Литмир - Электронная Библиотека

— Помоги мне! — сказал Диафеб.

Вместе они спустились в ров, отбросили в сторону несколько камней, отодвинули мертвеца с переломанными ногами, и перед ними явился севастократор. Одним из первых он бросился на штурм и был сражен снарядом, попавшим ему в голову.

Диафеб подхватил его под мышки, а солдат взял за ноги, и они вытащили Тиранта наверх. Там они уложили его на плащ и отнесли в город.

Когда приор иоаннитов узнал о том, что севастократор находится в церкви с остальными ранеными, он поспешил туда.

Тирант, уже умытый, в одной рубашке, лежал на простом покрывале, расстеленном поверх соломы прямо на полу, потому что при таком ранении прохлада и жесткое ложе лучше всего. Орденский лекарь осторожно осматривал рану на его голове, едва прикасаясь к ней пальцами.

Тирант увидел Диафеба и с ним приора и попытался улыбнуться, но у него плохо получилось.

Приор сел рядом с Тирантом, а Диафеб опустился на колени у него в ногах.

— Вы пришли вовремя, — произнес Тирант с большим трудом. Из-за боли в голове он почти не мог говорить. — Я рад.

Приор кивнул и ушел, не желая обременять раненого, а Диафеб долго еще оставался на прежнем месте. Ему все казалось, что, если он оставит Тиранта, тот попросту умрет. Тирант вдруг широко раскрыл глаза и сказал Диафебу:

— Идите спать.

Тот пошатнулся и понял, что действительно спал, сидя на полу и склонившись к ногам брата.

Тирант опять опустил веки и задремал. В полусне он слегка похрапывал.

Через час целебный отвар из бараньих голов, сваренных в крепком вине, был готов, и лекари наложили на голову севастократора повязку.

Наутро Тиранта перенесли в роскошные покои, которые прежде занимал знатный турок. За ночь в этих покоях все было прибрано и подготовлено таким образом, чтобы там мог жить военачальник христиан. Посреди комнаты находилась большая кровать, так что Тирант имел возможность постоянно принимать у себя своих командиров и отдавать им распоряжения.

Тирант остался очень доволен тем, как для него все устроили. Благодаря заботам лекарей рана на его голове постепенно заживала и с каждым днем беспокоила его все меньше.

Все свободное время Диафеб проводил с севастократором, и они беседовали о Кармезине. Тирант желал знать все, что говорила или делала принцесса, как она смотрела, какой у нее был голос. И Диафеб по десять раз повторял одно и то же, но Тирант не уставал слушать.

— И она сказала, что не будет счастлива до тех самых пор, пока не прижмет вас к сердцу, — заключил рассказ Диафеб.

— Я рад, что получил эту рану, — признался Тирант. — По крайней мере теперь у меня появилось хотя бы немного времени для того, чтобы помечтать.

— Император велел передать вам деньги, — сказал Диафеб. — По пятнадцать дукатов за каждого пленника.

Тирант махнул рукой:

— Раздайте их моим людям от лица его величества и поблагодарите за верную службу.

— А себе вы ничего не хотите оставить? — уточнил Диафеб.

— Им прок, мне честь. — Тирант закрыл глаза. — Я никогда не буду нуждаться в деньгах, потому что живу не ради денег. А деньги, как всякая подлая вещь, льнут к тому, кто ими пренебрегает.

Он помолчал немного, затем брови его сошлись над переносицей — он мучительно вспоминал что-то. И наконец вспомнил:

— Сверчок. Где он?

— Я поищу его, — обещал Диафеб.

Сверчок отыскался среди раненых. Стрела угодила ему в ногу, поэтому он и не мог ходить, и даже не имел возможности явиться к своему господину и ухаживать за ним, хотя и видел, как Тиранта принесли в церковь и как севастократор едва не умер. Сверчок смотрел на это издалека и заливался слезами.

— Почему же ты даже не подал голоса? — укорил его Диафеб.

— Если бы я дал о себе знать, — ответил Сверчок, — то часть лекарей принялась бы заботиться обо мне, а я не хотел отвлекать их от севастократора.

— Мой брат беспокоился о тебе, — сказал Диафеб.

