— Нехватало еще, чтобы она увидела меня с вздувшимся носом!
Он уже собирался незаметно уйти, когда прямо перед ним остановились два парня. Раскрасневшиеся, здоровые, шикарные в свитерах крупной вязки.
— Видишь ту девчонку, вон ту, в зеленом свитере и в шапочке? Давай собъем ее!
— Давай!
Парни промчались мимо девочки, как призраки. Она покачнулась, испуганная, но не упала. Проезжая возле Дину, они перемигнулись, собираясь «напасть» снова. Через несколько секунд девочка была опрокинута на лед, а те двое уже уносились в другой конец катка.
Дину почувствовал, что весь дрожит. Но не от холода. Неверно держась на коньках, в любой момент рискуя упасть, уклоняясь от конькобежцев, скользивших по льду в разных направлениях, он направился к хулиганам. Он не спускал с них глаз. А они между тем уже выбрали новую жертву и подъезжали к ней. Мальчик презрительно взглянул на них и сказал ломающимся голосом, стараясь придать ему как можно больше мужественности:
— Хулиганы!
— Тебе что, жизнь надоела? — усмехнулся один из них.
— Вы просто негодяи! — добавил Дину. — Что вам сделала эта девочка?
— Ага, это твоя возлюбленная? — хрипло засмеялся один, и ухватив его за нос, сильно сжал.
Дину почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Когда он открыл глаза, те двое уже отъехали.
Он держался за нос и… чихал, чихал без передышки. Глаза его налились слезами, и каждый чох болезненно отдавался в носу.
На другой день Дину шел в школу. Падал снег. Снежинки садились на пластырь на его носу, и ему все время хотелось чихать. Вдруг он увидел, что к нему подходит Она, и сам не заметил, как заговорил с ней:
— Когда пойдешь на каток, позови меня!
— Зачем? — спросила Она, но Дину не ответил.
На него напал новый приступ чихания, и нос ужасно болел. Но — странно! — он чувствовал себя гордым, смелым, чистым. И между двумя чиханиями вдруг спросил своим ломающимся голосом, которого больше не стыдился:
— Что вам задали по румынскому?
ДЕТАЛЬ
КОНЧАЕТСЯ ПОСЛЕДНИЙ ТРИМЕСТР. Приближаются каникулы, но Раду и Дину усиленно занимаются. Точнее, повторяют. И еще точнее: повторяют по зоологии. Прижав кулаки к вискам и качаясь на передних ножках стула, Раду читает вслух:
— «Верблюд — это позвоночное, млекопитающее, жвачное животное…»
— Раду, пропусти, это все детали, — просит Дину, раскачиваясь на другом стуле, но на задних ножках. — При повторении нужно рассматривать все в общих чертах. Нам ведь и в школе сказали: «Не разбрасывайтесь по мелочам».
— «Верблюд обитает в теплых странах, в пустынях Африки, Центральной Азии и Туркестана…»
— Мелочи, мелочи… Давай короче, переходи к следующему вопросу.
— «У верблюда два горба…»
— И четыре ноги, и два глаза, и хвост и… Пожалуйста, не останавливайся на мелочах. Посмотри, что там в конце.
Раду переворачивает страницу.
— «Существует несколько пород верблюдов…»
— Пропусти ты эту чепуху, слышишь? Нас интересует главное, ведь я тебе уже тысячу раз говорил, — выходя из себя, прерывает его Дину.
— «Верблюды служат человеку особенно в пустынях, где…»
Дину с негодованием машет рукой:
— Давай, давай, Раду, ты останавливаешься на всякой чепухе. Что там еще?
— Больше ничего.
— Видишь, что значит не обращать внимания на всякие пустяки, — победоносно восклицает мальчик. — Это ведь повторение. Ну давай дальше, а потом, может, мы еще захватим конец матча.
— «Домашний кролик. Домашний кролик — это позвоночное…»
— Известно. Как и верблюд.
— «Кролики служат человеку…»
— Как и верблюды. Давай дальше.
— «Они питаются…»
— Важно, что они питаются. Что там на следующей странице?
