— С того, что ни один здравомыслящий неприятель не захочет стоять под воротами, откуда на них валится горящая пакля и льется раскаленное масло. Кроме того, они наверняка избегают разбивать шатры в пределах досягаемости бомбард, установленных на стенах.

— Я предлагаю, — раздался спокойный голос герцога де Пера, — последовать совету севастократора и для начала отправить разведчика. Сообразно тому, какие сведения он нам принесет, и будем действовать.

Диафеб восхитился трезвомыслием герцога де Пера и сразу же выступил вперед.

— Отлично! — воскликнул он. — Дозвольте мне, кузен, выезжать немедленно!

— Нет, — сказал Тирант. — Такое важное дело я не могу доверить никому, кроме себя самого. К тому же оно сопряжено с большим риском. Я сочту для себя позором, если отправлю на верную смерть кого-либо другого, властительного сеньора, простого рыцаря или же простолюдина. А наемникам я не доверяю. И если мне суждено погибнуть, я умру с честью.

— Много ли пользы нам будет от мертвого севастократора? — с жаром возразил Диафеб.

С легкой усмешкой герцог де Пера качнул головой, давая Диафебу понять, что спорить здесь бесполезно и лучше уступить. И Диафеб, потупившись, замолчал.

А Тирант преспокойно добавил:

— К тому же мне известно — и из книг, и по опыту, — как опасны бывают неправильно понятые сведения. Поэтому будет лучше, если я погляжу на мир собственными глазами.

Когда Тирант отъехал от расположения своих войск, он увидел, что один рыцарь следует за ним. Тирант придержал коня, чтобы дать тому возможность догнать его. Едва рыцарь поравнялся с Тирантом, севастократор спросил его:

— Скажите мне, сеньор, кто вы и почему решились поехать со мной? Я, кажется, ясно дал понять, что отправляюсь один.

— Ах, ваша милость! — воскликнул тот, снимая шлем. — Я ведь и прежде служил вам в качестве проводника, так не прогоняйте меня от себя. Я покажу вам самые удобные подходы к городу, так что ни одна турецкая каналья, даже с кошачьими глазами, способными видеть в темноте, вас не углядит.

— Паж Сверчок! — удивился Тирант. — Как ты здесь оказался? Я ведь приказывал всем пажам оставаться в Константинополе.

— Ах, браните меня, ваша милость, и даже побейте, если вам охота, только не отсылайте прочь! Я взял чужой доспех и незамеченным ехал все это время, держась поблизости от вас, думая быть вам полезным, — признался Сверчок и скромно опустил глаза. — Я хочу поскорее стать рыцарем.

— У тебя есть еще какая-то тайна, которую я не должен знать? — спросил Тирант нарочито строгим тоном.

— Никакой…

— Что ж, я не прогоню тебя, — сказал Тирант. — Показывай мне незаметную дорогу.

Вдвоем они пробрались к городу и увидели неисчислимое множество врагов, клубившихся возле стен. И сколько видел глаз, по полям и лугам горели костры. Однако кольцо осады не было сплошным и плотным, как стена, и Тирант немало подивился этому.

Он сказал простодушно:

— Я прежде думал, что если кто осаждает город, то окружает его так, чтобы и мышь не проскочила наружу.

Паж Сверчок не был ни графом, ни герцогом и потому даже втайне не стал смеяться над неосведомленностью Тиранта, а вместо этого объяснил:

— Это только кажется, что сквозь расположение турок можно пройти, подобно тому, как мелкий песок проходит сквозь редкое сито. Нет, на самом деле турки повсюду и сторожат каждую дорогу, каждые ворота, каждый проход и лазейку. И если кто-нибудь каким-то чудом и выберется из города, он все равно угодит к ним в руки, ибо враги здесь повсюду, и это настоящее чудо Божьей Матери, мой господин, что нас с вами еще не схватили.

— Полагаю, этому чуду немало помогло твое умение прятаться, — возразил Тирант, — и твое знание местности.

Паж Сверчок ничего не ответил, и в полумраке даже не было заметно, покраснел ли он от похвалы.

А Тирант развернул коня и вернулся к своей армии. Он не стал ничего рассказывать ни герцогу де Пера, ни графу де Сен-Жорди, ни другим сеньорам, а просто приказал останавливаться для ночлега и отдыхать — но так, чтобы в любое мгновение быть готовыми к жаркой схватке.

