Из глубины двора раздался кашель и стук мотора, радостные клики механиков.

Я вошла в этот прохладный, защищенный тентами и манговыми деревьями от солнца дворик (в самом магазине, конечно, только считали деньги и говорили с клиентами). И мои мысли о велосипеде как-то сразу отступили на задний план.

Я просто посмотрю и потрогаю их, сказала себе я.

Ну, и что в нем хорошего, в этом «воксхолл-кадете»? Да, год выпуска – этот, 1931-й. Полностью новый мотор. Предполагается, что он способен сделать мощный рывок, распугивая зазевавшихся кур или собак. Но три тысячи двадцать пять долларов?

А вот еще новинка – «форд-тюдор». Маленький, округлый, этакий небольшой дамский чемоданчик на колесиках. Новинка: неразбиваемое переднее стекло (я постучала в него длинным ногтем). Хрома мало, но много стали. Стальные спицы колес, например. И совсем другая цена – 1680 за спорт-купе.

Трепещущими ноздрями я втянула нежный, еле слышный запах масла и газолина.

А потом решительно потрясла головой.

Что за безумная идея – купить авто на неделю, ну пусть две… сколько я там буду искать этого китайца… Купить – и снова продать? Сюда же? Стоп, а если уговорить хозяев отдать мне авто в аренду?

До этого момента служащие магазина давали мне погулять на свободе, но так вечно не бывает. Китаец с растрепавшейся, когда-то заглаженной на прямой пробор прической уже успел рассмотреть меня, оценить мою одежду до доллара и теперь шептался с другим китайцем – тот, сидя на корточках, орудовал отверткой в двери подержанного «шевроле».

Сидевший отложил свой инструмент и пошел ко мне – без заискивающей улыбки, без поклонов, спокойно, как к равной. Тут я осознала смысл того зрелища, что наблюдала: пока этот китаец, на вид неотличимый от других, в не очень чистой теннисной рубашке, копался в двери и беседовал с напарником, двое других стояли над ними по стойке «смирно». Ага.

– «Воксхолл-турер» или «салун»? – спросил он меня на довольно плохом английском (да, он не был, в отличие от меня, в Кембридже). – Или что-то из более заслуженных и проверенных моделей? «Даймлер»?

– На самом деле я зашла потому, что хотела подобрать себе велосипед на то время, пока нахожусь в вашем городе, – начала объяснять я извиняющимся голосом. – Ездить на авто по центру здесь бессмысленно, и вот… Авто у меня есть, и…

Я остановилась в задумчивости, потому что вспомнила кое-что. «Сайкл энд кэрридж»?

«Джереми, вы уже видели автомеханический бизнес Бок Чуа Чена на вот этой улице, в нескольких домах отсюда? Если накопите на собственное авто – рекомендую. Бок процветает даже в нынешние трудные времена. Отличные подержанные машины тоже есть».

Спасибо, инспектор Робинс.

Бок? Значит, это…

– Я думаю даже, что смогу доезжать на этом велосипеде до дома моего друга, где сейчас живу, – начала расставлять я сети. – Кстати, это не так далеко от Ампанг-роуд, сзади нее. Мы заблудились вчера и остановились, чтобы спросить дорогу у дома на Ампанге – вашего дома, вы ведь господин Бок?

И я взглянула в непроницаемые глаза убийцы – китайского Ромео, который не забыл и не простил ничего.

– Нет, на велосипеде до Ампанга все-таки далековато, – заметил он и потом добавил со странным выражением лица: – Да, это был мой дом. Заблудились и остановились спросить дорогу. Ах, вот как…

Великолепно. Мануэл спросил у охраны на воротах его дома, как проехать на Стоунер, к дому Ричарда. Был бы он на каком-нибудь «форде»… А так даже хозяину, конечно, доложили о таком событии. Настоящая «испано-сюиза» в городе. Через сутки этот человек, если захочет, будет знать как меня зовут и все остальное, если адрес мой он уже знает – Мануэл ведь его назвал. Амалия де Соза, тайный агент, к вашим услугам, Стоунер, дом два. Выполняет абсолютно конфиденциальное задание его превосходительства.

Тем временем Бок – как его там зовут полностью, Бок Чуа Чен? – улыбнулся и занялся своим прямым делом:

– Велосипед. А если так, то давайте согласимся вот на чем. Вот это. Это будет для вас в самый раз.

