Литмир - Электронная Библиотека

Тут я начала осматриваться.

Купить «Колизеум»?

Отель был… пожалуй, шоколадным. Темным и очень хорошим деревом был отделан его фасад – и это была прекрасная отделка, с плавными линиями парижского ар-деко. То же дерево внутри, там, где бар, диваны и скамьи, перила лестницы, ограждение галереи над баром. Гладкое, отполированное, с любовью вырезанное дерево. А когда у этого входа загорались большие электрические шары, разгоняя тьму, то шоколадное дерево блестело гордо и маслянисто. В общем, нечто неожиданное для этой скромной улицы.

Но это был маленький, совсем маленький отель. Сонным полднем, когда он не сиял изнутри теплым золотым светом, за стеклом не мелькали фигуры людей, не звучала музыка из пахнущей сладким табачным дымом обеденной залы, вы могли бы просто проскочить мимо него. Потому что когда-то этот отель был китайским домом, типичным домом в два этажа, очень узким. Шириной в несколько шагов.

Точнее, двумя совершенно самостоятельными домами, стоявшими бок о бок. Два узких фасада, над ними второй этаж – два небольших греческих фронтона на два окна каждый.

Поэтому сегодня у отеля было два самостоятельных входа. Левый – когда вы входили в бар, где мы сейчас сидели втроем. Бар как таковой был и стойкой портье, со шкафом для ключей, все то же роскошное шоколадное дерево.

И отдельно – правый вход, прямо в обеденную залу с небольшой эстрадой для оркестра. Между этими двумя почти одинаковыми по площади залами был пробит от пола до потолка широкий квадрат, украшенный тяжелыми золотыми портьерами. В итоге получилось что-то очень странное, два зала рядом – не разберешь сразу, какое отношение они имеют друг к другу. Два заведения или одно.

Ну, а в глубину китайские дома бывают довольно большими, и поэтому наверху, на втором этаже, коридор с комнатами явно уходил вглубь, под девяносто градусов к улице, ярдов на тридцать – сорок.

Но там, наверху, я еще не была. А вот здесь, внизу, было просто уютно, у бара всегда была толпа, здесь пили, общались, веселились, заходили с улицы люди всех рас. И в комнатах жили все подряд, от колониальных британских чиновников из Сингапура до торговцев сомнительными коврами из Кашмира. Ну, а когда по зале справа начинала плыть музыка, ах, музыка, женский смех, постукивание каблуков, – то наверняка тут становилось просто прекрасно… По этой причине, собственно, я и выбрала «Колизеум» для своих целей: отель в нескольких шагах от зеленого пространства поля для парадов, окруженного мавританскими аркадами административных зданий, то есть от самого центра. Место встреч британских плантаторов, чиновников, китайских коммерсантов, тамильских адвокатов или докторов. А когда из расположенного бок о бок синема – тоже «Колизеум», да еще и принадлежавшего тому же хозяину, – выходила толпа, то тут становилось и совсем шумно.

– В любом случае, господин Робинс, – оживленно склонилась я к нему (ему нравится мой профиль и тонкие пальцы, как это мило!), – я не куплю вашу штаб-квартиру, даже если бы она продавалась. Можете считать меня совсем своей. Амалия де Соза, потертая полицейская собака. Или – тертая? Это португальский, который всегда сидит в моей голове…

– Никогда не видел полицейских собак в шелковых чулках, – вдруг совершенно отчетливо выговорил Джереми. Браво, браво – у него хорошее зрение!

– Третьего коктейля не будет, – изрек господин Робинс приговор своему напарнику. – Эти добавки змеиного вина – они производят замечательное действие.

Джереми напряженно замолчал.

– Лучше всего управляется со змеиными добавками бармен в Селангор-клубе, конечно – он даже чересчур щедр с ними, – продолжал Робинс. – Что с вами, Джереми, – вам не нравится этот пряный оттенок, который дает вино из хайнаньской кобры?

– Мне больше нравится бамбуковая змея из Циндао, – заметила я. – Кстати, очень стимулирующе действует на мужчин… Вы же прошлись тут по китайским аптекам, Джереми, и видели эти темные бутыли со змеей внутри? Все предельно просто, берется почти чистый спирт с разными лечебными травами, в нем топится живая змея, обязательно ядовитая. Лекарство от многих болезней.

