Рок последний раз проверил ворота шлюза, поправил перекинутую через плечо лямку своей сумки и нырнул в проем тоннеля. Зак пер контейнер с химерой и рюкзак. Я шла налегке — с ноутом и сумочкой. Эх, где же ты, мой любимый чемоданчик?

Я только сейчас прочувствовала, что Прино является планетой-тюрьмой. И как на самом деле эта тюрьма выглядит. Низкие тяжелые своды, серые щербатые стены из необработанного камня, длинные узкие коридоры. Яркое освещение лишь усугубляло неприятные ощущения, создавая впечатление, что ты уже попал в карательно-исправительное учреждение.

Никакого сравнения с тем роскошным залом с слюдово-голубыми панелями потолка, через который мы попали в недра Прино в предыдущую посадку. Впрочем, после заточения на корабле в неопределенности нашей дальнейшей судьбы, даже этот неприглядный туннель казался благом.

Коридор повернул вправо, и через сотню метров показалась частая решетка турникета, разделяющего сектора. Ну, наконец-то! Уже больше километра по этому унылому туннелю тащимся. М-да, в прошлый раз на лифте получилось на порядок быстрее. Пройдя турникет с помощью выданных нам пропусков, мы очутились в столь же мрачном пустынном вестибюле. Отсюда ответвлялось несколько коридоров, также прегражденных турникетами, на верхние уровни поднимался эскалатор, тускло светились лаконичные табло в виде стрелок с номерами секторов. Я даже растерялась. Вот чем, объясните, отличается сектор «24 дробь 7» от «21 дробь 8»? И в каком секторе мы останавливались ранее? Из коридора «24 дробь 7» донесся приглушенный шелест тормозящего поезда. Ага, значит, там станция…

— И куда дальше? — я еще раз огляделась, но ни на одном из табло надпись «идти туда» так и не появилось. И никого из аборигенов не видно, чтоб спросить.

— Наверх, — сквозь зубы бросил Рок, пройдя мимо меня в направлении эскалатора. — С этого уровня путь только в колонии для опасных и особо опасных.

— Откуда ты знаешь? — не то чтобы меня это сильно интересовало, просто хотелось послушать его голос. Последние дни мы только через Зака общались, и то в случае крайней необходимости.

— Номер в дроби указывает категорию: единица — сектор без ограничений, восьмерка, — он кивнул в сторону указателя, — строгий режим.

— А самый-самый строгий каким числом обозначается? — полюбопытствовала я.

— Десятка, — ответил вместо Рока Зак и, состроив грозную гримасу, наклонился ко мне и зловеще прошептал: — Оттуда никого не освобождают. Кстати, мы из восьмого вышли. Есть чем гордиться.

— Угу, великое достижение. Не дай бог, родители узнают — десятый сектор мне раем покажется, — буркнула я, внимательней присматриваясь к окружающей обстановке. Несмотря на отсутствие людей и минимум видимых заграждений, вестибюль пестрел камерами, а характерные борозды, опоясывающие подступы к входам-выходам, свидетельствовали, что наглухо закрыть любой из секторов — дело доли секунды. Уверена, в стенах прячется еще немало сюрпризов, о которых я не догадываюсь.

Нам пришлось подняться на пять уровней, каждый раз пользуясь пропусками, чтоб добраться к благословенному «дробь 1».

Нет смысла терзаться тем, чего уже нельзя изменить. Мы живы, выскользнули из практически патовой ситуации, да еще щелкнув по носу не последнего человека в спецслужбах Союза. Это не многим удается.

Зак не особо переживал по поводу утраты формулы, его больше грел контейнер с «химерой», заточенной под его ДНК. А вот Карина психовала последние дни. Я решил ее просто пока не трогать, пусть лучше сама перебесится, чем на мне зло вымещает. Уж очень мне хотелось ответить на некоторые из ее выпадов, и не только силой слова. Повезло ей, что я женщин не бью, а то давно бы уже дотявкалась.