— «Кит… Кит — это позвоночное млекопитающее…»
— Как и кролик. Давай дальше…
— «Он обитает….»
— И тэ пэ. Переходи к главному.
— «В длину кит достигает 25 метров, а весом —150 000 кг.
— Детали, Раду, пустяки.
— …„дышит через…“
— Как и верблюд. Не останавливайся ты на всяких финтифлюшках. Что, по-твоему, главное, существенное?
— Да… не знаю… ничего…
— Ну и прекрасно. Это ведь повторение. Нечего воду лить.
Нужно ли добавлять, что вся зоология была повторена меньше чем за час? Или вы считаете, что сейчас, когда наш рассказ подходит к концу, мне следует вызвать к доске хотя бы одного из наших героев? Я лично не считаю, что это так уж важно, но если вы настаиваете, я воспроизведу для вас ответ Дину на уроке, на следующий день:
— Полевая мышь — это… вообще, если оставить в стороне подробности и отбросить все несущественное и неважное… то это животное, которое, в общих чертах, не так уж велико… Существенно то, что оно… меньше других, которые больше его. Итак, как я уже сказал, оставляя в стороне подробности и все несущественное, полевая мышь обитает в поле…»
Может быть, это было совсем не важно — сообщить вам эту подробность. Но есть одна важная вещь и одна деталь, о которых я должен сказать. Важно, что Дину поставили оценку. А деталь? То, что это была тройка!
КАРТОШКА
ПОЧЕМУ ИМЕННО ИХ ДВОИХ назначили чистить картошку, они никак не могли догадаться! Может быть — потому, что слоняясь по лагерю, они день-деньской распевали:
«Ах, картошка золотая, тая, тая
До чего ж ты хороша, ша, ша!»
Правда, мелодия славная, стихи забавные, а жареная картошка — это слабость обоих. Поэтому, когда в дежурной группе распределяли обязанности («Мы будем собирать васильки, чтобы украсить столы, вы двое до блеска начистите вилки и ножи, вы трое будете рисовать билетики с надписью: „До свиданья, милый лагерь!“» и т. д.), никто не удивился, когда на кухню назначили Лику и Мишу.
— Вы будете чистить картошку!
Но здесь-то и началась драма. Или, точнее, — несколькими минутами позднее, на кухне, когда они оказались перед кастрюлями, доверху наполненными картошкой.
Они смотрели на нее, ерзая на стульях, неуверенно улыбаясь и покашливая, и ни одному из них не хватало смелости признаться в той простой истине, что они… представления не имеют, как чистить картошку!
— Значит, мы с тобой будем чистить эту карто-о-о-шку! — пробормотал Лика, беря в руку картофелину и пристально рассматривая, словно это был метеорит.
— Ты уже сказал это пять раз! — буркнул Мишу, сердито глядя на друга.
— Так чего ж ты не берешься за дело?
— А ты чего не берешься?
— Начинай ты!
Мишу швырнул картошину в кастрюлю и замолчал, надувшись. Они сидели в каморке с левой стороны кухни, и солнце бросало прямо на картошку целый сноп лучей. Теперь она, и правда, казалась золотой. Со двора доносились обрывки песен и разговоров. Ребята собирались на последнюю экскурсию…
Лика посмотрел на друга. Тот сидел, сложив руки на коленях и глядя куда-то в геометрический центр кастрюли, или, может быть, картофелины.
— Ну что же ты, почему не начинаешь? — взорвался, чуть не плача, мальчик. И так как ответа не последовало, добавил сдавленным голосом:
— Только не говори, что ты не умеешь!
— Почему? — прошептал еле слышно Мишу.
— Это было бы несчастьем: я тоже не умею. Дома, когда нужно было делать что-нибудь такое, я посылал…
— Знаю. Сестру.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что и я так делал.
Снова наступила тишина. Из кухни доносилось шипение жира, шум бьющей из крана воды. Кто-то шинковал лук. Мишу чуть не плакал.
— А теперь?…
— Теперь она дома. У нее тоже каникулы.
— Я спрашиваю про картошку.
— М-да, у нее нет каникул. Будем чистить, что же делать?