– Не беспокойтесь, госпожа де Соза, – сказал мне Робинс шепотом, но подозрительно громким. – Если что, то мы пересядем – а бой все здесь, на полу, вытрет. Итак, пока он приходит в себя, хочу вам сказать, что не верю в агентов-одиночек. Сейчас я напишу вам свой телефон в офисе. На коктейли я прихожу обычно сюда. Ужинаю – сейчас напишу пару-тройку мест. А вот это телефон моего скромного бунгало, – тут голос господина Робинса продемонстрировал тень сомнения. – Ну, и вообще, я буду за вами на всякий случай присматривать. Что нетрудно – о перемещениях леди в таком, как у вас, платье и в таком автомобиле обычно знает весь город. Он ведь невелик – Ява-стрит, Центральный рынок, Петалин-стрит с переулками… тут у нас все быстро.

– А если так, – сказала я, – как мог у вас пропасть без следа человек? Я боюсь, что мне придется не раз обращаться к вам за советом. Я слишком хорошо знаю свой город, чтобы не понимать, что значит быть местным.

– У нас вообще не пропадают люди, – пожал плечами господин Робинс. – Хотя… какой расы этот ваш исчезнувший?

– Китаец, – сообщила я, постаравшись обойтись без подробностей.

Господин Робинс посмотрел на меня с задумчивостью.

– А это другое дело – я-то думал, что мы говорим об англичанине. Китаец – посложнее. Если бы это был местный китаец, я бы сказал, что он всплывет скоро в каком-нибудь водоеме с шестьюдесятью колотыми ранами. Но мне вспоминается что-то совсем недавнее, и если вам нужен вот этот китаец… Которого уже кое-кто искал…

– Теперь попробую его поискать я, и у меня просьба – не говорите пока тем, кто это уже делал, может быть, у меня лучше получится…

– А зачем они тогда передали вам вот этот предмет дамского туалета из вороненой стали? В общем, я тут не зря провел уже почти два десятилетия и действительно поостерегусь рассказывать всем обо всем. Но китайский мир в этих краях своеобразен, весьма своеобразен… Джереми, – повернулся к нему Робинс, и глаза его снова загорелись ехидным огнем. – Ну-ка послушайте – если вы хотите стать достойным полицейским в Малайе, конечно. Потому что здесь преступления не всегда те, что в Лондоне. Вы уже видели автомеханический бизнес Бок Чуа Чена на вот этой улице, в нескольких домах отсюда?

Потное и чуть побледневшее после разговоров о змеях лицо Джереми приобрело мученическое выражение. От него хотели слишком многого. Бок? Чуа Чен? Это какая-то подозрительная еда, типа собачатины или змеятины, или местный танец?

– Понятно… если накопите на собственное авто – рекомендую. Бок процветает даже в нынешние трудные времена. Отличные подержанные машины тоже есть. Но когда-то он был очень бедным китайским мальчишкой, который был влюблен в девушку из богатой семьи. Папа ее жил на Ампанге – а это здесь предел мечтаний – и имел другие виды на брак любимой дочери. Что-то династическое, что ли. Та сопротивлялась, а потом… умерла от чего-то, бедняжка. Боюсь, что это было самоубийство. Мальчик Бок отнюдь не Ромео, он кончать с собой не стал, но не забыл и не простил. И вот он стал богатеньким молодым китайцем – тогда еще нынешнее несчастье не началось и даже не казалось возможным – и что же он сделал? Он купил участок земли на том же Ампанге, прямо напротив бунгало папы своей мертвой невесты. И выстроил там небольшой дворец. С тяжелыми колоннами, фронтоном, террасой. Лазурный Берег, и только… В два высоких этажа. Повторяю – прямо напротив дома своего обидчика, без всякого отступа влево или вправо и на три ярда выше его. И вселился туда. То есть перекрыл своему соседу напротив все линии фэншуя, которые там имелись. Что тому оставалось? Уехать из дома – потерять лицо. Продолжать жить – с наглухо заблокированными линиями силы и линиями жизни? И ведь понятно, что дом теперь не продать. В общем, деловые партнеры начали обходить его стороной. Потому что все знали: оставалось гордому отцу, к сожалению, только одно – дождаться конца. Он еще жив, но с постели уже не встает. А у Бока покупают авто с особым уважением. Будете ехать в свое бунгало, Джереми, заверните на Ампанг, это вам минуты три лишних. Дом Бока, на мой взгляд, самое замечательное строение во всем городе. Орудие медленного зверского убийства, о котором все вокруг знают, но ничего не могут сделать. Единственного в истории убийства с помощью не пули или яда, а фэншуя. И это, в отличие от змеиного коктейля, чистая правда, – назидательно добавил Робинс.

2
{"b":"179908","o":1}