Всю вторую половину дня он наблюдал за тем, как Луи смотрит на сестру: словно она – видение, и стоит отвести от нее взгляд, как она исчезнет; наблюдал, как брат кладет руку на плечо Линне, стоя у нее за спиной; как комментирует любое изменение выражения ее лица, каждый малейший знак.

Луи замечает все, что касается Линны. И как только она может находиться рядом с ним?

Однако не похоже, что Луи видит в Джо соперника или хотя бы считает, что тот представляет собой опасность для сестры, – вот что удивительно. Учитывая то, сколь малого Джо добился в жизни, он отнюдь не идеальный партнер для кого бы то ни было, тем более для представительницы такой богатой семьи, как семья де Ну.

Тем не менее Линна не просто спит с ним. Судя по всему, она нуждается в нем, дорожит им. За что ему такое счастье?

Джо зарывается лицом в ее волосы, пьянеет от их мягкого прикосновения, от аромата ее духов. Какой бы жертвы она от него ни потребовала – даже если она захочет, чтобы он до конца своих дней жил, замурованный в этих стенах, – любая жертва будет оправданной.

Не очень-то приятная мысль. Неудивительно, что он никак не может уснуть.

Снизу доносится музыка. Очевидно, и Луи не спится. Джо вспоминает, сколько раз Луи пытался поговорить с ним, но всегда вмешивалась Линна. Вот подходящий момент встретиться с ним с глазу на глаз, думает Джо и осторожно отодвигается от Линны. Она не просыпается, и он, натянув брюки, выходит.

В коридоре темно, слабый свет, освещающий дорогу до лестницы, исходит откуда-то снизу и отражается в большом, от пола до потолка, вращающемся на бронзовых креплениях зеркале. Джо шагает по коридору, но, очутившись на лестнице, замечает какое-то движение там, где находятся комнаты Луи и Линны.

– Здесь кто-нибудь есть? – спрашивает он.

– Это вы? – доносится снизу голос Луи. – Спускайтесь.

Прежде чем спуститься, Джо проверяет коридор. Двери закрыты. «Наверное, это просто тени, – думает он. – Я уже пугаюсь даже чертовых теней. Вот что делает со мной этот дом».

Он спускается – быть может, излишне поспешно – туда, где ждет его Луи.

Луи переоделся в красный махровый халат и шлепанцы. Он направляется к бару и приносит Джо стакан. Он не спрашивает, чего хочет Джо, не интересуется даже, хочет ли гость вообще пить, просто вручает ему стакан какого-то напитка со льдом.

Это оказывается странный травяной настой с медом и бурбоном, который жжет горло и желудок. Джо делает еще один больший глоток.

– Сестра спит? – спрашивает Луи.

Джо кивает.

– Отлично. Все эти дни она очень плохо спала.

– Тогда почему она не знает, что провела здесь три дня? – спрашивает Джо, не умея скрыть свой гнев.

– Она плохо спала. Ее мучили кошмары, ужасные кошмары. Она бредила. Однажды, когда я попытался разбудить ее, она сделала вот это. – Он отгибает ворот халата и показывает красные царапины на груди. – Вы уверены, что сможете обеспечить ей должный уход?

– Она хочет, чтобы я ухаживал за ней. – Джо делает еще один глоток и протягивает стакан, чтобы Луи налил ему снова. Черт, приятный вкус, самый приятный из напитков, какие он выпил за последние годы.

Похоже, Луи понимает, что проиграл. Он хмурится и говорит:

– Конечно, хочет. Так и должно быть: женщина и ее любовник… – Он делает паузу, как бы демонстрируя капитуляцию, потом добавляет: – Я могу организовать помощь. Вам ведь придется время от времени отлучаться.

– Благодарю, но это понадобится не раньше, чем Линна поправится. – «И когда я увезу ее отсюда подальше и сам пойму, что у нее за галлюцинации», – добавляет он мысленно.

Часы на каминной полке бьют полночь, эхом отзываясь в пустом доме. Вслушиваясь в наступившую вслед за этим тишину, Джо вдруг понимает, что между моментом его прихода и настоящим моментом что-то изменилось: перестала звучать музыка. Он не заметил, когда это произошло.

– Уже поздно. Удивительно, что мы еще не валимся с ног от усталости, – говорит Луи.

