Обычно, если сюжет новой книги оказывался захватывающим, она делала копию и пересылала ее подруге в Висконсин. Это гарантировало, что никакие бедствия, включая пожар или потоп, не погубят ее работу. Вероятно, чуть позже, подумала она, с историей Линны и Джо Моргана нужно будет поступить именно так.

Прежде чем сесть за стол, Хейли проделала упражнение, которому ее научила Селеста. Аромат трав, находящихся в мешочке-амулете, – пряный и мускусный – оживил воспоминания о снах. Приблизительно час ушел на то, чтобы полностью слиться со своими персонажами. Слова лились потоком, и ее нисколько не удивило, что, воплотившись в Моргана, она снова испытала возбуждение.

– Линна, – прошептала Хейли, прочитав написанное, и – что было вовсе на нее не похоже – не изменила ни одного слова.

Следующий час она провела за чтением газетных статей, касающихся того убийства, желая удостовериться, что при первом, беглом, чтении она не упустила ничего важного.

Хейли сидела на балконе, нежась в последних теплых лучах заходящего солнца, когда – через полчаса после назначенного срока – из-за угла появилась Селеста. Оделась она, как всегда, так, чтобы обратить на себя внимание: на ней было широкое желтое шелковое платье и в тон ему – тюрбан. К ней подошел кто-то из пламенных адептов и стал на ходу о чем-то взволнованно рассказывать. Селеста шествовала безмятежно и величественно, полностью уверенная в своей магической власти. Хейли услышала, как она сказала:

– Мне нужно идти. – Вдруг Селеста схватила руку своего спутника обеими ладонями. – Делайте то, что я советую, и все станет по-прежнему, – произнесла она тоном, не допускающим возражений, и в следующий миг скрылась за дверью.

На пороге комнаты Хейли Селеста повела носом:

– Здесь пахнет плесенью. Нет, это нечто большее, чем просто сырость. Мне это не нравится.

Застарелый запах крови, подумала Хейли.

– Вот эта стена. – Она указала на рисунок.

Селеста изучала его с обычным спокойным интересом, а потом предельно просто объяснила его смысл:

– Змея – это, разумеется, зомби – символ Бога и непобедимости добра. Близнецы – знак силы. Здесь их не так часто встретишь, но на Таити они повсюду. Огромные фаллосы мальчиков – знак особой силы. Все ведь хотят сильных мальчиков, не правда ли? – Селеста приподняла бровь, подчеркивая двусмысленность сказанного.

– А подпись? – спросила Хейли.

– Я не уверена. – Селеста продолжала смотреть на рисунок, стараясь охватить его в целом, не отвлекаясь на детали. – Думаю, это мольба, но требовательный тон, в котором она выражена, пристал только жрице. – Она повернулась к Хейли и только теперь заметила копии статей, разложенные на столе. Замолчав, она несколько мгновений рассматривала фотографию Линны. – Я хотела спросить, кто автор этого рисунка, но теперь, кажется, знаю.

– Я не уверена, что это Линна де Ну.

– Она умерла здесь. Тут жил он. Теперь я припоминаю. Удивительно, как мозг блокирует неприятную информацию, – сказала Селеста.

Хейли приготовилась было пересказать историю, которую ей поведал Берлин, но Селеста ничего не спрашивала. Вместо этого она подошла к французскому окну, ведущему на балкон, отогнула край ковра и стала изучать пол под ним. Увидев, что пол мокрый, она покачала головой.

– Грозы налетают здесь так неожиданно, – объяснила Хейли.

Селеста нетерпеливо кивнула, вернулась к входной двери и, выйдя в холл, подняла ковер там. Послюнив палец, она провела им по пыльному полу, попробовала пыль на вкус, затем подошла к раковине, вымыла руку и вытерла посудным полотенцем.

– Вот все, что я могу сказать вам об этой комнате. Теперь мы можем поужинать и вы расскажете мне, почему какой-то рисунок и давнее убийство вас так завораживают.

Хейли сгребла исписанные странички и поспешила за Селестой вниз.

