- Да ты чо, Димыч! - перебивала его Марина, - на телевидении-то мно-ого зарабатывают! Ты не говори, если не знаешь! - а затем, повернувшись ко мне, спрашивала уже с совсем иной интонацией:

 - Вот слушай... Скажи... А вот в Иркутске есть такая "Стратосфе-ера" - название ночного клуба Марина произнесла мечтательно, растягивая малопонятное слово, - вот ты там был, в этой "Стратосфере"?...

 Когда я ответил, что да, мол, несколько раз бывал я в ночном клубе "Стратосфера" по работе, и что я - не любитель ночных клубов, и по своей воле вряд-ли бы пошёл туда, мои акции сразу же взлетели вверх: как мне потом объяснила жена, с этого момента для Марины я стал не просто "городским", но Человеком, Который Был В "Стратосфере".

 ...Уже давно стемнело, и нам пора была отправляться восвояси. Вся честная компания стала уговаривать нас остаться ночевать на корабле, говоря, что здесь полно свободных кают, и даже обещая выдать нам постельное бельё, но мы вежливо отказались. Тогда Димка объявил, что доставит нас к месту нашего постоянного базирования на мотоцикле. Все остальные объявили, что тоже поедут нас провожать - тем более, что у них заканчивались запасы спирта, а пополнить их можно было только в деревне.

 Если бы мы с Машей были более внимательны, то мы бы ещё утром обратили бы внимание на то, что из себя представляют мотоциклы деревенских жителей. И ни за что бы не согласились на ночное мотопутешествие по здешним просёлкам. Но мы вовремя не обратили внимания на конструкционные особенности местных мотоциклов, и в Димкином предложении никакого подвоха не углядели. И то, что все остальные тоже собираются ехать провожать нас, тоже не насторожило нас. И мы согласились...

 Для начала, просто опишу, что представлял из себя этот рыдван. Димка вывел его откуда-то из темноты, из прибрежных кустов - и мы увидели, НА ЧЁМ нам предстоит сейчас добираться до деревни. Это был старый, совецкого ещё производства, "Урал", знавший лучшие времена: когда-то у него была коляска - но к тому времени, когда мы увидели это чудо, никакой коляски у трудяги-мотоцикла уже не было. Вместо коляски - вернее, на том месте, где она должна была находиться - была оборудована какая-то площадка из досок, к которой были приделаны бортики: внешне конструкция более всего напоминала укороченный гробик без верхней крышки. Внутри этого гробика стоял деревянный стул казённого вида, прикрученный к платформе верёвками. Но этого мало: вопреки моим ожиданиям, Шурик оказался "безлошадным" - а это означало только одно: ехать на димкином транспорте нам предстояло ВШЕСТЕРОМ. Вернее, даже всемером - включая сюда и собаку Колбасу.

 И мы поехали! Расположились мы так: Димка - на водительском месте, за ним - Марина и вторая девушка; на стул села моя Маша, я расположился у неё в ногах, а у меня в ногах заняла место Колбаса. Шурик же пристроился на запятках - он просто стоял на заднем краю этой платформы, держась руками за спинку стула. Старый "Урал" взревел двигателем, и рванул с места.

- орал радостный Димка, вцепившись в руль:

 - слова этой глупой детской песенки, которую я в последний раз слышал, кажется в классе первом или втором, перекрывали рёв мотоцикла.

 - подпевал с запяток Шурик.

 Никогда не думал, что уже во взрослой жизни услышу эти детские куплеты: мне казалось, что они навсегда уже остались где-то там, в семидесятых годах прошлого столетия. А вот, поди ж ты! - живы эти песни в народе, живы!...

 ...В том, что мы целыми и невредимыми добрались до ночного посёлка, я вижу, исключительно, Божий Промысел: все объективные законы физики были за то, чтобы нас выкинуло из этой колымаги ещё на полпути. Но мы добрались - и ничем иным, кроме, как Чудом Божьим, объяснить этот факт я не могу. Правда, на улицу Горную, на которой мы жили, заехать удалось далеко не сразу: дело в том, что улица Горная не зря получила своё название, и уклон горы здесь составляет сорок пять градусов - поэтому-то Димкин мотоцикл, раз за разом, скатывался обратно. Но ничего: с четвёртой или пятой попытки мы, всё-таки, заехали на горку.

 Долго прощались у калитки. Димка пообещал, что найдёт у себя в сарае и притащит мне старый керосиновый корабельный фонарь. И, действительно, через два или три дня, выпустив утром Колбасу по её собачьим делам, мы обнаружили висящий на штакетнике старинный керосиновый фонарь - только не корабельный, а железнодорожный. Но это уже мелочи.

 Ну, а теперь - самое время рассказать о том, как за дни нашего недолгого пребывания в посёлке Порт-Байкал наша собака приобрела необычайную популярность у местных жителей и нанесла некоторый урон местному сельскому хозяйству. В самом начале этого рассказа я уже говорил, что в первый же день нашего пребывания в посёлке Колбаса задавила курёнка. Так вот, этот курёнок был первым, но не единственным.

 Следующую добытую ей птицу Колбаса принесла наутро после наших посиделок в капитанской каюте списанного корабля. И опять это был тощий цыплёнок - и я опять имел не очень-то приятный разговор с туземной женщиной, которой мне пришлось заплатить сотню. На следующее утро был ещё один курёнок - и история повторилась с точностью до ста рублей. Что делать? - у Колбасы национальность охотничья, курцхаары выведены именно для охоты на дичь - а раз уж от хозяина не дождёшься никакой охоты, собака сама решила выйти на промысел: кто-то же должен позаботиться о пропитании этих дураков-хозяев, верно? Вот Колбаса и озаботилась - тем более, что глупой дичи в посёлке - пруд пруди!

 ...Где-то, на четвёртый день мы увидели возле калитки очередную поселянку:

 - Ваша собака, - заорала баба, едва мы вышли из своего домика, - задавила у меня курицу!

 - Когда это произошло? - спрашивает Маша.

 - Дык, сёдьни утром и задавила! - не моргнув глазом, сообщает наша собеседница. Это была уже откровенная ложь, наглая и циничная: дело в том, что, подсчитав, во сколько нам ежедневно обходятся охотничьи инстинкты нашей собаки, мы приняли решение больше не отпускать её в утренние набеги на курятники, а выгуливать красавицу на поводке - как в городе. Но баба, стоявшая у калитки, об этом, конечно же, не знала.

 - А где, - спрашивает жена, - эта курица?

 - Дык, нету! Она ж её сожрала!

 - Ну, - отвечает Маша, - на "нет" и суда нет! Извиняйте!

 - То ись, как это? - заверещала бабёнка, - а деньги кто платить будет? Это чо ж такое-то, а?! Я мужу скажу - он вашу собаку стрелИт!

 - Пусть только попробует! - вмешиваюсь в разговор я, - имей в виду, тётя: если с собакой что-нибудь случится, то я и тебя, и твоего мужа лет на пять посажу - за уничтожение собаки особо редкой породы и за посягательство на частную собственность. И вообще, шла бы ты домой, Пенелопа...

 - Ишь! Городские, культу-урные - а матерятся!... - обиженно заскулила селянка, и засеменила прочь. Она поняла, что её хитрая авантюра по выжиманию из городских лохов дармовой денежки разоблачена. Когда за завтраком мы рассказали об этом нашей хозяйке Наталье Николавне, она лишь рассмеялась: