Весь этот мысленный водопад в голове Шумилова не успел ещё оформиться в какое — то окончательное решение как к его столу подсел здоровенный как медведь краснолицый мужчина в драной цигейке. Весом он был далеко за центнер, а ростом, пожалуй, на голову выше Алексея. Круглое лицо его, на котором терялись маленькие глазёнки и непропорциональный мелкий нос пуговкой, было изрыто следами давних фурункулов и производило на редкость отталкивающее впечатление. Шумилову хватило одного взгляда на этого человека, чтобы понять, кто перед ним.
— Дементий, ты чего тут комедию ломаешь? — раздосадованно проговорил Алексей Иванович, — Я вопросы серьёзные решаю, а ты меня заставляешь время терять.
— Я вас, ваше благородие, время терять не заставляю. Вы по своему почину меня искали, уж извиняйте, коли мои планы с вашими не совпадали… хех! — Дементий ухмыльнулся, чрезвычайно довольный своим ответом, — Я вижу вы шнапсиком брезговаете. Дык, может, я выпью, вы не станене возражать? Здеся шнапсик не самый худший, бывает и хужее…
— Ну, пей.
Мужик налил стакан, опрокинул его в пасть, полную гнилых зубов, сразу же налил второй.
— Уж извеняйте, ваше благородие, трубы горят… хех! — Дементий снова хохотнул. Впечатление он производил на редкость отталкивающее, — Дык что там за коммерЦиские вопросы у вас к Дементию?
— Хочу, чтоб ты мне назвал кого и куда ты подвозил в день, который я тебе назову. За это я дам тебе денег — «красненькую» — и обещаю, что никому не расскажу о том, от кого узнал то, что ты мне скажешь.
— Так вот, да? — Дементий оглянулся вокруг себя, — А что за день?
— Двадцать седьмое августа…
— Хех, вашбродь, ну Вы даёте! Откель я вспомню! Я не помню, что вчерась делал!
— Вот такой, значит, у тебя разговор… Десятка, значит, для такого богатыря — не деньги…
— Дык десятка! Што такое десятка? Кабы четвертной отвалился — я бы подумал…
— Ах ты… — Шумилову потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не назвать собеседника так, как назвать следовало, — умница какой. Скажу тебе, Дементий, для справки, что речь идёт о деле с убийством. И там ты можешь засветиться как свидетель, со всеми вытекающими отсюда последствиями: приглашениями в полицию, к помощнику прокурора, потом в суд. А можешь не засветиться. Поэтому мы либо полюбовно с тобой решаем этот вопрос, либо мы его решаем в полиции. Вопросы по тексту имеются?
— Да ладно, ладно, — Дементий оглянулся по сторонам, — Давайте сие заведение оставим, мне не резон тут долго сидеть. Человечек может объявиться, с которым мне сталкиваться неохота.
— И куда пойдём? — с усмешкой поинтересовался Шумилов. Он понял всю игру краснорожего Дементия — благо она была на редкость топорна — и решил ему подыграть. Другого пути добиться от этого человека сотрудничества Шумилов сейчас не видел.
— Да тута во дворе по Безымянному есть тихий такой закуток: чайная Прокофьича зовётся. Пойдёмте туда, — предложил Дементий.
— Ну пойдём, — согласился Шумилов, — веди.