– Это? Но никогда в жизни… – слабо выговорила я после изумленной паузы.

– Нет, нет, конечно вы правы. То был «ралей». Игрушка, не более того. А вот как насчет того, что стоит рядом с ним? Гораздо более мягкий и послушный вариант. Спокойный. Хотя не надо доверять такому спокойствию. Это ведь «роуял-энфилд».

– Но, господин Бок…

– Подождите, вы еще не все выслушали. К покупке прилагается вот этот человек, его зовут Лим. Он все вам покажет прямо сейчас, покажет и завтра, а потом еще научит нескольким интересным штукам. Будет учить столько, сколько потребуется.

Лим с его прямым пробором черных масляных волос, стоявший неподалеку, смущенно показал зубы, два передних сверкали золотом – это было модно и означало, что китаец добился кое-какого успеха в жизни.

– Мем, – сказал он.

– Заплатите, когда вам будет удобно, – небрежно махнул рукой владелец «Сайкл энд кэрридж». – Четыреста шестьдесят девять долларов, вполне разумно. И почему бы вам не зайти как-нибудь в наш «Ротари-клуб»? Там танцы по пятницам. Всем расам дверь открыта. Можете приехать туда на том самом авто, хочу его посмотреть, а можете – вот… на этом.

Я молчала, полностью сбитая с толку.

«Это» стояло передо мной, чуть наклонившись (держась на какой-то подставке), и отсвечивало хромом. Если же не считать хрома, все остальное было черным и, в общем, страшным. Какой-то могучий широкогрудый зверь – пантера, что ли?

Мотоцикл.

Боже ты мой, сейчас я впервые в жизни оседлаю мотоцикл? Не может быть. Это не жизнь, это лишь сон, сказал бы Тони.

«Что не так в этом городе?» – размышляла я, робко продвигаясь по центральной Ява-стрит на своем черном урчащем звере. Пока что я освоила на нем лишь черепаший шаг, любой велосипедист мог меня обогнать. И они обгоняли, в то время как я размышляла, путая педаль тормоза и газа, о том, что Бок уговорил меня купить, в общем, тоже велосипед, только очень толстый и немножко сумасшедший, живущий какой-то самостоятельной и недоброй жизнью.

Впрочем, сегодня в «Сайкл энд кэрридж» мне предстоял еще один урок обращения с этим безумным велосипедом, вот только для этого требовалось сменить костюм. В этот странный новый век, когда юбка вдруг вернулась к щиколоткам, стало неудобно ездить даже на авто, не говоря об этом двухколесном ужасе.

Центральных улиц тут, похоже, всего три – Ява, Хай-стрит и Кросс-стрит. Но это в той части города, которая за рекой, там, где две рыночные площади, – на одной есть рынок, а на другой нет. На той, где его нет, я привязала своего зверя цепочкой к акации, поколебавшись между двумя вечными сингапурскими конкурентами – «Джоном Литтлом» и «Уайтуэйз». Выбрала последний, из-за знаменитого полукруглого фасада и больших букв названия на соломенных шторах до земли.

И попала внутри в странно густую толпу европейских женщин, обсуждавших чулки искусственного шелка (1 доллар), дамские панталоны – белые, розовые и лиловые, того же шелка, – до колен на резинке (1 доллар) и еще детскую одежду – за тот же доллар. Впрочем, кажется, они больше общались друг с другом.

Продавцы как-то выделили меня из этой толпы, поняв, что тут налицо намерения более серьезные, выдали несколько вариантов желаемого, задернули штору в душной кабинке. Из которой я вышла совсем другим человеком, вызвав некоторую оторопь все тех же европейских женщин. Дополнила свой новый костюм похоронными очками, как у Магды, вышла на улицу с пакетиком из моего прежнего платья, с трепетом обвязанного ленточкой. Ударила ногой по педали, порычала мотором и начала пробираться обратно, за реку, туда, где был какой-то совсем другой Куала-Лумпур.

На улицах было тесно – проезжали или даже выстраивались в очереди весьма потертые и запыленные авто. Что происходит? Откуда эти англичане с характерно загорелыми лицами, чем-то странно похожие на ковбоев с афиш «Колизеума»? Почему я их раньше не видела? Где эти люди были еще вчера?