— Я скоро встану на ноги и буду служить ему, как прежде, — обещал Сверчок.

Он действительно быстро шел на поправку, и Диафеб с радостью сообщил об этом своему кузену.

В Алакрион стекались люди из всех близлежащих городков и деревень, где еще оставались турки. Каждому хотелось сражаться против ненавистного врага под знаменами севастократора.

Война приостановилась и как будто набирала новое дыхание.

Турок тоже становилось все больше. Подкрепление, которого ждали враги, наконец прибыло.

* * *

Тирант поднялся с постели на десятый день после ранения. Он приказал верному Сверчку подать ему кольчугу и облачить себя в доспехи, затем вооружился и сел на коня. Сверчок последовал за ним. Он еще прихрамывал, но верхом уже ездил без всяких затруднений.

Сопровождаемый одним лишь Сверчком, Тирант выехал из городских ворот и остановился, разглядывая долину с вершины холма. Он не верил собственным глазам: вся земля по ту сторону реки Трансимено была черна от турок, и множество турецких шатров покрыло ее, точно россыпь прыщей. Везде бродили лошади, одни расседланные, другие под седлом.

— Они не уйдут без хорошего боя. — Тирант оглянулся на своего спутника. — Что ж, придется дать им то, чего они так хотят, и утолить их жажду раз и навсегда, чтобы отныне они приохотились пить из других источников!

Юноша ответил:

— Сдается мне, сейчас многие хотели бы оказаться в тысяче лиг отсюда! Слишком уж много врагов собралось в этой долине.

— Я не стану удерживать подле себя трусов, ни уговорами, ни деньгами, — сказал Тирант. — Если Богу будет угодно, я погибну и со мной — вся Византийская империя; но если Бог захочет иного — мы одержим победу и малыми силами.

Сверчок был прав: многие в воинстве Тиранта смутились, завидев людское море, что набирало силу на противоположном берегу Трансимено и готовилось затопить всю долину.

— Пропали мы! — шептались солдаты. — Для чего он так долго медлил? Надо было уходить из Алакриона, пока еще была возможность.

— Нет, — возражали более храбрые, — мы не должны бросать севастократора. Разве он когда-либо бросал нас? Разве во время сражения он не готов был закрыть собой любого из нас? Он раздал нам всю свою добычу. Он щедр, молод и отважен. Бог на его стороне.

Армия христиан была так велика, что не могла разместиться в Алакрионе; по этой причине Тирант поставил свои шатры на холме, ниже городка, и там закрепился. Затем он с небольшим отрядом отправился выше по течению, к тому самому черному конусу горы, где, как почудилось в первый день приору иоаннитов, начинался вход в потусторонний мир.

И чем ближе подъезжал Тирант к зловещему силуэту горы, тем менее зловещей она становилась и наконец превратилась в обычную скалу, каких много, а на вершине ее находился замок. Тирант обогнул скалу и увидел, что река Трансимено делает здесь излучину и между рекой и замком раскинулся луг с отличной сочной травой. Там же имелся и старинный широкий каменный мост. Было очевидно, что проехать по этому мосту мог лишь тот, кто состоял в большой дружбе с владельцем замка.

Скала и замок, река и мост — ничего потустороннего здесь не было и в помине; зато Алакрион отсюда выглядел таинственным и жутким местом.

— Должно быть, так устроен неизведанный мир для человека, — сказал себе Тирант, — то, что далеко, напоминает ему загробное царство, полное печальных теней, а то, что близко, перестает страшить и становится обитаемым.

Он остановился перед воротами замка и протрубил в рожок.

Ворота тотчас раскрылись, впуская рыцарей, ибо владелец замка признал в них христиан.

Тирант был удивлен тем, как хорошо устроена оборона этого замка, какие здесь отличные решетки и подъемные мосты, как крепки ворота и как хорошо оборудована подъездная дорога, которая простреливалась со стен и из бойниц трех башен.

Владельцем замка оказался совсем молодой человек чуть младше Тиранта, светловолосый, широкоскулый, со слегка раскосыми светлыми глазами. Казалось, он был чрезвычайно рад гостям.

36
{"b":"180390","o":1}