На самом деле Джо именно «валится с ног» – алкоголь ударил ему в голову. Он бормочет что-то насчет позднего часа и уходит, споткнувшись на лестнице.

Когда он добирается до верхней ступеньки, музыка начинает звучать снова. Странное смешение звуков – барабаны, диссонирующие созвучия и высокий голос, перекрывающий их. Песня без ритма и смысла, такая тихая, что кажется, будто звучит она внутри его самого.

Опять тени, тени, которые шныряют вокруг него, словно кошки. А посередине – кромешная тьма, более беспросветная, чем сон без сновидений.

Он хочет позвать Луи, но гордость не позволяет. Что бы он ни чувствовал, что бы ни видел, это все из-за алкоголя, усталости и непостижимых страхов Линны.

Еще несколько шагов, всего несколько шагов сквозь эту черноту – и он окажется в комнате, с Линной. Подбадривая себя этой мыслью, Джо уверенно шагает вперед.

Шаг. Второй. Третий.

В зеркале мелькает отражение. Это должно было бы быть его отражение, но Джо почему-то видит покойного старика – Анри де Ну. Только более молодого. Сильного. Рассерженного.

Видение растворяется, и Джо не может сказать, сколько времени оно длилось. Несколько минут? Часов? Дней? Он лишь чувствует, что сердце его колотится, дыхание участилось и ноги стали тяжелыми и ватными, словно они, как и все его чувства, проваливаются в сон.

Неужели он сейчас упадет? Может, это и правда всего лишь сон?

Последняя утешительная мысль испаряется, он больше ничего не чувствует.

Линна просыпается от того, что дверь в ее спальню открывается, и видит скрытую тенью фигуру в дверном проеме.

– Джо?! – окликает она.

Фигура молча направляется к ней.

Линна зажигает свет и, зажмурившись на миг, спрашивает:

– Джо, Луи что, напоил тебя?

Джо смотрит на нее широко открытыми глазами с выражением, какого она никогда прежде не видела на лице своего любовника, но оно слишком хорошо знакомо ей и вызывает жуткий страх.

Она мгновенно стряхивает с себя сон, глаза слезятся от света. Ей не требуется много времени, чтобы понять причину страха. Линна замирает на месте, как тогда, когда была маленькой девочкой и думала, что неподвижность сделает ее невидимой.

Ее страх только возбуждал папу. Он набрасывался на нее, и то, что следовало дальше – удовольствие или боль, – зависело только от его прихоти. Непредсказуемость – самое страшное, что было в Анри де Ну.

В течение нескольких лет на долю Линны выпадали даже минуты удовольствия, и стыд, который приходил вслед за этим, делал ее заложницей отца надежнее, чем страх.

Ей удается разлепить губы.

– Джо, гони его из себя, – говорит она.

Он не слышит. Одной рукой хватает ее за запястье и сжимает так, что кажется, оно вот-вот сломается, другой – рвет лиф ее рубашки.

Никогда в жизни Джо не смотрел на нее с такой отвратительной похотью. Он никогда не причинял ей боли.

Она колеблется: не позвать ли Луи? – но отвергает эту мысль. Мобилизовав всю свою внутреннюю энергию, Линна кладет ладонь на лоб Джо и начинает окликать его по имени.

Он хватает ее грудь и больно сжимает, но не пытается сбросить ее руку со лба. Уверенная в том, что приняла правильное решение, Линна заставляет себя успокоиться и продолжает повторять его имя, несмотря на то что дух, вселившийся в ее любовника, проводит рукой по ее животу и грубо раздвигает ей ноги, пытаясь вызвать ответную реакцию.

Если она отнимет руку от лба Джо, призрак отца восторжествует. Не обращая внимания на боль, Линна уворачивается от его поцелуя и молит:

– Джо… борись с ним, гони его! Джо…

Она повторяет это раз десять, прежде чем замечает проблеск понимания в его глазах. Тогда окрепшим голосом она произносит:

– Дух, покинь это тело! Я приказываю!

Кажется, что ладонь, лежащая на его лбу, вытягивает безумие из его мозга. Джо моргает и падает, ударившись о край кровати. Комкая разорванную ткань, он смотрит на Линну снизу вверх, замечает царапину на ее щеке, слезы, льющиеся из ее глаз. По его лицу Линна видит, как мучительно он старается сообразить, что же произошло за те несколько минут, которые полностью выпали из его памяти.