Люди настолько утомились, что попросту улеглись на землю, не в силах больше пошевелиться, и многие в ту ночь даже не стали разводить костров. Но Тирант не спал и обходил свой лагерь, предлагая угощение всем, кто не спал и мучился от голода.

На краткий страшный миг севастократора охватило сомнение, и он как будто начал падать в пропасть: не вышло бы так, что он привел всех этих доблестных воинов в ловушку, где они и погибнут. Но затем он отринул все лишние мысли и продолжил объезжать и обходить лагерь, подбадривая и угощая своих людей.

В конце концов усталость взяла верх. Диафеб сумел уговорить Тиранта поспать хотя бы несколько часов. Он торжественно поклялся, что сам даже век не сомкнет и будет следить за порядком в лагере, пока севастократор отдыхает.

После этого Тирант предоставил Диафебу и Богу все заботы о наступающей ночи, а сам заснул прямо там, где сморил его сон.

Он пробудился вскоре после рассвета и в первые несколько минут не мог понять, где находится и что с ним происходит. Слабый утренний свет сочился сквозь шелк шатра, на боку медного кувшина горел маленький блик.

«Пелидас, — вспомнил Тирант. — Вчера мы подошли к Пелидасу. Турки уже наверняка заметили нас…»

Он вскочил с постели, сна как не бывало.

— Диафеб! — позвал Тирант. — Сверчок!

Но ни один из тех, кого он окликал, почему-то не появлялся. Тирант в одной рубахе выбрался из постели.

В шатре все было навалено в полном беспорядке — оружие, доспехи, сундучок с картами, сложенный походный стол, одеяла и плащи. Возле порога Тирант споткнулся о какой-то сверток. Груда тряпья пошевелилась, села и оказалась Сверчком.

— А, вот ты где! — сказал ему Тирант. — Подай мне умыться и одеться да помоги с доспехом. Не знаю, кто снял с меня доспех и кольчугу, да и допытываться не стану, ибо если мне станет известна истина, я тотчас прикажу повесить виновного! Я уверен, что турки уже выслали своих лазутчиков, чтобы выяснить подробности насчет нашего войска: много ли нас и готовы ли мы к битве.

Сверчок охотно исполнил все, что ему было приказано, и оделся сам, готовый сопровождать Тиранта куда угодно, хоть в самое адское пекло.

Для начала Тирант вместе со Сверчком верхом поехал глухими тропами в расположение турецких войск. Севастократор хотел еще раз хорошенько все высмотреть и понять, что и где происходит.

Сверчок действительно знал эту местность. Но когда Тирант спросил его, кем были его родители и как получилось, что он, Сверчок, прошел всеми здешними тропами и не по одному разу (это было очевидно), Сверчок сильно смутился и отказался отвечать.

Впрочем, этот юноша оказывал Тиранту такую большую услугу, что севастократор не стал настаивать на ответе, что не преминул бы сделать в любом другом случае.

Сверчок вывел Тиранта незаметно почти к самому лагерю Великого Турка. Они могли обонять запах мяса, которое варилось в этом лагере, и Сверчок даже чихнул несколько раз, когда дым горящих костров попадал ему в ноздри и «щекотал мозг», по его собственному выражению.

И когда Тирант из своего укрытия увидел, какое великое множество врагов собралось в лагере, ему сделалось не по себе. Но он не показал виду и предложил Сверчку обойти весь лагерь кругом.

Они двинулись с того места, где прятались, и, скрываясь в густой роще, подобрались к одному селению. Там вовсю шло сражение. В этом сражении принимала участие лишь малая часть турок, но и столь небольшого числа неприятелей было довольно, чтобы внести смятение в ряды защитников селения и заставить их напрягать все силы для обороны.

Жители городка в большой спешке возвели земляные насыпи, укрепив таким образом башни и стены своей крепости. Турки же подкатили под стены несколько бомбард и неустанно обстреливали городок. По счастью, ядра застревали в земле и не причиняли крепостным сооружениям большого вреда. Но Тирант видел, что турки лишь забавляются этой осадой, а когда они решат пойти на штурм, то городок не устоит и участь его жителей будет ужасной.