оказался. И крысы тут же короновали своего кровавого принца. Но сделали это, как издавна принято у них поступать с престарелыми и немощными властителями. Если только не врут, конечно, были и предания, в том числе и людских народов.

Однако, по явному наущению своих придворных-заговорщиков, крысы при этом переусердствовали, сделав судьбу нового короля печальною и навряд ли долговечной. Суеверные люди и поныне утверждают, что группы тесно переплетенных хвостами крыс испокон веков служат своеобразным живым троном для своего короля. Однако коронованный таким странным образом крыс едва ли способен вершить на нем суд и расправу над подчиненными.

— Волшебник Дроссельмейер заверил, — с достоинством сказал Пьер, — что милая девушка Мари непременно излечится от своих заблуждений. У доктора Вендельштерна есть очень трезвые и дельные соображения на этот счет, так что можно не беспокоиться. А игрушка — в конце концов только повод для игр. Разумеется, покуда люди не начинают наделять ее человеческими чертами, и, как правило, наиболее яркими и опасными из них.

— А вы? — с тусклым интересом спросил молодой человек, находясь под тяжелым впечатлением от услышанного. — Как же тогда дело обстоит с вами?

— Мы — не просто игрушки, хозяин, — хором ответили Пьер с Арчи. — Мы — куклы. И притом ваши самые преданные слуги.

— А… ну, конечно, — смешался Вадим.

Честно говоря, он пока не уяснил себе разницу между игрушкой и куклой, но теперь твердо полагал, что это ему предстоит узнать во многих подробностях и, возможно, в самом ближайшем времени. Ведь странная лестница тянулась вверх, и ступени ждали.

— По-моему, в этот раз на моей стороне попросту оказалась судьба, — пробормотал Вадим. — Или его величество Случай. Жалость девушки к щелкунчику обернулась любовью, а случай просто услужливо подставил меня в нужный момент. Честно скажу, мне это не нравится… Ведь мне полагалось положить что-то на весы, уравновесив чужую любовь. А вместо этого судьба швырнула на них меня самого. Так почему же все-таки она сыграла первую партию за меня?

Он задумчиво глянул на верхние ступени и покачал головой.

— Может, в этом и есть суть испытания, о которой я и не подозревал? Ради Анны я готов был искренне отринуть всякую другую любовь, а за это придется расплачиваться? Не зная при этом правил игры? Хм… Вот уж поистине, с любовью не шутят.

Слуги почтительно молчали, ожидая указаний.

— Что ж, ладно. Посмотрим… Но вот чего я никак не пойму, — проговорил Вадим, исподлобья поглядывая на арлекина. — Каким образом крыс сумел превратить тебя в игрушку?

— А с чего вы взяли, что меня превратил в игрушку именно крыс? — невинным тоном осведомился Арчи. — Ведь это — моя истинная сущность, хозяин. Не забывайте, мы с Пьером — прежде всего куклы. А уж потом — все остальное.

— Самое главное — чтобы и мы об этом почаще вспоминали, — назидательно молвил Пьер, в то время как молодой человек с отвалившейся челюстью переводил ошеломленный взгляд с одного слуги на другого.

— Я решил слегка уединиться, дабы ввести противника в заблуждение, — пожал плечами Арчибальд. — Немного актерства в сочетании с дешевыми эффектами… Потом уже просто наблюдал втихомолку, строя планы и поддерживая связь с очень славным маленьким грызуном, который также следил за злобной тварью. К тому же, согласитесь, я удерживал вас от безумия, хозяин. Его, прошу заметить, очень легко подхватить, впервые очутившись в таком неблагоприятном месте, как тело деревянной игрушки.

— Да, пожалуй, — рассеянно кивнул Вадим. Тут же, спохватившись, молодой человек с чувством пожал руку Арчи, который при этом расплылся в широчайшей улыбке. Однако затем он подозрительно оглядел хитрого слугу и погрозил пальцем.

— Что же это получается? Выходит, ты в любой миг мог соскочить с елки и превратиться обратно в челове… словом, принять свой нынешний облик?

— Так точно, — с готовностью подтвердил Арчи.

— А мы тебя так искали… — протянул молодой человек чуть ли не с горечью.

— Ну, не так уж, — замялся на мгновение Арчи и тут же ввернул невинным тоном: — Пьер-то ведь прекрасно знал обо всем.

Вадим изумленно поднял глаза и встретил исполненный достоинства и разумного усердия взгляд своего рассудительного слуги.

— Вот те на! — ошеломленно пробормотал Вадим. — Да вы просто — форменные негодяи, господа! — воскликнул он. — Постоянно водить за нос своего хозяина, хотя бы даже и ради его блага — это же надо такое придумать?! Знал бы я, что так случится!

И он, не выдержав, весело расхохотался, хлопая по спинам обоих слуг. Причем Пьера — аккуратно и бережно, а Арчи — весомо и ощутимо, отчего тот слегка покачивался, как деревцо на ветру. Слуги тоже осторожно засмеялись, после чего переглянулись и перемигнулись украдкой.

— Мы — это лучшее, что могло с вами случиться, — хором ответили оба негодяя.

После чего арлекин оглушительно и торжествующе чихнул.

В следующую секунду оба исчезли. А на ладони Вадима очутились две стеклянные елочные игрушки — арлекин и пьеро. Казалось, они были еще теплые.

Он осторожно сжал их в руке, чтобы не выронить, и шагнул на первую ступеньку. В тот же миг лестничный пролет, на котором он только что стоял, беззвучно обрушился за спиной Вадима. Путь назад был отрезан.

Впрочем, он и сам это знал.

Письмо не предвещало ничего хорошего.

«Но откуда у меня такая уверенность? — подумал он. И сам же себе мысленно ответил: — Все очень просто. Хорошую весть не стали бы присылать с почтовым голубем. Хорошее — всегда может подождать. И только плохое никогда не терпит отлагательств».

Несколько мгновений дознаватель смотрел на мятый обрывок листа, испещренный мелкими пятнышками не то грязи, не то сажи. Буквы расплывались перед глазами, значения слов терялись, таяли, исчезали. И во всем этом — и в листе, и в нем самом, и в окруживших его двух помощниках, и в конном стражнике, что догнал их на полпути и доставил голубя, — уже не было теперь никакого смысла.

Смысла не было и в их теперешнем пути, равно как не было его, наверное, и в их немедленном возвращении. Нужно было что-то решать, причем именно сейчас, сию минуту, чтобы потом не жалеть о неверно избранной дороге. И о новых загубленных жизнях.