Тогда слепой царь сказал:

— Бхима, подойди ко мне. Я обниму тебя в знак примирения.

Бхима с готовностью тронулся с места. Но в этот момент Кришна, разгадавший план Дхритараштры, схватил стоящую поодаль железную статую, на которой Дурьйодхана обычно практиковался во владении палицей, и придвинул ее к царю. Тот обнял статую и, считая ее за Бхиму, стал душить железную фигуру своими мощными руками. Статуя развалилась на куски. Дхритараштра от чрезмерного усилия упал без сознания. Грудь его была изранена, а изо рта пошла кровь. Он был уверен, что задушил ненавистного Бхиму — убийцу его старшего сына, нанесшего ему смертельный удар ниже пояса. Но Кришна сказал:

— О, благородный потомок Куру. Я надеюсь, твой гнев иссяк. Я не допущу, чтобы накопленные тобой заслуги исчерпались. На тебя не падет грех убийства племянника. Ты обнял железную статую. Но Бхима, чье тело подобно железу, жив.

— О, благодарю тебя, Кришна, — зарыдал царь. — Видно, ум мой помрачился от горя, если я отклонился от дхармы и пошел на преступление. Как бы я мог жить, зная, что убил сына моего дорогого покойного брата. Спасибо, что отвел от меня грех.

Но объясни, как случилось, что Бхима нанес моему сыну Дурьйодхане удар ниже пояса? Ведь это не соответствует воинской чести. Как мог он дойти до такой подлости? — спросил потерянный Дхритараштра. — Как мне найти в себе силы простить тебя, Бхима?

— Я дал слово убить Дурьйодхану, после того как он подстроил нам ловушку в доме из пеньки, организовал унизительную игру в кости и подверг унижению безукоризненную Панчали. Да что там, дядя, тебе не хуже нас известны истоки нашей вражды. Но одно дело хвастаться своими победами, а другое — на самом деле победить Дурьйодхану. В бою Дурьйодхана оказался неуязвим благодаря его мастерству и волшебству Гандхари. Но, не сокрушив его, я бы не смог остановить начатый им геноцид. Мне пришлось пойти на эту уловку, недостойную воина, чтобы повергнуть твоего непобедимого сына и прекратить кровопролитие.

Я признаю перед всеми, хотя мне это и нелегко, что твой сын в схватке оказался сильнее меня, сына бога ветра.

Искренние слова Бхимы тронули Дхритараштру и погрузили его в раздумье о мудрости и прощении.

В благоговейном трепете, сложив почтительно руки, Юдхиштхира приблизился к царю и царице и сказал:

— Я стал причиной гибели твоих сыновей, о зрящая дхарму. Прокляни меня! Для меня, глупца и предателя дружбы, царство, богатство и сама жизнь потеряли смысл.

Его искренние слова звучали живительно, как приносящий прохладу бриз в жаркой пустыне. Сердца родителей — Кауравов были тронуты откровенной и правдивой речью.

В тот момент прибыл туда Вьяса, видящий чудесным оком и почуявший настроение Гандхари. Совершив возлияние благоуханной чистой водою Ганги, величайший святой, двигающийся со скоростью мысли, познающий без усилия духовное состояние всех, в ком есть дыхание, произнес:

— Исполнись миролюбия, великая Гандхари, ведь любое слово изрекается тобой после глубокого обдумывания. На протяжении восемнадцати дней твой сын, жаждущий победы, все говорил тебе: «Мать, я сражаюсь с врагами, благослови меня на победу!» Но ты всегда говорила: «Победа там, где дхарма». Я не припомню в прошлом такого, о Гандхари, чтобы сказанное тобою оказалось ложным, ибо каждое слово ты изрекаешь после глубокого обдумывания. Теперь же вспомни о дхарме, обуздай гнев, он тебе не к лицу.

— Я не осуждаю Пандавов и не желаю им смерти, просто сердце мое от скорби по сыновьям чересчур взволновалось. По моей вине погиб наш славный род. Гибель Куру и Пандавов раньше казалась так же невозможной, как гибель пяти первоэлементов. Казалось, они так же вечны и неодолимы, как земля, вода, огонь, воздух и эфир. И сейчас я виню себя в этом страшном злодеянии.

