Услышав свое имя, гость повернул голову к Иллюзионисту и смерил того не предвещающим ничего хорошего взглядом – словно и вовсе не хотел, чтобы его узнавали.

– Зачем позвала, Пути Ведающая? – Гость повернулся к старой ведьме. Голос у Месяца оказался под стать его облику – тихий и вкрадчивый, словно в каждом слове сквозили обман и двусмысленность.

– У сих почтенных господ, – старуха ткнула скрюченным пальцем в сторону все еще продолжавших увлеченно спорить магов, – есть некоторая, кажущаяся им весьма важной и срочной надобность… Им кое-что нужно…

– В ночные часы не подаю, – тут же хихикнул гость, – а в дневные и вовсе сплю.

– Так они ж не задаром, почтенный, – криво усмехнувшись, ответила за магов ведьма.

– И что же вам нужно? – Месяц повернул голову к магам.

Свисающая перед его носом кисточка при этом дернулась в сторону и принялась мерно раскачиваться, как маятник в часовом механизме. Это обстоятельство весьма мешало его собеседникам – трудно смотреть в глаза, когда перед тобой мельтешит нечто подобное, а значит, и распознать скрытый подвох гораздо сложнее.

– Мы разыскиваем… эээ… как это у вас называется?.. Нору Бездонную, уважаемый. – Прищуренный с молчаливого согласия остальных взял в свои руки ведение переговоров с небесным гостем.

– Мне ведомо это место? – ненадолго задумался ночной гость. – Не зря именно от меня вы ищете помощи? – Месяц говорил таким тоном, что в первое мгновение нельзя было точно понять, утверждает он или спрашивает, уточняя. А на лице его застыло выражение, какое обычно бывает у мошенника, заявляющего: «Только у меня, почтенные, вы можете приобрести самые настоящие Слезы Хранна, уж поверьте!» – Мало кто ведает про ту лесную нору, ведь обратится в камень всяк, кто создание сие потревожит.

– И где она? – потирая руки, спросил Прищуренный, странно надеясь, что собеседник вдруг да и выложит все тут же: с высшими сущностями ни в чем нельзя быть уверенным – могут и просто помочь, а могут…

– Двенадцать лун, – проскрипел Месяц, одновременно доставая из-под плаща внушительных размеров книгу с серебряным тиснением на обложке.

Открыл он ее примерно на середине, на месте, заложенном золотой звездой-закладкой – страницы в книге также были серебряными. После этого вписал туда несколько строк длинным черным пером, которое прямо из воздуха вдруг появилось у него в руке.

– Двенадцать чего, простите? – не понял Иллюзионист.

– Лун. Двенадцать лун. Это цена за лунную тропу, что выведет к нужному вам месту, – не слишком-то понятно объяснил Месяц. – Подписывать будете? А то мне, знаете ли, пора. Тучи расходятся…

– Уважаемые коллеги, а вы точно уверены, что нам это нужно? – вдруг подал голос Ворчливый: его явно обуяли сомнения.

Но остальные лишь закивали в ответ – цель похода показалась им на расстоянии вытянутой руки. И какой же дурак откажется протянуть эту самую руку к заветной цели?

– Будем.

Незаметно подмигнув товарищам, Прищуренный взялся за перо и быстро-быстро что-то начеркал в протянутой ему ночным гостем книге. Если бы остальным здесь присутствующим было дано распознавать творимые магами школы Иллюзий мороки, то они бы весьма удивились, отметив, что перо так и осталось лежать на столе нетронутым. Но чем же тогда поставил якобы подпись хитрец-маг? Не иначе, как собственным пальцем.

Едва эта самая подпись проявилась под текстом контракта, как на стол перед магами лег черный, туго затянутый золотистой тесьмой мешочек. Месяц поднялся из-за стола, книга и перо тут же исчезли в складках его просторного одеяния.

– Рассыпать в воздухе и после следовать вдоль тропы, никуда не сворачивая, – сказал напоследок гость. – И помните: двенадцать лун.

После чего просто растворился в воздухе, словно его здесь и вовсе не было. За окном вновь выглянул из-за туч тонкий серебряный серп. Казалось, он ухмыляется с небес, весьма довольный собой. Впрочем, Иллюзионист тоже довольно потирал руки – не каждый день доводится, проявив смекалку и применив свое искусство, обмануть подобных собеседников. Остальные маги, по выражению лица Иллюзиониста догадавшись о его выходке, тоже улыбались.