Все эти незатейливые бандитские приёмы с отходом за угол были известны со времён сотворения мира. Можно было бы дунуть в полицейский свисток, и через пару минут тут бы оказался квартальный надзиратель, но тогда бы Шумилов никогда не достиг цели, ради которой оказался в этой клоаке. Поэтому он решил сыграть в предложенную ему игру, благо знал её правила, о чём красномордый Дементий, конечно же, не догадывался. Шумилову не то чтобы нравилось драться или бить людей (вовсе нет, он был очень тихим и мирным человеком в обычной обстановке), но при известных обстоятельствах он впадал прямо — таки в неконтролируемую ярость. Сказывалась, видимо, горячая казачья кровь, тот самый темперамент, что толкал его отца чуть ли не до 45 лет выходить на масленницу биться «на кулачках» с соседскими мужиками. При этом ни дворянское достоинство, ни прежние воинские заслуги вовсе не препятствовало известному на весь Дон коннозаводчику разгонять кровь добрыми тумаками. Да и не он один баловался на Дону такими потехами. Во всяком случае, дворянские детки, с которыми Алексей Шумилов учился в ростовской гимназии, с удовольствием выходили «метелить» сынков купеческих из коммерческого училища через квартал. Те в долгу не оставались, поскольку были прямыми потомками точно таких же служивых казаков, а потому гимназистам тоже перепадало изрядно. Шумилов как никто другой знал, что человек может спать в шелку и читать французские журналы, играть в бильярд и курить кальян, но в известные моменты жизни, связанные с риском, вся эта воспитанная утотчённость может слетать даже с самого благородного дворянина и тогда в полной мере проявляет себя дремлющий темперамент. Если, конечно, есть чему проявляться, ибо надо иметь соответствующую природную закваску для того, чтобы сворачивать челюсти и крошить чужие зубы…
Шумилов с Дементием двинулись по Безымянному переулку прочь от Лиговского проспекта, миновали пару домов, прошли под арку и очутились в каком — то убогом дворе с полуразвалившимся нежилым флигелем, отгороженным забором и канавой поперёк. Дементий шёл впереди и дружелюбно о чём — то бубнил, Шумилов тащился сзади, не забывая оглядываться и озираться по сторонам. Ничего подозрительного он не замечал; если откуда и должны были подвалить дружки красномордого, то только не со спины.
Продвигаясь вдоль забора, Дементий оглянулся пару раз на Алексея и вдруг, подняв перед собой согнутую руку, сноровисто крутанулся вокруг своей оси. Своим локтём он явно метил в голову Шумилову и этот удар, сокрушительный сам по себе, непременно отбросил бы Алексея на забор, да только тот оказался готов к подобным телодвижениям. Он нырнул под руку — благо с его ростом это было несложно сделать — и упал на колено, левая рука рванула с пояса кастет и взлетела вверх, подобно поршню паровой машины. Кулак с зажатым двухфунтовым кастетом воткнулся в самые мудя Дементия и даже будь на том штаны из кровельного железа, они бы не спасли его от этого безжалостного удара. Здоровенный мужик взвыл нечеловеческим голосом и повалился на Шумилова точно подрубленное дерево, при этом пряжка его ремня задела лоб Шумилова и болезненно ожгла его. Всё описанное произошло чрезвычайно быстро и заняло меньше секунды. Алексей, придавленный неожиданно свалившейся сверху массой, не удержал равновесия и упал на четвереньки, уронив шляпу и угодив руками и полами плаща в грязь. Через секунду, однако, он уже вскочил на ноги и озирался по сторонам. Дементий, вытянувшийся в полный рост, хватал ртом воздух и был не в силах произнести даже слово. В это мгновение он был похож на рыбу, выброшенную из воды.
Алексей наклонился к нему и жестко, вложив всю силу, ударил извозчика кастетом вторично, на этот раз по рёбрам. Помедлив секунду, добавил и в третий раз, так чтобы наверняка лишить противника желания продолжать бой. Шумилов прекрасно знал, что зачастую у выпившего человека меняется восприятие боли, и даже получившие серьёзные травмы люди оказываются в силах продолжать сопротивление. Кроме того, Шумилова просто — напросто душил гнев, он был готов буквально затоптать в грязь своего обидчика. Сердце бухало в груди и висках и мгновенно выступивший на лице пот буквально капал с бровей Шумилова на глаза. Господи, да когда же он успел так вспотеть?
Шумилов выпрямился и, с глубоким внутренним удовлетворением наблюдая за конвульсиями человека подле своих ног, процедил:
— Ну что, падла краснорожая, наелся? Думал, самый умный в этом департаменте? Женщин ты уже любить не будешь никогда — это я тебе обещаю. Вопрос в другом, Дементий: останешься ли ты вообще жив. Я ведь имею полное право сейчас тебя убить. А что поделать: оправданная самозащита. Уж я оправдаюсь перед судом, верь мне…
Дементий корчился и немо ловил ртом воздух. Примерно через полминуты, кое — как восстановив дыхание, он просипел:
— Знаешь что, барин… Помяни слово, не уйти тебе отседа… Плакать будешь как…
Он не договорил, потому что Шумилин наклонился и снова ударил по рёбрам зажатым в кулаке кастетом.