И смягчившись, сказала:

— Я чувствую, что ваши сердца чисты. Я знаю, что вина за то, что я позволила семенам греха прорасти в моем доме, лежит на мне. Мной и моим мужем овладела слепая любовь. В этом истинная причина несчастья. Вместо того чтобы проклинать вас, мне правильнее принять вас как своих сыновей. Подойди, Юдхиштхира, я обниму тебя.

Юдхиштхира приблизился к тете, и она, растроганная, обняла его и разрыдалась. В этот момент повязка на ее глазах ослабла и съехала, чуть обнажив глаза. В ту же секунду свет ее очей нечаянно упал на ногу Юдхиштхиры. Всего на пару секунд.

— АААА! — старший Пандав закричал от боли и запрыгал на одной ноге, и все увидели, что ноготь его большого пальца обуглился, как если бы его опустили в костер. Взгляд строгой и сильной Гандхари, много лет не знавшей дневного света, прожег живую ткань как сварочный аппарат — металл.

Арджуна в страхе попятился и скрылся за Кришной, который заулыбался, увидев съежившегося от ужаса героя Курукшетры. Да, гнев женщины, накопившей сукрити, страшнее любого оружия! И никто не хочет встретиться взглядом с матерью, потерявшей сыновей! Ее сила настигнет быстрее и вернее, чем прославленный лук «Гандива»!

Дхритараштра, ни на минуту не забывая о своем долге царя, обратился к Юдхиштхире:

— О Бхарата, пришла пора позаботиться об усопших. По нашим обычаям после гибели родственников надо провести возлияние воды и поминальные обряды. Тебе известно число погибших воинов и оставшихся в живых?

— Один миллиард шестьсот шестьдесят миллионов и двадцать тысяч человек пало. Оказались истребленными целые народности, проживавшие по четырем сторонам света: кекаи, малавы, мадраки, дравиды, яудхеи, лалиттхи, кшудраки, ушинары, мавеллаки, тундикеры, савитри-путы, канчалы…

— Силой какого знания ты видишь все это, сын мой?

— Во время моего двенадцатилетнего паломничества я встретил риши, который одарен способностью свободно перемещаться по разным уровням Вселенной. От него я принял чудесное око. Я вижу также, что те, кто принесли тела свои в жертву на огне, ушли в обитель Индры, те, кто пали без упоения боем, ушли к гандхарвам, те, кто на поле брани обратились в бегство, ушли в мир духов, те, кто, запретив себе стыд бегства, шли прямо на врага и пали, изрубленные острыми мечами, в славе направились в обитель Брахмы.

Со всей тщательностью развели погребальные костры, и на них в соответствии со всякими обрядовыми предписаниями, сохраняя полное самообладание, погибших воинов, одного за другим по старшинству, предали сожжению. На кострах, жарко пылавших от вылитого на них в изобилии жертвенного масла, сожгли Дурьйодхану, сотню его братьев, Абхиманью, сыновей Драупади. Совершив необходимые обряды, Юдхиштхира, поставив во главе процессии дядю Дхритараштру, двинулся к Ганге. Достигнув полноводной Ганги, сбросив с себя украшения и головные уборы, все женщины рода Куру совершили возлияния воды для павших. В то время, когда знающие дхарму исполняли водный обряд, Ганга стала для них мелководной, как брод, а потом вновь потекла мощным потоком. Когда царь Дхритараштра совершил возлияние воды для покойных, Юдхиштхира пропустил его вперед и вслед за ним поднялся на берег. Но затем глаза его затуманились, и он рухнул на берегу Ганги, словно сраженный охотниками слон. И все, кто там был, — Пандавы, Вьяса и Кришна увидели его, неустрашимого победителя недругов, страдающим, тяжко вздыхающим, пораженным сердечной печалью.

Но вдруг Кунти, испытав внезапно прилив скорби, зарыдала и обратилась к сыновьям в смущении:

— Я должна сделать признание. Много лет я вынуждена была скрывать от вас, мои сыновья, правду. Тот, кого вы считали сыном возницы, кто в битвах никогда не обращался в бегство, кто был сражен Арджуной, должен быть почтен вами возлиянием как старший брат. Ведь это и есть старший брат ваш, рожденный мной от Творца света. Недаром он сиял своими серьгами и панцирем, как его отец Сурья.