– Зачем ему эта книга? – спросил у ведьмы Сварливый.

– Память плохая, – совершенно серьезно ответила хозяйка. – Ведь каждый месяц он состаривается, умирает, а потом рождается заново. В эту книгу он записывает все важные события, которые видит с неба. Поэтому даже не надейтесь, что о вашем договоре будет забыто…

– Ну, нам пора. – Водник Хмурый взял со стола добытый нечестным образом мешочек и поднялся. Остальные тоже засобирались.

– Трясину под ноги, – скривилась ведьма. – И передайте Змею, что я все, что могла, сделала.

– Не больно-то ты старалась, старая, – недовольно прокряхтел Сердитый, про себя усмехаясь. – Мы тут, понимаешь, в контракт вляпались…

– На целых двенадцать лун, – хихикнул Сварливый.

– Вот-вот, – согласился Ворчливый. – Так что, если желаешь легко отделаться…

– Чтобы тайное явным не стало, – загадочно добавил Прищуренный, покосившись на ведьмину дочку, что так и стояла, не понимая ни слова из их разговора. – А не то как раскрою облик истинный, под заговорами да наговорами спрятанный…

– Не смей, мерзавец, а не то не уйти вам отсюда живыми! – взъярилась ведьма. Она явно чего-то боялась, причем именно со стороны Иллюзиониста.

– Давай еще что-нибудь, – подытожил, уловив в ее голосе неуверенность, Хмурый. – Чернолесье – дремучее место, нам бы чего такого, вроде амулета, чтобы после к самому краю леса вывел. Да к тому, что к равнине ведет, а не дальше, в Конкр.

– Нет у меня амулетов, – затравленно огрызнулась старуха. – Гоблин есть. Заколдованный. Доча, подай сюда пленника нашего длинноносого.

Молодая ведьма направилась к очагу и некоторое время рылась там среди груды грязной посуды и закопченных котлов. Наконец она обнаружила то, что искала, – маленького, размером не больше, чем с кулак, и при этом зеленого и длинноухого гоблина, принявшегося отчаянно визжать и вырываться, стоило ему только оказаться в цепких ведьминых пальцах.

– Ай-ай-ай, пустите! Не хочу! Не буду! Не желаю больше котлы чистить! Аааа! Я никуда не пойду! Нет, уж лучше в котел! Верните меня обратно! Ай! – дико верещал пленник, переходя из покрытых бородавками дочкиных рук в не менее уродливые матушкины.

– Нос свой совал не туда, вот и случилась беда, – зачем-то пояснила старая карга, буквально всучивая несчастного орущего карлика Водному магу. – Он выведет. Куда скажете, туда вас и выведет, не извольте сомневаться. Если шуметь станет, щелкните по носу – сразу умолкнет. Прощайте-прощайте, гости дорогие, век бы вас больше не видеть…

Серебристая пыль поднималась легким туманом на полфута над землей. Копыта коней тонули в ней, их стук звучал приглушенно. Пятеро магов уже успели порядочно удалиться от ведьминой поляны и беспечно ехали по ночному Хоэру, ничего не боясь и ни от кого не скрываясь. Уверенность в собственных силах вернулась к ним, а вместе с уверенностью начала понемногу возвращаться и магия: Огневик зажег над собой висящий в воздухе шар-фонарь, освещающий им путь, Водник наколдовал себе и спутникам непромокаемые плащи и капюшоны, уберегающие от капающих с ветвей и листьев «остатков» дождя, маг ветра вслушивался в шепот своей стихии, которая больше не мешала идти и не лезла холодными пальцами под плащи коллег, Природник разослал во все стороны своих шпионов – сов и обитавших исключительно в Чернолесье странного вида лупоглазых ночных стрекоз, призванных предупреждать путников о подстерегающих в дороге опасностях. Иллюзионист же ограничился тем, что просто никак не мешал своим товарищам.

– Лунная тропа и указующий гоблин – как мне кажется, весьма неплохой результат, господа маги! – довольно усмехнулся Сварливый. – Особенно если нам это ничего не стоило, не так ли, Прищуренный?

– Все верно. – Иллюзионист кивнул. – Все-таки мы неплохо работаем сообща, дорогие коллеги. Ловко ты приструнил старую каргу, Сердитый! Тебе и в самом деле Танкред подсказал ее припугнуть?