Часть стены за спиной Осины встала на место. Оставшиеся в сейфовом зале Командир, Патрикеев и Фролов ошеломленно глядели на добродушное, но мало информативное лицо лорда Патрика Инглеса на портрете.

– Черт побери! – не удержался Патрикеев. – Ведь я же вычислил этот тайный ход! Когда полковник Иконников описал мне в подробностях сейфовый зал, я понял, что и этот портрет, и свободный участок стены в зале – не случайны…

– Поздно горевать. Куда он теперь рванет?

– Однозначно: на скрытом лифте – на крышу своего поместья. Мы уж с ним собрались туда. Он приказал замочить полковника, да я его уговорил погодить, – ответил Фролов. – Если поспешим – на этом лифте доберемся напрямую. А Осине нужно еще найти лифт, в руках у него тяжелые кейсы, а Иконников сообразит, в узких тайных ходах затормозит продвижение патрона…

– Бывшего патрона.

– Да нет, полагаю, в наших общих интересах, чтобы я догнал их на крыше и «добровольно» присоединился к хозяину, а вы чуток поотстали. Наша задача, если я правильно понимаю, товарищ генерал, быть при Осине и в Эдинбурге. Моя и Геракла. Он был прав, его последний подвиг еще впереди.

– Согласен, Костя, давай – быстро на крышу. Надеюсь, к вылету поспеешь. Там действуй по обстановке. А мы тут соберем нашу официальную часть и через час-два вылетим в Эдинбург самолетом. За счет разницы в скорости, полагаю, догоним, или почти догоним, Осинского. Вы помогите ему достать из тайников рубины, а там и мы прибудем. Пора заканчивать эту затянувшуюся драму.

– Если учесть, сколько людей погибло по приказу Осины, то можно сказать – трагедию.

– Тайна старинного портрета разгадана, – задумчиво проговорил Милованов-Миловидов, наливая всем троим на посошок. – Выпьем за разгадку тайны Эдинбургского замка.

– Я надеюсь, там, наверху, наши коллеги из Интерпола и Скотленд-Ярда имеют возможность отдать должное старому шотландскому виски, – задумчиво, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Командир.

– Полагаю, Дарье Стефановне нравится изображать из себя хозяйку старинного поместья. Распорядится. Где хранятся напитки, она знает, а если даже нет – у нее под началом весь персонал рыцарского замка в центре Лондона. От жажды коллеги точно не умрут, – успокоил Патрикеев. – Как думаешь, Костя успеет к рейсу?

– Мой ученик быстр, хладнокровен и обладает чудовищной при его скромном весе силой. Так что не сомневайся: догонит и перегонит. А что касается Осины, то ему пока нужны оба – и он, и Геракл, для того, чтобы без риска и задержек снять блокаду со всех систем охраны замка в Эдинбурге. И Костя пригодится: старинные замки рассчитаны на людей большой физической силы. У Владимира Михалыча кондиции может не хватить даже на то, чтобы элементарно открыть массивные дубовые двери. Если в Эдинбурге их ждут потайные ходы, то такой таран, как Костя, беглому олигарху точно может пригодиться.

– А нам бы сейчас весьма пригодился Стас Чижевский с его умением прогнозировать ситуацию.

– Может, позвоним ему?

– Он сам позвонит. Знаю его уже лет пятнадцать – он всегда звонит именно тогда, когда особенно нужен.

В этот момент у Командира и Патрикеева зазвонили сотовые. Трубки взяли одновременно.

– Привет, коллеги, – послышался в них голос Чижевского. – Вам не кажется, что вы несколько задержались внизу? Подозреваю, что в отсутствие хозяина имения вы решили продегустировать все сорта хранящегося в подвалах виски.

– Ты где? Со всей компанией?

– Нет, я сам по себе. Сказал охране пароль, вошел в дом, сориентировался благодаря показаниям леди Погребняк, кто где, и пришел к мысли, что время не ждет. Где Осина?

– Думаю, уже взлетел.

– Даже так?

