– И я говорю: второе наше с тобой объятие должно быть подольше, я только во вкус вошел…

– Второе – это ты сам. Патрон распорядился убрать тебя после того, как ты продублируешь вскрытие его самых секретных сейфов. Твоим знаниям в этой области он доверяет полностью, а тебе самому – лишь частично. Так что будь осторожен. Что касается меня, то, с одной стороны, по согласованию наших ведомств, я подчиняюсь Патрикееву, с другой – у меня есть задачка по нашему управлению, и эта задачка спрятана в одном из сейфов лондонского замка. Коды и шифры я уже знаю, осталось выбрать момент. Ты хочешь что-то возразить?

– Только одно: побереги себя. И накинь ты что-нибудь на плечи. Все-таки декабрь на дворе. А в Англии так хреново топят…

– Мне было хорошо с тобой. Надеюсь, это был не последний подвиг Геракла? А то я только во вкус вошла. Эта античность – такая прелесть…

В аэропорту обниматься не стали. Скромненько, от трапа к автомобилю, не бросаясь в глаза – благо, что сержант Рэмзи пользовался авторитетом и здесь. Уже в автомобиле, который предоставило национальное бюро Интерпола в Лондоне, неуклюже обнялись. Им всем было за шестьдесят, но они, как и сорок лет назад, привычно звали друг друга прозвищами спецназовских времен.

Договорились, что машину дадут без водителя. Бич, имевший водительские права, выданные в Лондоне, сел за руль. На всякий случай машину проверили на прослушки. Операция проводилась Итерполом, но у команды Патрикеева были и свои, частные проблемы, о которых английским коллегам пока не стоило рассказывать. Генерал заговорил первым:

– Операция выходит на финишную прямую. А финишная ленточка для нас – Лондон.

– Почему Лондон? – обиженно спросил Князь, считавший, что ему поручен самый важный участок.

– Ты не понял. Финиш – в Эдинбурге, – уверенно заметил Бич, отвечавший за прикрытие Иконникова.

– Чтобы не ссорить вас, друзья, сообщу, что финиш – на острове Норт-Руне, на сто километров севернее Эдинбурга, – рассмеялся Валет.

– На континенте лучше нас владеют информацией, – констатировал Бич.

– Это лишь мое предположение, – уточнил Валет. – Станислав Чижевский предполагал прибыть в Париж, чтобы еще раз проверить какое-то очень важное предположение. И просил обеспечить прикрытие.

– А при чем тут…

– А при том, что из Парижа он предполагал лететь на остров Норт-Руне. Остров под двойной юрисдикцией Шотландии и Норвегии, там как будто бы нашли нефть, и обе страны на всякий случай ограничивают туда прилет посторонних. Не секрета ради, а во избежание возможных акций террористов. Слышали, вчера в Париже были взорваны сразу три бомбы в метро? И вроде у афганских фундаменталистов, арестованных в рамках расследования этого дела, нашли карты. И якобы на одной из карт красным фломастером отмечен крохотный островок Норт-Руне между северными оконечностями Шотландии и Норвегии.

– Подозревают, что афганские исламисты попытаются взорвать пробную скважину?

– Да что скважину – могут и весь остров. И нефть попадет в Гольфстрим, а это – очередная экологическая катастрофа. Так что, либо выводить войска из Афганистана, либо лучше охранять остров.

– Ясно. Проще охранять остров, до предела ограничив прилет на него туристов, журналистов…

– И террористов.

– Значит, возможно, действительно встретимся на этом островке.

– Егор Федорович, вернемся к нашим баранам…

– Суть вопроса – в стратегии развития человечества. Постараюсь покороче, если что будет неясно – спрашивайте.

– Вопрос касается нашей принадлежности к ГРУ Генштаба?