А ведь если подумать, формула «химеры» была не только у нас, но и у Фредерика Килкени — отца Зака. Стопроцентно Эрика Лау и его планировала как-то прижать со смертельным исходом. Благо на Нодаре нехватки в исполнителях щекотливых поручений нет. Нужно будет разузнать… И если того все же укокошили, то стоит послать госпоже полковнику благодарственную открытку. Впрочем, участь этого мерзавца меня интересовала только в плане судьбы Зака. Близких родственников у мальчишки нет. Нужно будет выпытать, остались ли дальние. В самом деле, не бросать же ребенка одного.

Добирались мы почти шесть часов, да еще с двумя пересадками. Карина настояла на том, чтобы забрать забытые в отеле вещи, поэтому пришлось переться так далеко, вместо того, чтоб остановиться в ближайшем городе с крупным пассажирским космопортом. Ну да ладно.

Плохо только, что наш номер уже успели сдать. Во время активной стадии «аномалии» гостиницы оказались переполнены. Мне чудом удалось забронировать однокомнатный номер в не самом презентабельном отеле на другом конце города.

Взяв напрокат машину, первым делом поехали по каринины шмотки. Зак ждал в авто, пока мы бегали в гостиницу. Как ни странно, вещи нам отдали сразу и даже не потребовали денег, а то я уже кошелек приготовился доставать. Карина тут же зарылась в недра этой потрепанной жизнью бесколесной пародии на чемодан.

— Нормально, ничего не сперли, — серьезно постановила она. Угу, можно подумать, кому-то так надо твое ношеное белье и безразмерные футболки.

Я подхватил чемодан и направился к парадному входу. Холл был заполнен людьми разной степени нетрезвости — застряв на Прино, каждый расслаблялся, как умел. Сейчас, вероятно, по всему городу такое творится. Оглянувшись на приотставшую женушку, я рассеянно окинул взглядом кучкующийся компаниями народ и периферийным зрением уловил какую-то неправильность в окружающем. Присмотрелся. Нет, все нормально: группа молодых людей обсуждает планы на вечер, громко смеясь, женщина в коротком голубом платье выговаривает кому-то по телефону, мужчина в сером костюме читает лежащие на столах рекламные листки. К нам никто интереса не проявлял.

И все же царапает что-то…

Да, этот мужчина в сером. Как назло он наклонил голову так, что невозможно разглядеть лицо, но его фигура, образ… Я отвернулся, не желая, чтоб он заметил мое внимание, и свободной рукой подхватил Кару под локоть и вытолкнул за дверь.

— Быстрее, к машине.

— Эй, куда ты несешься? — завозмущалась она. — Подожди, я не успеваю.

— Сбавь тон и шевели ногами, — тихо рыкнул я.

— Да что опять стряслось?

— Пока ничего.

Или я зря паникую? Мало ли где я мог того мужика видеть…

Я не оглядывался, но внимательно следил за улицей позади нас в зеркальных окнах кафе по другую сторону дороги. Двери отеля разъехались, и из них показалась фигура в сером, повернула налево и последовала за нами неспешным размеренным шагом.

Значит, не показалось. Кто же это? Никак не получается вспомнить.

Среднее телосложение, средний рост, невыразительное лицо — идеальная внешность для человека не желающего привлекать внимание. Даже в его движениях не выделялось никаких характерных черт. Взгляд буквально соскальзывал с него, не найдя за что зацепиться.

И тут я понял, что уже слышал похожее описание. Более того, видел этого человека, но не вживую, а на записи. Да и там он старался расположиться под таким углом, чтоб камера захватывала только его затылок.

Томас. Шестерка Фредерика Килкени. Помнится, я поклялся глотку ему вырвать за то, что он сотворил с Карой. Я исподтишка оглядел отражение в витрине магазина, пытаясь определить, есть ли при нем оружие. На первый взгляд — нет, но такие, как он, без пистолета не ходят. А у меня пусто — на корабле было несколько стволов, но вынести их из сектора восьмой категории мне бы в любом случае не позволили. Придется отталкиваться от того, что есть.

Машину мы оставили на стоянке за углом. Метров десять пройти осталось, потом повернем за угол и там еще двадцать. Пока сядем, заведемся, выедем… Нет, рискованно. Он слишком близко — успеет нас нагнать и перестрелять.

Лучше использовать эффект неожиданности — повернем за угол, Карина побежит к автомобилю, а я стану сразу за поворотом и постараюсь не позволить ему достать оружие.