– Я имею в виду, что, по нашему расчету, он вместе с Гераклом и Костей Фроловым уже поднялись в воздух на личном вертолете.

– Я предполагал, что этот хитрый лис от вас ускользнет.

– Ты такого низкого мнения о нашей сообразительности?

– Я просто высокого мнения о сообразительности академика РАН Владимира Осинского. Знаний у него небогато, общая эрудиция оставляет желать лучшего. Но сообразительность соответствует тем миллиардам, которые он умыкнул у своей исторической родины. Итак?

– Они наверняка летят в Эдинбург. И если ты поспешишь к нам присоединиться, мы выработаем общий план действия.

– Думаю, целесообразнее вам присоединиться к ожидающим в рыцарском зале господам. Невежливо заставлять их пребывать столь долго в неведении. Я иду туда же. Встретимся через пять минут.

Вся честная компания абсолютно спокойно сидела в креслах, стоявших в рыцарском зале, попивая кто что (от черного пива до белого сухого вина) и ведя неторопливую беседу.

Информация о том, что так заботливо приготовленный к процедуре экстрадиции клиент нагло смылся, не вызвала у присутствующих ни гнева, ни сколько-нибудь заметного огорчения. Сотрудники Скотленд-Ярда, Национального центрального Бюро Интерпола в Лондоне и местный констебль словно заранее были убеждены, что что-то подобное непременно произойдет. Сэр Осинский благодаря множеству скандальных интервью английским СМИ был хорошо известен лондонским телезрителям. Все спокойно восприняли известие о том, что им нужно оформлять командировочные в Шотландию – за исключением сержанта Рэмзи, который обещал внукам приехать на их тренировку в детском спортивном клубе. Экстрадиция олигарха откладывалась как минимум на сутки.

Русские коллеги – Патрикеев, Милованов-Миловидов, Чижевский и второй секретарь российского посольства – предполагали тотчас же вылететь в Эдинбург самолетом Чижевского. Посчитав, что нужно усилить группу захвата еще одним спецназовцем, потомок знаменитого шотландского художника присоединился к этой группе.

Егор Патрикеев допускал, что Рэмзи руководствовался и другими аргументами. Но для отказа включить сержанта в группу не было веских оснований. А места в самолете Чижевского были.

Впрочем, жизнь и тут внесла свои коррективы: педантичное начальство сержанта взяло паузу. Ему требовалось согласовать продолжение операции по всем каналам. Не сумел оперативно освободиться и сотрудник российского посольства. Таким образом, политесы были соблюдены, а вылет откладывать не пришлось.

Достаточно быстро, сопровождаемые полицейской машиной, они добрались до аэропорта, сели в самолет, и через считанные минуты командир корабля уже получил разрешение на взлет.

Такая оперативность отлета произвела впечатление даже на всякое повидавшего Милованова-Миловидова. На его удивленный вопрос Чижевский ответил:

– Все намного проще, чем вы думаете. И значительно дороже. В Европе кризис, а я плачу не торгуясь. Обычно – чеками. Если нужно – наличными.

– Но я не видел, чтобы ты давал кому-нибудь на лапу, – усомнился Патрикеев.

– Просто я все заранее просчитал. И подготовился.

– Домой, Михаил Андреевич, – приказал Кадышев водителю и устало откинулся на спинку сиденья.

Разговор с президентом был непростым.

По главной теме встречи они достигли взаимопонимания достаточно быстро: президент был по образованию юристом и успел даже несколько лет попреподавать в университете. Говорят, был самым молодым и популярным среди студенчества доцентом. Мог бы, используя административный ресурс, защитить докторскую, получить звание профессора, баллотироваться в Академию. Но делать этого не стал.

И этим вызывал у Кадышева уважение. Он терпеть не мог самозванцев – людей, заполучивших, а то и откровенно купивших себе звания, степени, лауреатские значки, медали и ордена, в том числе, государственные.

При первом президенте начался разгул присвоения званий, получения степеней и наград. На этой волне, не к чести РАН, проскочил в Академию по отделению экономики полжизни специализировавшийся на изучении роли КПСС в культмассовой работе Владимир Осинский.