– Вот, на первую часть вопроса сам ответил. В конце 80-х годов собрал нас, аналитиков Информационно-аналитического управления ГРУ, генерал-лейтенант Валентин Александрович Карташов, к тому времени исполняющий обязанности начальника управления. Вы его помните как начальника разведки Западной группы войск. И сообщил, что партия и правительство возлагают на нас высокую ответственность за выполнение особого задания… Нужно было составить тактический прогноз развития военно-политической ситуации в Европе и в мире.

– Вот уж задание – начать да кончить. А почему только тактический?

– Потому что стратегический анализ был доверен Аналитическому управлению КГБ СССР.

– Руководители проектов?

– В КГБ – Сергей Николаевич Леонтьев, он тогда был начальником аналитического управления и заместителем начальника разведки. В ГРУ общее руководство работой осуществлял наш учитель, Валентин Александрович, а я в чине полковника был назначен его первым замом.

– С Леонтьевым не контактировали?

– Распоряжение Горбачева было однозначно: две параллельные работы. Я и ранее сталкивался с таким подходом, когда давались одинаковые задания, а потом в ЦК сравнивали аналитические справки и принимали решение…

– Очень часто – неправильное, и эти справки не учитывающее.

– Вот, Князь меня понял. В том-то и фокус: две группы аналитиков параллельно работают над темой – два взгляда, два подхода, две методики…

– О чем была справка? Прогноз аналитиков КГБ приблизительно знали?

– Очень приблизительно. Это был долгосрочный прогноз, до 2002 года – военно-политическое равновесие, вооружение армий потенциальных противников с точки зрения достижения паритета, основные направления развития оборонки и т. д. Ну и, конечно – возможные военные конфликты, локальные войны, их сроки и масштабы, возможность перерастания в третью мировую войну…

– Даже так?

– Прогноз-то дальний… Тогда меня избрали академиком Российской академии естественных наук.

– Это еще зачем?

– А чтобы ввести в Совет по проблеме, которой занимался Институт косморитмологии. Главный научный сотрудник этого института, Сергей Александрович Бузикин, был назначен руководителем группы экспертов Министерства обороны и входил в Совет по научному прогнозированию, которым руководил ваш покорный слуга…

– Все понятно. Только слово «покорный» к себе не применяйте, товарищ генерал, – непривычно как-то.

– Вечно ты, Бич, меня на слове ловишь… Процент совпадения кратковременных прогнозов с происходящими в мире событиями был довольно высок. Начну с того, что самым достоверным является прогнозирование жизненного ритма человека – почти девяносто процентов. Вероятность ошибок по объектам небиологической природы составляет пятнадцать процентов. Прогнозирование чрезвычайных ситуаций и локальных военных конфликтов – около семидесяти процентов.

– Значит…

– Вот именно. Потому и просил не перебивать. Да-да, обо всем предупреждали – и Горбачева, и Ельцина, и Путина… Прогноз по Чечне, например, полностью сбылся, в деталях – через три месяца. Так что время подготовиться было. Вообще по предсказанию конкретных событий группа РАЕН была очень сильна. Вероятность колебалась от 72 до 80 процентов. Сложнее было просчитать взаимосвязи циклического движения планет Солнечной системы и событий на Земле. Еще А. Чижевский…

– Не родственник?

– Я просил не перебивать. Так вот, он доказал, что функционирование биосистем на земле зависит от солнечно-лунных циклов. В. Вернадский объяснил взаимосвязь человека и космоса через ноосферу. Открытие информационного поля Земли помогло продвинуться еще дальше. Вот почему столь неожиданные пророчества Мишеля Нострадамуса вполне объяснимы с точки зрения современной науки. Единственно, что отвергли ученые нашей группы в наследии Нострадамуса, которое изучили довольно глубоко, – это Апокалипсис.

Связь некоторых пророчеств французского астролога с драгоценными камнями и некоторыми аномальными явлениями нашла объяснение в работах ученых нашей группы. К чему лично я скептически относился до последнего времени – это к воздействию на время. Но пара рискованных экспериментов с бриллиантами и необработанными алмазами заставила нас относиться к пророческим катренам серьезнее…

– К чему это все, генерал?