Как обычно, когда его ресторан посещала какая-нибудь местная знаменитость, Фрэнк Берлин порхал вокруг Селесты и громко повторял ее имя, ведя их через переполненный зал к заранее заказанному укромному столику. После изучения меню Селеста согласилась распить бутылочку вина на двоих и снова сосредоточилась на Хейли. Жрица задала вопрос, которого Хейли ждала:

– Если бы полицейские увидели эти рисунки, они догадались бы, что трагедия Линны – нечто большее, чем убийство из-за страсти, и посоветовались бы со мной или с кем-нибудь вроде меня. Как были спрятаны рисунки?

Хейли объяснила, что они были прикрыты обоями, причем сделала это таким деловым тоном, каким ни с кем другим говорить не могла.

Когда она уже заканчивала рассказ, появился Фрэнк Берлин с тарелками дымящихся крабов и чесночного масла. Ставя тарелки на стол, он услышал ее последние слова.

– Она ведь показывала вам свою стену, правда? – спросила его Селеста.

– Да, показывала, – ответил он и, робея под проницательным взглядом Селесты, нервно добавил: – Когда рисуешь на стене картинки-заклинания, чтобы отпугнуть змей, в то время как кто-то лежит рядом с тобой в постели, это до добра не доводит.

Селеста кивнула, взяла нож и одним быстрым движением вскрыла крабий панцирь.

– Если я вам понадоблюсь, позовите, – сказал Фрэнк, обращаясь к Хейли, и переключил внимание на другой столик, за которым какая-то старуха разглагольствовала о достоинствах его похлебки из моллюсков с крупой.

Стараясь не замечать монотонного гудения его голоса, Хейли описала свои сны, их ужасающую реальность.

Им пришлось прерваться, чтобы насладиться сомом, приготовленным на пару, с травами и пряностями, с гарниром из желтого риса и красных бобов. Когда с едой было покончено и Хейли протянула Селесте исписанные странички, руки у нее дрожали.

– Я никогда никому не даю читать сырую рукопись, но здесь не хочу ничего исправлять. Я боялась… – Хейли запнулась. То, во что ей нужно было теперь поверить, противоречило всему, что было для нее прежде неоспоримо.

– Вы боялись, что писательское мастерство исказит ваше видение. Понимаю. Это разумно, – кивнула Селеста и начала читать.

Хейли попыталась было кое-что комментировать, но была остановлена величественным жестом прекрасной руки Селесты.

– Я знала Линну де Ну, – сказала жрица, закончив чтение. – Она часто заходила ко мне в магазин, чтобы купить кое-какие травы или просто полистать книги. Она много знала и, насколько мне известно, участвовала в ритуальных действах здесь, в городе. Род де Ну связан с Гаити, этим, полагаю, объяснялся ее интерес к таинствам вуду. – Она вернула рукопись Хейли. – Я помню, как она выглядела, как двигалась. Ваше описание полностью соответствует моим впечатлениям.

– Но как это могло случиться?

– Как? – Селеста рассмеялась низким грудным смехом.

Молодая женщина за соседним столиком, проследив за взглядом своего спутника, посмотрела на Селесту через плечо долгим и гораздо более враждебным взглядом, чем допускают приличия. Как и Линна, Селеста привлекала к себе внимание. В отличие от Хейли ей, похоже, это нравилось.

– У каждой религии есть свое объяснение происходящему, – продолжила Селеста. – На самом деле вы хотите знать, почему это случилось именно с вами.

– Ну, допустим. Так скажите же мне это.

– Духи лоа способны завладевать душами мужчин и женщин, потому что обладают невероятной силой. Духи умерших не так могущественны. Но в те моменты, когда ваша защита ослаблена, – например, во сне, – они способны проникать в вас и уносить в свое прошлое. Такова природа вещих снов и того, что люди называют дежа-вю, а также ночных кошмаров, которые воплощаются в реальные трагедии. Я приду завтра, освящу вашу комнату, как это сделала она, и дам вам новый защитный амулет.

– Нет! – воскликнула Хейли, но, поняв, что своим отказом может оскорбить Селесту, поспешно добавила: – Если это просто духи, которые посещают меня во сне, я хочу, чтобы они приходили и впредь.

– Я не имела в виду духи Линны и ее любовника. Меня тревожит зло, которое пыталась отвести Линна.

– Если я замечу хоть какие-то признаки того, что мне нужна помощь, тут же пошлю за вами. Но в настоящее время я… – Хейли замолчала, она не могла найти нужных слов. – Я не хочу нарушать равновесие.